Сергей Гусаков - Долгая ночь у костра (Триптих "Время драконов" часть 1)
Не люблю врать. Придумывать — одно, а врать совсем другое.
Грязное, подлое. А когда придумываешь — в кайф всем. Потому что все это понимают, и получается как бы игра: на равных. Без обмана.
Запятые и тире, как мы их произносим, тоже разные бывают — словно разной длины. И иногда мы произносим запятую — ясно — но по правилам её ставить нельзя. Значит, правило лажовое, говорит Пищер. Но как же тогда писать — чтоб правильно передать мысль? Ритм фразы значит не меньше, чем она сама. А иногда и больше.
А другие фразы начинаются как бы не с начала — как их писать, может со средины строки? Иногда такая фраза, словно ответ на что-то; а иногда она будто раскрывает какую-то мысль, поясняет — или переворачивает то, что было до неё. А иногда будто отзывается — эхом — как в рифму, но не в рифму. В такт?.. «В размер»,— подсказывает Пищер. «В унисон»,— говорит Сталкер.
Егоров просто хмыкает.
Пищер говорит, что здесь можно писать, как хочешь. Всё, мол, важно. ( «Пиши, пиши,— изрекает Егоров,— в издательстве “Медакадемия” готовится очередной том книги Карпова... Гонорар авторов получают опекуны и лечащие диссертанты...»,— и Сталкер отзывается на это, и Сашка отвечает ему,— и они “заводятся” снова. )
Пищеру важно одно, а мне совсем иное. Но можно попробовать. Очень хочется расспросить его подробнее, как называются разные по звучанию фразы — но он сейчас занят, рисует съёмку — камералит, так это называется по-нашему — а это очень тонкая работа ( я знаю ) и недаром за неё у нас больше всего платят. У нас — у топографов, потому что я как раз окончил топографический техникум и сейчас у меня нечто среднее между последним отпуском и первыми каникулами. ( Извините, перепутал. Не специально. Но не буду исправлять — пусть останется, как вышло. Потому что про себя я так и сказал — в ритм фразы, и даже сам только потом, когда перечитывал, “въехал”, что оговорился, то есть описался... Ну вот: на бумаге вышло, как у Егорова. Значит, совсем подряд записывать мысли тоже нельзя: галиматья получается, и всё равно не успеваешь. Но “одумался” значит совсем иное. Всё — надоело сражаться, устал, голова болит от напряжения. Закрываю скобку: ) — вот так. Значит, на бумаге можно даже больше, чем на словах... Тогда попробуем дальше:
— Возвращаюсь к описанию завтрака < получается? >:
— Кажется, да. Нет: тире в начале новой строки значит прямую речь. Значит, в начале строки его нельзя ставить. А что можно, чтоб не получилось обмана-двусмысленности? < обмана двусмысленности — тоже хорошо. Интересно: как игрушка с двойным смыслом. В отличие от лжи, лажи. >
— О! Кажется, нашёл. Если фраза как бы раскрывает, или открывает что-то, то нужно ставить двоеточие. А если она интонационно начинается с тире — нужно писать со средины строки, или чуть ближе к началу: всё равно она звучит как бы не с начала. Будто что-то подразумевает пред собой,—
— Вот, как сейчас. Тут же и фраза, словно не оконченная: подразумевающая некое продолжение; и вместе эти две фразы образовали такую симпатичную пару, что только так их и можно написать. Чтоб передать истинную мою интонацию. А значит, так и нужно писать —
Но разговор за столом звучит так вяло и неинтересно, что нет смысла его описывать. Вообще. Потому что они переходят на личности, а затем на сашкину веру в Свечу. < Пишу с большой буквы: точно по правилам, как надо и писать слово Система, если мы говорим не о налобнике, а о Пещере: о нашей уникальной, единственной в своём роде Системе — Ильях, не желая произносить Имя в суе. И Свеча, что ставится Шагалу, так же уникальна: как явление, и каждая в отдельности. Потому что неповторимо-важна. А значит, следует писать с большой буквы. Пищер говорит, что астрономы точно также пишут Галактика и Вселенная, подразумевая конкретные наши галактику и вселенную,— а значит, тут я ничего нового не изобрёл, это правило уже есть, просто им почему-то кое-кто не желает пользоваться. А значит — сам пишет безграмотно. >
— Но Свеча и то, что следует в разговоре дальше, касается уже и меня, и Пищера.
— Вот,— говорит Сталкер,— чего все эти легенды стоят. Мамонт пьяный в жопу в темноте — ночью — бежит по лесу без света, головой в пень — шмяк! — аж каска вдребезги, и пожалуйста: готова легенда о Маленьком Чёрненьком. Да. Так-то ему стыдно сказать, что головой в пень — спьяну... А раз это над Системой происходит — ага, вот она: “подземная сила, что путь движения Мамонта исказила”. Я эту “силу” сам лично видел — как вас всех сейчас. Да. Потому что рядом в кустах сидел, срал... Или об этих ваших “чёрных” — мы же с Керосином сами их выдумали. Скучно было — ну, мы и сочинили, чтоб всех растормошить — будто стоим мы у Родника и вдруг на холме над нами — пять здоровенных чёрных теней: хлоп, и пропадают... И тут же все их видеть начали — даже средь ‘дебела дна’ < так, я думаю, следует записывать перефраз — потому что Сталкер явно специально именно так и произносит >.
— Насчёт “чёрных” не вы первые придумали,— говорит Сашка,— скажи ему, Пищер...
— Но Пищер просто не может сказать: не успевает. Потому что Сталкера так сразу не остановить. Уж если он завёлся...
: так и будет переть. < Выше — фраза: противоположность как бы действием. Или — несдействием. Читая, попробуйте после многоточия как бы хмыкнуть,— это вообще не звук, это произносится про себя: такая внутренняя пауза-тире, потому что противопоставление,— и одновременно это раскрытие-объяснение, образующее довольно стандартный блок — оттого и двоеточие. За которым явное продолжение той же фразы, того же предложения, что разрубилось знаковым действием. Дальше объяснять не буду, всё должно быть и так понятно — иначе нет смысла весь этот знаковый частокол ставить. >
— Подумаешь,— без задержки продолжает переть Сталкер,— мне 10.000 раз рассказывали мои же истории — и с такими подробностями, что самому не снились! Бывает, сидишь-сидишь у чьего-то костра или примуса, и сказки этого ‘дядюшки Примуса’ слушаешь — “запись по ретрансляции из хижины дяди Сэма”, да,— как кто-то про тебя самого брешет, и думаешь: ну откуда он всё это знает?.. И хочется встать в полный рост свой,— даже если дело в Подарке происходит, или же в Монте-Кристо,— и крикнуть: Люди! Не верьте ему — он врёт!! Не так, совсем не так это было — уж я-то знаю, ведь я сам всё это придумал!!! Да...
: Конечно, после подобных заявлений ни о чём серьёзном говорить не приходится. А жалко. Что ж — Сталкер есть Сталкер. И может быть, так надо. Так нам и надо — всем: “каждый социум достоин своего бреда” — это тоже из него. Или откуда он это взял?.. Впрочем, ладно. Мне-то какое дело?
: После завтрака — прошедшего, как я уже написал, в тёплой, своеобычной уже, дружеской до известных перделов обстановочке < опять лажанулся: перепутал буквы, в результате чего фраза стала походить на егоровскую — и это плохо: телепатически я его, что-ли, тут перехватываю? Но изменять, как и в прошлый раз не буду: может, именно это и важно пищеровским врачам наверху; пользуясь случаем, лучше поясню, что в таких угловых скобках я решил, после некоторого размышления, записывать то, что не имеет отношения к излагаемому сюжету — то есть как бы “выходит” за его рамки и является моими личными отступлениями-комментариями. Навроде сносок, что применяются в научной литературе. А потому — в самый последний момент — перелистал назад все свои записи и переправил обычные скобки на такие там, где это было необходимым — как мне показалось, по крайней мере. >
— Так вот: после завтрака Сашка, чувствуется, вновь не прочь сразиться в “жучка” ( как-то неприятно всё-таки называть замечательную эту игру матерным, как я подозреваю, словом ) — но только косо поглядывает на меня. “Значить”, “не созрел ещё”. Боится снова продуть. Ничего — я сегодня добрый. И вообще: каждый раз выигрывать — всех игроков распугаешь. Так что сегодня, если будет игра, постараюсь не баловаться со своей “угадайкой” — а то действительно, как-то неприлично выходит.
Однако играть нам сегодня не суждено, потому что Пищер, докурив свою неизменную послезавтракшнюю трубочку и выколотив из неё угольки и пепел, а затем ритуально тщательно продув и прочистив от никотиновых смол толстой гитарной струной,— не забыв снять нагар из чубука специальной малюсенькой лопаточкой ( процесс курения трубочки в исполнении Пищера подобен магическому священнодействию ),— вдруг объявляет нам, что «хватит точить лясы — пора заниматься Делом». Егоров со Сталкером не реагируют — то есть делают вид, а на самом деле ждут, что последует дальше.
— Сегодня я ухожу а съёмку,— говорит далее Пищер,— на целый день. Кто со мной?.. Будем снимать Периметр ЖБК — включая Большую Стену. Кто знает, может эта часть Системы уходит дальше за овраг... Говорили же местные... Если это так — тогда там можно искать продолжение.
![Сергей Высоцкий - Третий дубль [сборник "Белая дурь"]](/uploads/posts/books/242869/242869.jpg)