Зизу Кордер - Львиный мальчик
Проводники озабоченно переглянулись.
«Торопитесь, скорее…» — шептал про себя мальчик.
Часы показывали двадцать восемь минут первого.
Служащие и сами не собирались медлить. Им давно пора было быть на рабочих местах. Поезд вот-вот должен отправиться.
— О, нет… — прошептал один из них. — Вон месье Блезар…
По платформе шла группа людей во главе с крупным мужчиной в опрятной униформе.
Второй проводник закатил глаза.
Первый подхватил мальчика под мышки и посадил в вагон.
— Все в порядке, — наставительно сказал он. — Не обязательно упоминать о том, что с тобой случилось.
— Я не стану упоминать! — Чарли улыбнулся. — Я просто найду мамочку и все.
Проводники помчались вперед. Машинист уже махал рукой. Поезд вот-вот должен был тронуться.
Мальчик знал, что львы видели все произошедшее. За четвероногих друзей он не волновался. Чарли прошел чуть дальше в вагон и с облегченным вздохом прислонился к деревянной панели стены.
Он все еще не мог поверить в свое счастье.
Двадцать девять минут.
Первая же дверь по коридору была приоткрыта. Мальчик скользнул внутрь и запер дверь на замок.
Чарли оказался в ванной, в самой роскошной ванной на свете. Раковина была из сверкающего фарфора, сиденье на унитазе было выточено из темного дерева и отполировано до блеска. Посреди ванной стоял маленький стеклянный столик. Занавеска — сшита из тончайшего жатого шелка. С блестящих перекладин свисали белоснежные махровые полотенца. Стены закрывали полированные деревянные панели. Около двери был повешен небольшой портрет. Из рамы, украшенной резными розами, смотрела юная женщина в воздушном розовом платье. Глядя на нее, мальчик вспомнил цирк. Он вспомнил Пируэт, бесстрашно летящую от одной трапеции к другой, вспомнил мадам Барбю верхом на лошади, вспомнил акробатов Лючиди. Ничто вокруг не напоминало скользкие набережные, темные пути и опасные переулки. Чарли сел на корточки и прикрыл глаза.
Как же он устал… Да, нелегкий выдался денек. Но теперь все позади. Он в поезде, львы — тоже. Все по плану. Правда, странный клыкастый попутчик к этому плану не имеет никакого отношения… Но в остальном все как по нотам.
Через минуту поезд отправится.
Господи, пожалуйста, задержи Рафи еще на минутку… Ну что тебе стоит?
В ванной пахло медом и апельсинами, совсем как на Рождество. Львы в безопасности. Сейчас они отлично могут сами о себе позаботиться. Чарли тоже в безопасности. Минутку… Как только поезд тронется, он возьмет несколько полотенец, ляжет на них и заснет… Крепко-крепко…
Вдалеке залаяла собака. Это уже сон?
Нет, не сон. К сожалению, это была явь. За окном заливался пес, кто-то кричал по-французски, а кто-то — по-английски. Чарли поднял голову и прислушался.
— Остановите поезд! Вы должны остановить поезд! В нем звери! Хищники…
Мальчик подкрался к окну и приподнял занавеску.
— Послушайте, нельзя отпускать их. Они преступники! Они совершили побег!
Это был Рафи. Выглядел он ужасно: вымокший, в драной куртке, с окровавленным лицом и безжизненно повисшей рукой, он продолжал что-то выкрикивать. У ног хозяина бесновался здоровенный пес.
Один из служащих просил Сэдлера придержать собаку.
Кто-то выкрикнул:
— Фу! — По-французски это значило «сумасшедший».
Поезд дрогнул и медленно покатился. Двери хлопали, проводники громко переговаривались.
— Остановите поезд! — заорал Рафи, отчаянно размахивая руками.
Чарли прижался лицом к стеклу.
Сэдлер обернулся. На жиденькой бородке запеклась кровь. А его глаза были глазами безумца.
Рафи увидел Чарли.
Чарли увидел Рафи.
Раздался свисток. Поезд поплыл быстрее. Искаженное лицо Сэдлера исчезло позади.
Глава девятнадцатая
Чарли спал прямо на полу, подложив под голову махровое полотенце.
Его сон не тревожили шаги семерых львов на крыше. Хищники тихо прохаживались, пытаясь найти наиболее удобное место. Временами встречный ветер заставлял их лечь, вжимаясь всем телом в холодный металл. Сон мальчика не тревожил мерный перестук колес, не тревожил его и голос кондуктора, проходящего по коридору мимо ванной.
— Все в порядке? — почтительно спросил кондуктор с легким французским акцентом.
— Да, спасибо, — ответил низкий мужской голос, очевидно принадлежащий англичанину.
В этом «спасибо» отчетливо читалось: «Лучше идите отсюда поскорее и не мешайтесь под ногами».
Чарли заснул, несмотря на то что Рафи почти догнал беглецов. День выдался чересчур тяжелым для маленького, пусть и очень храброго, мальчика. Весь день он куда-то бежал, что-то планировал, чего-то боялся. Неудивительно, что, оказавшись в теплом и относительно уютном месте, Чарли немедленно погрузился в глубокий сон.
Мальчику снилось, что он дома с родителями, что они сидят за большим обеденным столом, едят крабовые палочки и играют в «каракули». Чарли спал и во сне был счастлив. Мама постоянно выигрывала. Она загадывала совершенно невозможные слова, например «спазмолептический» или «дрожжеватый». На самом деле таких слов в языке не было, но ведь это был сон, верно? Папа все время смеялся своим рокочущим великанским смехом. Мальчик как раз собирался обнять обоих родителей, когда раздался стук в дверь. Наяву.
Чарли в ужасе вскочил. Где он? В чем дело?
— Что? — крикнул мальчик спросонья.
— Все в порядке, можешь выходить, — ответил незнакомый бас.
Чарли потряс головой, пытаясь разобраться, что к чему. Сон еще владел его сознанием.
— Открой дверь, — настаивал бас. — Уже поздно, особенно для такого малыша. Выходи, Эдуард приготовит тебе постель.
Мальчик встал и, двигаясь как сомнамбула, механически открыл дверь. На пороге стоял темноволосый толстяк в роскошном пурпурном халате.
— Ну и ну! — воскликнул незнакомец. — Эдуард! Принеси пижаму для нашего маленького друга! Вымоешься утром, — обратился он уже к Чарли. — Проголодался?
Мальчик растерянно кивнул.
Десять минут спустя он сидел на чистой кровати, завернувшись в клетчатый плед. На тарелке перед Чарли лежал аппетитный цыпленок, а рядом красовался кубок с молоком. Не стакан, а именно кубок — большой, тяжелый, на высокой ножке. Короче, весь такой кубковый. Или кубчатый…
Кубчатый… Нет такого слова.
А стоило бы придумать.
Это была его последняя сознательная мысль. Через минуту мальчик уже снова крепко спал.
Примерно через восемь часов Чарли проснулся от аромата жареного бекона. Да, он настолько привык к маленькой комнатушке на «Кирке», что стал воспринимать ее как некое подобие дома. Но здесь было еще лучше. Узкая кровать с чистым бельем казалась пределом мечтаний. Мальчик зевнул и попробовал перевернуться на другой бок. Это ему не удалось. Казалось, что его зажало как гусеницу в чрезмерно тугом коконе.
Чарли открыл глаза. Неужели он умер и попал в рай?
Узкая кровать стояла у стены небольшого, но богато убранного купе. Сквозь окна пробивался ясный утренний свет.
Как тепло! А еще тихо и уютно!
Откуда-то плыл явственный запах жареных тостов… И запах тающего золотистого масла… Мальчик принюхался. Точно! А еще аромат ярко-алого клубничного джема, растекающегося по корочке румяного хлебца… Так же пахло по утрам дома.
Чарли отбросил клетчатый плед и вскочил на ноги. Он был голоден как волк. Подойдя к двери, мальчик заколебался. А вдруг в коридоре стоит толстяк в пурпурном халате — тот самый, что привел его сюда прошлой ночью? Впрочем, выхода все равно не оставалось. Чарли сделал глубокий вдох и толкнул дверь.
Толстяка на пороге не оказалось. Коридор пустовал. Все двери были закрыты. Мальчик повернулся и пошел налево. В конце коридора обнаружился часовой — огромный негр в мундире со сверкающими пуговицами и ружьем наперевес. Охранник стоял спиной к Чарли. Мальчик моментально сделал выбор (а выбор был простой — либо спросить дорогу у страшного великана, либо поискать ее самому), развернулся и пошел направо.
В другом конце коридора стоял еще один великан-охранник, правда, безоружный. Смотрел он прямо на мальчика. Чарли изобразил некое подобие улыбки и робко приблизился к темнокожему стражу, лихорадочно пытаясь придумать, что бы сказать. Говорить ему ничего не пришлось. Как только мальчик подошел, охранник щелкнул каблуками, отсалютовал и посторонился, пропуская маленького гостя.
Раньше ничего подобного видеть Чарли не доводилось. Вагон утопал в роскоши. Собственно, это был не совсем вагон в привычном понимании этого слова. Не было серых пластиковых сидений и спальных полок, не было сеток для багажа. Все помещение представляло собой одну-единственную комнату, судя по всему, гостиную. В глубине виднелся широкий кожаный диван, рядом с ним стояло несколько кресел. Тикали высокие напольные часы, весело потрескивал камин. Стены вагона были обшиты деревянными панелями. Чарли, конечно, не мог знать, что панели сделаны из тика и красного дерева, давно вымерших и баснословно дорогих пород. На потолке змеилась искусная роспись, на стенах поблескивали канделябры. В вагоне имелся даже книжный шкаф. В одном из кресел уютно устроился давешний господин. Он сидел, заложив ногу на ногу, и с аппетитом завтракал коричневатыми тостами с клубничным джемом.
