Лора Инглз Уайлдер - Долгая зима
— Видишь свет? — завопил он. — Давай скорей!
Они отклонились слишком далеко к западу. Теперь они ехали прямо на север, и Альманзо убедился, что они приближаются к дому.
Принц ускорил шаг, а Гнедой не отставая шёл следом. Альманзо снова увидел мелькнувший на мгновение свет и ясно разглядел тускло освещённое окно. Это было окно лавки Лофтуса.
Когда они подъехали к дверям, сильный порыв ветра обдал их вихрем снега.
— Распрягай и беги в хлев, — распорядился Альманзо, — а я займусь пшеницей.
Кэп распустил гужи и стал распрягать Гнедого.
— Можешь один справиться? — спросил Альманзо, стараясь перекричать бурю.
— Что значит «можешь»? Должен справиться и справлюсь, — крикнул Кэп, подгоняя Гнедого через пустой участок к конюшне.
Альманзо ввалился в тепло натопленную лавку. Лофтус встал со стула у печки. В лавке больше никого не было. Он сказал:
— Вернулись, значит. А мы уже думали, что из этого дела ничего не получится.
— Мы с Кэпом знали, за что берёмся, — отвечал Альманзо.
— Вы нашли того парня, который вырастил пшеницу?
— Да, и купили у него шестьдесят бушелей. Вы мне поможете занести их в лавку?
Вдвоём они притащили мешки и поставили их вдоль стены. Буря ревела вовсю. Когда последний мешок был водворён на место, Альманзо протянул Лофтусу квитанцию с подписью Андерсона и сдачу.
— Вы дали мне восемьдесят долларов. Осталось ровно пять.
— Доллар с четвертью за бушель? Ничего лучше вы сделать не могли? — спросил Лофтус, глядя на квитанцию.
— В любое время я готов купить их у вас по той же цене, — отвечал Альманзо.
— Я никогда не отказываюсь от сделки, — тотчас спохватился лавочник. — Сколько я вам должен за доставку?
— Ни единого цента, — сказал Альманзо, выходя из лавки.
— Эй! Подождите! Сначала согрейтесь! — крикнул ему вслед Лофтус.
— А лошадь оставьте на морозе, — отозвался Альманзо, захлопнув за собою дверь.
Взяв Принца под уздцы, он повёл его по улице мимо ряда коновязей и ступенек, ведущих в лавки. Пройдя вдоль длинной стены своей фуражной лавки, они добрались до конюшни. Альманзо выпряг Принца из саней и завёл его в тихую конюшню, где его радостным ржанием приветствовала Леди. Он закрыл дверь, стащил рукавицу, засунул руку под мышки и грел её до тех пор, пока онемевшие пальцы смогли зажечь фонарь.
Потом он поставил Принца в стойло, напоил его, накормил и хорошенько вычистил скребницей и щёткой и лишь тогда постелил усталой лошади мягкую постель из чистого сена.
— Ты спас нашу семенную пшеницу, старина. — Он ласково похлопал Принца по спине.
Потом Альманзо взял ведро, с трудом вышел на мороз и наполнил ведро снегом прямо у дверей перед тем, как войти в заднюю комнату. Когда он туда ввалился, навстречу ему из пустой фуражной лавки вышел Рой.
— Ага, ты наконец вернулся, — обрадовался он. — Я всё выглядывал, не едете ли вы, но в такую пургу за фут ничего не видно. Вон она как воет! Вам повезло, что вы вовремя добрались!
— Мы привезли шестьдесят бушелей пшеницы, — сказал Альманзо.
— Здорово! А я-то думал, что это пустая затея, — отозвался Рой, подбрасывая в печку угля. — Почём заплатили?
— По доллару с четвертью, — ответил Альманзо, стаскивая сапоги.
— Ничего себе! Дешевле не могли? — присвистнул Рой.
— Нет, — коротко буркнул Альманзо, снимая один за другим носки.
Только тут Рой заметил ведро со снегом.
— На что тебе снег?
— Как зачем? Ноги оттирать! — огрызнулся Альманзо.
Ноги у него были белые-белые и, казалось, совсем одеревенели. Рой помог брату растереть замёрзшие ноги снегом в самом холодном углу комнаты. Наконец ноги так заболели, что Альманзо едва не потерял сознание.
Несмотря на смертельную усталость, он в эту ночь ни на минуту не мог уснуть от страшной боли в ногах, но радовался: раз они так болят, значит, он не успел их окончательно отморозить.
Пока длилась пурга, ноги Альманзо опухли и так сильно болели, что когда была его очередь кормить и убирать скотину, ему приходилось надевать сапоги Роя. Но к вечеру четвёртого дня, когда метель наконец утихла, он уже смог натянуть свои собственные сапоги и выйти на улицу.
Было приятно пройтись по морозу, поглядеть на солнце и вместо рёва бури услышать только посвист ветра. Ветер, однако, был сильный, и, не успев добраться до конца квартала, Альманзо так устал и замёрз, что очень обрадовался, когда его буквально вдуло в двери скобяной лавки Фуллера.
В лавке было полно народу. Там собрался чуть ли не весь город. Мужчины сердито и раздражённо спорили.
— Здорово! Что случилось? — спросил Альманзо.
— Послушай, ты просил Лофтуса заплатить тебе за доставку пшеницы? Кэп Гарленд говорит, что он у него ничего не просил, — обернулся к нему мистер Хартхорн.
Кэп широко улыбнулся.
— Здорово, Уайлдер! Надеюсь, ты содрал деньги с этого скряги? А я-то, дурак, сказал ему, что мы ездили за этой пшеницей просто так, забавы ради. А теперь жалею, что не запросил с него все деньги, какие у него были.
— Не понимаю, о чём вы тут толкуете. Я с него ни цента не брал. Кто говорит, что мы поехали ради денег?
— Лофтус требует с нас по три доллара за бушель, — пояснил Джеральд Фуллер.
Тут все заговорили снова, но Инглз, высокий и тощий, поднялся с ящика у печки, на котором сидел. Щёки у него ввалились, над чёрной бородой торчали скулы, а голубые глаза ярко сверкали.
— Нечего нем тут обсуждать, — сказал он. — Пошли, поговорим с Лофтусом.
— Ещё чего, поговорим! — возразил кто-то. — Возьмём эту пшеницу, и дело с концом! Пошли, ребята!
— Я думаю, надо с ним поговорить. Надо ему доказать, что так поступать несправедливо.
— Можете доказывать ему, что хотите! — заорал другой. — Говорю вам, что мне нечего есть! Я не могу вернуться к своим детям с пустыми руками! А вы как, ребята?
— У нас тоже дети голодные! — раздался хор голосов.
— Мы с Уайлдером тоже имеем что сказать, — вмешался Кэп. — Мы привезли эту пшеницу не для того, чтоб из-за неё начались беспорядки.
— Правильно, — согласился Джеральд Фуллер. — Слышите, ребята? Мы не хотим, чтобы в городе начались беспорядки.
— Не вижу толку в том, чтобы выходить из себя. — Альманзо хотел ещё что-то добавить, но один из собравшихся его перебил:
— Ясное дело, у вас в доме полно еды! И у вас, и у Фуллера тоже. Я не вернусь домой без...
— Сколько еды осталось у вас в доме, мистер Инглз? — перебил его Кэп.
— Ни крошки, — отвечал Инглз. — Вчера мы смололи последнюю пшеницу, а сегодня утром её съели.
— Вот видите! — вмешался Альманзо. — Пусть мистер Инглз с этим делом разберётся.
— Ладно, я с ним поговорю, — согласился мистер Инглз. — Пошли все со мной и послушаем, что Лофтус нам скажет.
Вся компания гуськом двинулась вслед за ним по высоким сугробам. Когда они ввалились в лавку Лофтуса, тот быстро отступил за прилавок. Пшеницы нигде не было видно. Он перетащил все мешки в заднюю комнату.
Инглз заявил Лофтусу, что он требует за пшеницу слишком высокую цену.
— Это моё дело, — сказал Лофтус. — Пшеница моя или не моя? Я заплатил за неё большие деньги.
— По доллару с четвертью, как нам известно, — сказал Инглз.
— Это моё дело, — повторил Лофтус.
— Мы вам покажем, чьё это дело! — в ярости крикнул один из собравшихся.
— Только посмейте тронуть мою собственность и будете иметь дело с судом! — отвечал ему Лофтус.
Кто-то злобно расхохотался, но Лофтус упрямо стоял на своём. Он стукнул кулаком по прилавку и заявил:
— Эта пшеница принадлежит мне, и я имею право брать за неё столько, сколько захочу.
— Разумеется, мистер Лофтус, — согласился Инглз. — У нас свободная страна, и каждый имеет право распоряжаться своей собственностью по своему усмотрению. Мы все это знаем, не так ли, ребята? Однако не забывайте, что каждый из нас — человек свободный и независимый, Лофтус. Эта зима не будет длиться вечно, и вы, быть может, захотите продолжать вести свой бизнес и после того, как она закончится.
— Вы что, мне угрожаете? — сердито спросил Лофтус.
— Нам незачем вам угрожать, — отвечал Инглз. — Но факт остаётся фактом. Если вы имеете право поступать так, как вам заблагорассудится, мы тоже имеем право поступать так, как заблагорассудится нам. Это палка о двух концах. Вы сейчас хотите воспользоваться нашим безвыходным положением. Вы утверждаете, что это ваш бизнес. Однако ваш бизнес зависит от нашей доброй воли. Может, сейчас вы этого не замечаете, но будущим летом вы наверняка это заметите.
— Это факт, Лофтус, — подтвердил Джеральд Фуллер. — Вам придётся обращаться с людьми по справедливости, а иначе вы не сможете долго заниматься бизнесом, во всяком случае, в наших краях.
Сердитый голос сказал:
— Мы не для того сюда пришли, чтобы вести пустые разговоры. Где эта пшеница?
