Сергей Гусаков - Долгая ночь у костра (Триптих "Время драконов" часть 1)
: Чёрт — на свою голову — инструктор в этой самой стукачеспелеосекрекции МГУ. В ‘ляди’ вышел, “значить”. Правильно: не век же по грязным норам рассекать... Вот и влип — то есть, вляпался.
— Мы выходим наверх:
В совок.
... там наблюдается живописная картина: все эти чайники — одинаковые комбезы с чужого плеча, каски, фонари и системы ( последнее у очень немногих — машинально отмечаю я отсутствие нормального подземного света у будущих звёзд официальной совковой спелеологии, тем паче – спортивно-верёвочной ) — полукругом;
— менты: они уже переоделись в форменное, серо-мышиное,— всплывает в памяти: за трупом Шкварина их не уговорить было лезть — а тут...
— и наши старые знакомые: СПЕЛЕОСТУКАЧКИ. Такие равномерно-подтянутые, капроново-анорачно-цветастенькие, брито-стриженные... Против нашего печального вида — полупорвавшихся за месяц пребывания и работы под землёй комбезов, чумазых и бородатых, щурящихся от непривычно яркого света лиц — Герои Родины. СПАСИТЕЛИ ОТЕЧЕСТВА — Вовочка Пальцев, прославившийся грабежом среднеазиатских пещер в тесном тандеме с “Памиркварцсамоцветами” — и немало натёчных диковинок отломавший в личное пользование в наших Ильях,— прославившийся, впрочем, и безуспешными поисками тела Шкварина; друг его лепший по подлой спасательской деятельности и прочим подземным невинным, с точки зрения властей, развлекухам — знаменитый чудовищно-нелепой картографией Ильей Андрюша Вятчин; верный их Санчо Панса со стеклянными глазами шизофреника и первый проводник Гэбэшной Воли и Патриотизма Лёшенька Крицкий — известный, впрочем, и безнаказной спекуляцией краденым авизентом, капроном, лавсаном и прочей туристическо-снаряжной “этсэтерой”,— и иные, не менее знаменательные двуличности —
: ИХ ИМЕНА И ФАМИЛИИ Я ЗАПОМНЮ НА ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ ЖИЗНЬ.
..: Тоже обос’собились. Пьют. Менты дали им водку — бутылку или две,— что ж: у них не заржавеет. На то ведь и “сухой загон” — чтоб у ментов водка не переводилась.
— Однако,— констатирую я,— “цены растут, а нравственность падает”: Иуде заплатили серебром.
: Ладно. Пусть пьют. Что мне?
... Хотя меня бы от ментовской водки стошнило.
Что ж — каждому своё.
— Надо полагать, пьют за Победу. Хоть и не май месяц уже. И дождик противный, мелкий моросит сверху:
: Как из совка.
А Сталкер, Сашка и Пит в этом совке как бы сами себе предоставлены: временно. Что ж — правильно: куда мы теперь отсюда денемся?
— И Егоров ( вот ужас! ) пытается этим спелеочайникам что-то объяснить, растолковать... То есть пытается выполнить то, что Чёрт просто обязан был, как преподаватель и инструктор сделать ещё в Москве — на первом же, примерно, занятии. Но Чёрт — это Чёрт, а Егоров — Егоров. И потому Сашка понапрасну напрягает свои голосовые связки, пока гестапо пьёт. С тем же Чёртом на брудершафт.
: Трудно силой мысли прошибить то, чего нет. Он же для них будто на другом языке говорит —
: В совке. Пред совками, совочками...
— И получается у него отвратительно: как музыцирование в семье Ульяновых-Крупских. Над ним просто смеются,—
“Ты что мой друг, свистишь...” Тем более, что действительно — не Париж вовсе. А...
«Сифра бы сюда — сейчас»,— мелькает в голове мысль.
— Подлая, последняя, идиотская:
: В совок.
Сталкер пытается начать переодеваться — точнее, стянуть с себя грязный комбез — но тут Пит так глубокомысленно замечает:
— А зачем? Тебе надо это?..
: Ах ты, умница! Вот молодец... Действительно — зачем??? Это ведь им надо. Ну а нам — меньше всего. Мы к ним в гости не напрашивались. Значит, пусть имеют нас таких, какие мы есть.
: Перед кем прихорашиваться-то?!
«Да и бить нас таких — грязненьких — затруднительно»,— успеваю додумать я, пока Сталкер с воплем: «Эх! А нам ваши неувязочки — по сумасшедшему Барабанщику!» сигает в ближайшую лужу.
: “Врачу не сдаётся палата больных...” То есть — отважный моряк, разумеется.
— И Егоров прыгает вслед за Сталкером.
Что ж, от коллектива грех отрываться. Потому что все мы немножко совки,—
— и мы с Питом синхронно следуем за друзьями.
— Уф! — блаженно плескаясь в грязи, орёт Сталкер,— сколько же гАвна в этой стране!!!
: Ощутимо через “А” орёт. Должно быть, в пику.
— Верный помощник, товарищ и брат партии Ленина — наш спасотряд! — тут же добавляет Егоров. И я — из своей лужи — резюмирую:
— Сдаст в ментуру всех подряд брат гестапо — спасотряд!..
И нас — таких! — волокут в машину.
: Свиньи.
— С о в к и .
ГОЛОС ЧЕТВЁРТЫЙ. МАШИНА:
: В машине, оказывается, уже сидит наша славная ГО — Группа Обеспечения. И сейчас они обеспечивают нам то, что в более приличном обществе, похоже, зовётся “тёплой компанией”: у Хомо сбиты в кровь кулаки, у Керосина меж ног разорваны джинсы — попрыгал-таки коллега по спаррингу — а у несчастного Коровина такой спелый карт-бланш под глазом... “Созрел, значить”,— как, очевидно, мог бы заметить Сашка — если бы сам был в порядке.
... Потрепали они нас, конечно, здорово. Надеюсь, у ребят внутри всё почти цело. “Почти” — не цинизм с моей стороны, а банальная констатация факта: после трёпки, что нам устроили по дороге до Хаоса ВСЁ целым быть никак не может. Если бы Сталкер не притворился вдруг испускающим дух — и головы этих ублюдков не осенило мыслью: А КАК ВЫНИМАТЬ ИЗ ЖБК ПАРУ, КАК МИНИМУМ, ТРУПОВ —
: М-да. Эти строки мог бы писать кто-то другой. Впрочем, кто?..
— Коровин, кстати, насвистывает известную песенку В. С. В. про попутчика и так косит, косит глазом вправо.
: Справа от него сидит четвёртый участник нашей ГО — самый молодой из нас, Борька-Сапёр. И повреждений на его челе не видно.
«Хорошо хоть мальчишку не тронули»,— мелькает в голове мысль.
: Я всегда очень долго соображаю.
«Значит, он бы и писал...»
— И ТУТ ВСПОМИНАЮ, ЧЕЙ ЖЕ ГОЛОС Я СЛЫШАЛ В ХАОСЕ.
И МЕНЯ НИЧТО НЕ МОЖЕТ ОСТАНОВИТЬ —
: просто не успевает. Кетч — это вам не карате. И я почти не связан, потому как что мне — наручники?..
: Только грязь летит во все стороны.
— Стой! — слышу я за спиной истошный вопль Егорова,— стой, мудак!!! Они же только повода ждут — посадить нас всех!..
— Спокойно, Пит,— добавляет Сталкер,— не хер пачкаться. Потом мы его...
— И семнадцатилетний пацан на моих глазах превращается в трясущегося старичка.
«Всё, Боря — пожил»,— ласково объявляет ему Сталкер.
— И Боря стареет ещё на десять лет.
— ИХ,— мрачно уточняет Егоров,— их всех... Потом.
..: Я пытаюсь представить себе, как это будет — и вижу, как. И знаю: когда.
И будто лечу — со звоном. И знаю: тогда меня уже ничто не остановит.
: По ряду причин на самом деле —
— Вот только Пищер молчит, и всё смотрит, смотрит в окно... Туда, назад. На удаляющиеся Ильи.
— Всё кончено,— потом говорит он — и отворачивается от окна.
: И лишь сейчас я, кажется, начинаю понимать это.
ДАЛЕЕ –
Примечания
1
Строго через О-умляут!!!
![Сергей Высоцкий - Третий дубль [сборник "Белая дурь"]](/uploads/posts/books/242869/242869.jpg)