Михаил Жестев - Приключения маленького тракториста
Однако, когда фотограф прицелился, Форсистов остановил его.
— Постойте одну минутку! Разве можно так? В грязных комбинезонах, без галстуков. Очень некультурно. Надо сначала переодеться.
— Да ведь вы в поле.
— Мы-то, верно, в поле, да портрет будет в газете! — Тут же приказал Алешке: — Жми до дому и неси Кольке свои штаны и рубашку. А еще скажи Глаше, чтобы прислала и мой костюм. А галстуков и на меня, и на Кольку захвати! Живо!
Алешка не замедлил выполнить приказание и через час натура для съемки была готова. Харитон был в восторге.
— Внимание! Прошу приготовиться! Чуть-чуть поправьте галстук! Вот так! Не смотрите на меня! Готово. Нет, еще раз! Перестрахуемся. Все в порядке.
Наконец съемка была закончена, фотограф уехал, и жизнь в шалаше потекла спокойно, деловито, где каждый не проявлял особой любви к другому, но понимал, что в его интересах жить со всеми сошалашниками тихо и мирно. Но при всей заинтересованности в мирном сосуществовании мальчишки нет-нет, да и поддевали друг друга.
— Кухарь-пахарь, ты после обеда что будешь делать: мыть посуду или на тракторе поедешь? — спрашивал Алешка.
— Тебе какое дело? — огрызался Лопатин.
— Охота поучиться у мастера, — улыбаясь продолжал Алешка, держа перед собой газету, где был напечатан Колькин портрет. — И как это ты за две недели, что Харитона Дорофеевича не было, весь пар вспахал? Небось трудно было?
— Ну чего расшумелись, что воробьи в вениках? — вмешивался Харитон. Но ребята унимались не сразу, и Форсистов переходил к угрозе: — Вот накидаю обоим — потом сочтетесь! Сказал хватит, — значит, кончено! А ежели кто в деревне спросит — как так, ты, Алешка, работал, а поместили Колькин портрет, — так говорите, фотограф ошибся.
— Известно, в газетах всегда что-нибудь перепутают, — нарочито серьезно отвечал Алешка и тут же предупредил Лопатина. — Только смотри, герой, не забудь воду в радиатор налить.
Но в общем Алешка по-прежнему считал Кольку своим другом и даже мысленно упрекал себя: «Ну чего придираешься? Если бы не Лопата, давно бы тебя из МТС прогнали». И было даже жаль Кольку. Не везет ему в жизни. Мечтал уехать из деревни, а пришлось вернуться. И когда в обед Форсистов ушел по каким-то своим делам в Черепановку, Алешка подсел к Лопатину и сочувственно проговорил:
— Коля, а Коля, ты как, совсем сюда приехал или обратно думаешь в город поехать?
— Ничего я не думаю, — резко ответил Колька. — Чего мне думать?
— А где жить-то будешь?
— Где придется! Надоело все! — И, неожиданно сжав кулаки, выкрикнул: — А ты знаешь, как лучше всего утопить человека? До воды не допускать! Вот как! А придет время самому плыть, — сразу ко дну пойдешь. У, душегубы, — простонал Колька, обращаясь неизвестно к кому, и, упав лицом в траву, заскрипел зубами. — В яму загнали… В яму… А я, дурак, дался им.
Алешка начинал догадываться. Колька бежал из училища совсем не потому, что боялся дядю Ивана. Произошло другое, что заставило его бросить в речку документы и скрываться. Алешка даже побаивался его.
С тех пор, как в шалаше поселился Колька Лопатин, пахота шла чуть ли не круглые сутки. Алешка хорошо понимал, почему так стараются Колька и Форсистов. Колька, — чтобы остаться при тракторе, а Харитон, — чтобы набрать. необходимые ему гектары и перейти в механики. Алешка чувствовал, что Форсистов боится его и подумывает, а не прогнать ли, пока не поздно? Пусть едет, куда хочет, в МТС даже не заметят. Ведь Колька за него останется. Но поди-ка, останься с одним Колькой! Как обгонишь тогда Шугая?
Однажды днем Форсистов и Алешка зашли в правление, чтобы договориться о переброске трактора на разделку залежной земли. Неожиданно к дому подъехала легковая машина; в ней сидел Черешков. Алешка едва успел спрятаться за перегородку.
— Харитон Дорофеевич, а я к вам, — сказал директор МТС, входя в комнату и здороваясь с трактористом. — Ну, где тут ваш помощник? Мне сказали, что вы с ним в правление пошли.
— Только что тут был. Поди-ка уследи за пострелом.
Алешка не стал ждать, когда его обнаружат, выпрыгнул в окно и побежал в поле. Но он не рассчитал. Он не думал, что Георгий Петрович поедет и в поле. А Форсистов не предполагал, что Алешка спрячется от директора в кабине трактора, и спокойно повез начальство к трактору.
Алешка догадался о грозящей ему опасности, когда машина Черешкова появилась на пригорке. Он хотел заглушить мотор и юркнуть в кусты, но было уже поздно. Не проехав и ста метров, Черешков вышел из своей «Победы» и, не обращая внимания на Харитона, широким шагом направился к трактору. Тут не только нельзя уже было спрятаться, но не оставалось даже времени вымазать лицо, как советовал ему в таких случаях делать Харитон. Ну что ж, пропадать так пропадать! Под конец хоть показать, как он может вести трактор. И, прищурившись на растущую вдалеке березку, Алешка повел машину, словно по ниточке.
Черешков вышел на пласт и поднял руку.
Алешка остановил машину и открыл дверцу кабины. Он увидел удивленное лицо директора, за ним испуганного Харитона и услыхал, как, повернувшись к Форсистову, Черешков резко спросил:
— Почему у вас посторонние люди работают?
— Мальчишка, — неопределенно пробормотал Харитон. Он старался понять: узнал ли Алешку директор, а может быть, принимает за другого парня. — Мальчишка, Георгий Петрович…
— Вор!
Алешка выпрыгнул из кабинки.
— Не имеете права так обзывать.
— Право? А ну, марш отсюда!
Форсистов метнулся к Алешке, схватил за руку и вывел с борозды.
— А где же Николай Лопатин, ваш сменщик? — спросил Черешков.
— Колька, где ты? — Харитон метался от шалаша к опушке леса. Наконец он отыскал Лопатина в кустах, выволок к трактору и на глазах директора принялся распекать:
— Это ты мальчишку какого-то на трактор пустил? Сколько раз я говорил, чтобы посторонних и духу не было! Опять за свое. Учил, учил, так и не выучил. Так вот, в последний раз предупреждаю: еще увижу, — тебя с машины прогоню. Не посмотрю, что труды свои вложил.
Колька только мигал глазами. Вот так Форсистов! Ему бы не на тракторе ездить, а на сцене комедию ломать! С таким не пропадешь!
Харитон прогоняет Алешку
Форсистов был очень доволен, что все обошлось более или менее благополучно. Ведь могло дойти до драки, — горяч Алешка; ишь, как звереныш оскалился! Но после отъезда Черешкова он твердо решил: надо прогнать Алешку. В конторе не заметят, а в Черепановке? Опять Харитон выкручивайся. Оставалось одно: перевестись в другую бригаду — и концы в воду.
На следующий день после смены он отозвал Алешку и сказал, присаживаясь на землю.
— Придется тебе в другом месте работу искать.
— Это кто же меня уволил? Директор?
— Надо было смолчать, а ты чуть не в драку.
— Он же не знает, что я у тебя сменщиком, — продолжал Алешка.
— Тогда я тебя увольняю. Кто нанимал, тот и увольняет. Ты со мной рядился.
На это Алешка возразить ничего не мог. Он понимал, что жаловаться на Форсистова он не может, и в тот же день ушел из шалаша. В Черепановке оставаться нельзя. Но куда идти? Не в Серебрянку же. Вернуться в училище и рассказать обо всем Сергею Антоновичу? А может быть, поехать к дяде Пуду? Алешка сидел в своей летней горнице, смотрел в окно на яблоневую ветку и думал о неудачливой своей судьбе.
Невеселые размышления его были прерваны появлением Тани.
Алешка не верил своим глазам. Зачем она пришла? Наверное, уже знает, как он схватился в поле с ее отцом. С машины выгнал — его дело! А обзывать не имеет права.
— Мне надо тебе что-то сказать, — взволнованно произнесла Таня. И, минуя Глашу, сбежала с крыльца.
Он догнал ее на улице. Таня сказала, не оборачиваясь и быстро шагая посреди дороги:
— Следователь приехал.
Алешка думал об ее отце.
— Георгий Петрович меня первый вором назвал.
Она продолжала скороговоркой:
— Следователь сейчас у отца. И всё спорят и спорят, не могут понять друг друга. Следователь говорит: «У меня ордер на арест тракториста Алексея Левшина». А отец отвечает: «В МТС нет тракториста Алексея Левшина». Тогда следователь достает газету и показывает на портрет: «А это кто такой?». «А это Николай Лопатин! Тут ясно в газете написано!» А следователь ему: «Мало ли, что написано! Это Алексей Левшин». А отец даже рассердился: «Я своим глазам больше верю, чем вашим вымыслам. Я отлично знаю и Левшина и Лопатина. Так вот — в газете Лопатин!» Ну, а следователь тоже рассердился. Расстегнул свой портфель и спрашивает: «У Левшина дядя есть? Есть! Племянника своего знает? Знает! Так вот его показания!» И читает: «В газете напечатан портрет моего племянника Алексея Левшина». Теперь они едут сюда.
— Пусть едут…
