Вильям Козлов - Президент Каменного острова
— Нам не повезло, — сказал Гарик.
— Напрасно вы нос задираете перед ними.
— Это они задирают, — ответил Гарик.
— А почему бы вам не подружиться?
— Нужно сначала озеро переплыть, — сказал я, — потом с острова вниз головой прыгнуть, потом две минуты под водой просидеть… Кто это выдержит?
— Девчонкам тоже? — спросила Алёнка.
— Девчонок на острове нет, — ответил я. — Это мужская республика.
— Республика без женщин?
— Тебя как исключение Сорока примет… — сказал я.
— Болтун, — ответила сестра.
— Я в ваши дела не хочу вмешиваться, — сказал отец, — но, по-моему, вам следует подружиться с ребятами… Какие же вы соседи? И потом, как мне кажется, Сорока настроен к вам дружелюбно.
— Он тебе говорил? — живо спросила Алёнка.
— У них много интересного…
— А ракета у них есть? — спросил я.
— Чужие тайны не выдаю, — засмеялся отец.
Свистнув Деда, он ушёл в лес. Чудак наш отец! На рыбалку не может толком выбраться, а в лесу каждый день по два-три часа пропадает. Без ружья, просто так. То за солнцем уйдёт, то кукушку слушать. Из леса приходит всегда довольный, сияющий. Один раз повстречал лосиху с двумя лосятами. В другой раз — лису с птицей в зубах. Вчера видел, как тетёрка обучала птенцов летать. Чтобы Дед не вспугнул эту компанию, голову ему под мышкой зажал. Бедный Дед! И как только он это вытерпел? А сегодня снова помчался за отцом. Мне тоже нравится лес, но озеро больше.
— Будем лодку смолить? — спросил Гарик.
Мы заметили, что наша лодка стала протекать. Сначала помаленьку, а потом всё больше и больше. Один рыбачит, другой воду вычерпывает. Причём это надо делать тихо, а то рыба отойдёт. Один раз мы с Гариком чуть не утопили лодку. Плотва так хорошо стала брать, что мы забыли про течь. Больше половины лодки набралось воды. Еле кружкой вычерпали.
Вар мы растопили на огне и стали смолить щели. Чёрная горячая капля упала на ногу, и я завопил так, что Алёнка из дома выскочила.
— Змея? — спросила она.
— Ещё хуже, — ответил я, сковыривая тягучую каплю с ноги.
— Помочь вам? — спросила Алёнка.
— Обойдёмся, — ответил Гарик, не поднимая головы.
Алёнка пожала плечами и ушла. Перестал Гарик бегать за ней. Понял, что бесполезно. По-моему, это сестрёнку озадачило. Когда за девчонками перестают бегать, они переживают.
Ещё издали мы заметили моторку. Она шла к нашему берегу. У мотора стоял худенький мальчишка. На голове — большая соломенная шляпа. Кажется, я его видел на острове.
Моторка ещё не успела пристать, как из леса вышла ватага ребят во главе с Сорокой. Лётчиков с ними не было. Остались в избушке. Сейчас на озере делать нечего. Солнце в зените. В такое время рыба не клюёт. А вот часа через три — другое дело. Как начнёт играть — всё озеро в маленьких кругах. Сначала играет мелочь, потом начинает окунь. Вот рыбёшки заволнуются! Некоторые выскакивают из воды и удирают от обжоры по поверхности. Только животы сверкают. А ещё позже у берегов забултыхается щука. Ударит, а потом долго на этом месте круги расходятся.
Ребята стали усаживаться в лодку. Алёнка, увидев в окно Сороку, схватила порожнее ведро и пошла к озеру за водой. Хотя я убеждён, что в этот момент вода ей была ни к чему. Шла она медленно, и ведро покачивалось в руке. Гарик ни на кого не смотрел. Он заливал горячим варом щели.
Все уже в лодке. Ждут Президента. А он стоит на берегу и смотрит на нас. Алёнка подняла платье выше колен и зашла в воду. Зачерпнула ведром, выпрямилась и, взглянув на Сороку, медленно пошла обратно. Ведро оттягивало руку, и Алёнка немного изогнулась. Вода плескалась на её загорелые ноги. Но Сорока смотрел в нашу сторону. Алёнка поставила ведро на крыльцо и уселась на ступеньку. Она бы обязательно заговорила с Сорокой, если бы не мы.
— Чего он глазеет? — негромко спросил Гарик.
Сорока подошёл к нам. Гарик смолил лодку, я помогал ему.
— Возьми, — Сорока протянул Гарику… часы. Ну да, Алёнкины часы!
Гарик взял их и стал разглядывать. А Сорока, больше ни слова не говоря, пошёл к своей лодке. Мы с Гариком смотрели ему вслед. Вот он вскочил в лодку, Коля дёрнул за шнур, раз, другой, мотор затрещал, и лодка понеслась к острову.
— Почему он мне отдал? — сказал Гарик.
— За патрон, — догадался я.
— Чудак, — сказал Гарик. Он улыбался.
Подошла Алёнка. С любопытством посмотрела на нас.
— Что у тебя в руке? — спросила она.
Гарик разжал ладонь.
— Нашлись! — воскликнула Алёнка.
— Сорока нашёл, — сказал Гарик.
— Ты сказал ему спасибо?
— Не успел.
Алёнка сложила руки рупором и крикнула: «Спа-си-бо-о!»
«Си-бо-о!» — откликнулись берега. Лодка была далеко, и потом мотор трещал так, что Сорока, будь он ближе, всё равно бы не услышал.
Алёнка приложила часы к уху, вздохнула:
— Они будут ходить?
Гарик взял часы, положил в карман.
— Будут, — сказал он.
Глава тридцать четвёртая
Вечером Алёнка опять в камышах поймала большого леща. Она не смогла его подвести к лодке. И тогда, прыгнув в воду, поплыла к берегу, волоча за собой удилище. Правда, лещ не упирался. Он смирно плыл на крючке. И, вытащенный на берег, лежал спокойно. Лишь глаза его ворочались, наблюдая за нами.
Мы с Гариком осмотрели леща. Большой, килограмма на два. Только очень спокойный. Верхняя губа была у него поранена. Алёнкин крючок застрял в нижней губе.
— Всё ясно, — сказал я.
— Хороший лещ, — сказал Гарик.
Алёнка посмотрела на нас и спросила:
— Завидно?
— Такие лещи не каждый день попадаются, — ответил Гарик.
— Почему-то только тебе, — сказал я.
— Вы тоже становитесь на это место.
— У нас не клюнет… — сказал я.
— А ну вас, — сказала Алёнка и, забрав леща, пошла его чистить.
— Опять Сорока, — сказал я.
— Президент на этот раз ни при чём, — ответил Гарик.
— Сам клюнул?
— Я немного помог ему, — сказал Гарик.
Он показал мне садок, спрятанный в осоке. Там плавали ещё пять таких же крупных лещей.
— Утром взял шесть штук, — сказал Гарик. — На косе.
И почему я не отправился сегодня с ним на рыбалку? Ведь он разбудил меня, звал… А я, идиот, отказался. Зато теперь всю ночь спать не буду…
— Хорошо выспался, — утешил Гарик. — Выглядишь как огурчик.
— По-моему, Алёнка влюблена в Сороку… — отомстил я ему.
— Ты наблюдательный, — с усмешкой сказал Гарик. Но по его лицу я понял, что удар попал в цель.
Алёнка первая увидела Федю Губина.
— Ваш лучший друг идёт — встречайте! — крикнула она.
— Как увижу его кепку — сердце радуется… — сказал Гарик.
— Ну и целуйтесь с ним!
Федя подошёл к нам, стащил с головы кепку и почесал макушку. Я подумал, он положит кепку на траву, было жарко, но он снова надел.
— Взопрел, — сказал Федя. — Пока до вас дотопаешь…
— Всё ещё безлошадный? — спросил Гарик.
— С ним надо по-хорошему, — сказал Федя, взглянув на остров.
— Давно бы так, — сказал я.
Из сарая вышла Алёнка. В руках — две удочки, подсачок, банка с червями. Алёнка направлялась к лодке. Просмолённая, она покачивалась на волне у самого берега. Сестра решила ещё одного леща поймать. Поймает… В садке ещё пять штук плавает.
— Моё почтение, — Федя дотронулся рукой до кепки.
— Вчера ветер был, — сказала Алёнка. — Я думала, твою фуражку унесло куда-нибудь.
— Догнал бы, — сказал Федя.
— За очередным лещом? — спросил я.
— Ты угадал, — сказала Алёнка.
— Поймаешь, — взглянув на Гарика, сказал я.
— Сергей, тащи наши удочки! — сказал Гарик.
— Я одна, — сказала Алёнка.
Мы с Гариком рты раскрыли: почему это она отправляется на озеро одна? Обычно без нас ни шагу. То ей червя нацепи на крючок, то рыбину вытащи, то подсачок подай.
— А если лодка потечёт? — спросил Гарик.
— Я буду у острова ловить, — сказала Алёнка. — Тонуть буду — спасут…
И, вскочив в лодку, оттолкнулась веслом. Гарик хмуро смотрел ей вслед.
— Эй, Олёна! — крикнул Федя. — Скажи этому… Президенту, что я порох принёс и… шнур. А он пускай лодку отдаёт. По-хорошему.
Алёнка не ответила. Лодка быстро удалялась. Насобачилась Алёнка на вёслах. Только не надо ей за лещом к острову плыть. Вставала бы в камыши. Гарик разделся бы, нацепил маску, ласты, взял трубку в зубы и, пока она смотрела на поплавок, нацепил бы ей хорошего леща. А здорово, если бы Алёнка поймала вместо рыбины Гарика, как поймали деда Щукаря…
— Как же ты теперь без бомбы-то? — спросил Гарик, насмешливо глядя на Федю.
— Я отсыпал немножко, — ответил Федя. — На всякий случай. Только глушить — дело опасное. Вчера рыбинспектор в клубе выступал. Двоих полозовских, говорит, посадили. И до вас, говорит, доберутся. А я и всего-то три раза глуханул. И вот знает. А у Свища сетку конфисковал. И, говорит, радуйся, что на озере не попался, а то бы тоже под суд. Свищ сказал, что в кустах нашёл. Мол, не его это сетка. Трое наших мужиков вступили в эти… общественные рыбинспекторы.
