Альфред Бётхер - Поведение — двойка
— У меня только два пфеннига осталось, — сказал Райнер Шнек.
— А у меня вообще ничего нет, — сказал Гано Блумгольд.
Андреас протянул на ладони Детлову все свое богатство.
— Бери!
— Хвалится своими денежками, — сказал Райнер Шнек.
У Андреаса было такое чувство, как бывает в лифте, когда взлетаешь на восьмой этаж.
— Это за бутылки! Мы можем даже двести марок заработать, если захотим!..
— Можешь спокойно спрятать в карман, — сказал Райнер Шнек. — Вон написано: «Все напитки распроданы». — Он показал рукой на объявление, прикрепленное к стене разноцветного павильона.
— У гады! — простонал Детлев Тан и сел на песок. — Погоди, не убирай деньги… Придется нам… Есть ведь еще… как это… двести марок?..
Наконец-то Андреас получил слово. Он так волновался, что проглатывал по полфразы… Друзьям приходилось ставить на его речь заплаты. И они задавали вопросы. Так понемногу все выяснилось.
Вот когда у всех разыгралась фантазия! А чего только не придумают четыре мальчика, если у каждого в голове начнут рождаться идеи! Жаль только, что они так и не пришли к согласию.
— Первым делом нам нужно найти тележку, — сказал Гано Блумгольд.
— Да к чему нам тележка? — изумился Детлев Тан. — Ведь мы на велосипедах поедем!
— Вот уж глупость! Ты пробовал когда-нибудь собирать металлолом с велосипедом?
— Тележку нам дадут в конторе, — сказал Андреас. — Первым делом нам надо убедить пионерское начальство…
— Начальство все разъехалось, — заметил Гано Блумгольд.
— Обойдемся без него, — заявил Детлев Тан. — Нам нужно только знамя.
— Почему это знамя?
— Я в кино видел. Когда пионеры что-нибудь делают, они втыкают в землю знамя. Тогда приедет корреспондент из газеты и нас сфотографирует.
— Раз приедут из газеты, — сказал Райнер Шнек, — надо заранее уговориться, кто будет спать в палатке.
— В какой палатке? — спросил Гано Блумгольд.
— Ну, в той, которую мы купим на эти деньги! — ответил Райнер Шнек.
— Мы две купим, — сказал Детлев Тан. — Одну для нас, другую для девчонок.
— Я тоже за знамя, — сказал Андреас. — Оно в каком-то шкафу.
— А ключ у начальства, — сказал Гано Блумгольд. — А оно разъехалось.
— Раз у нас нет знамени, нам нужно удостоверение, — сказал Андреас.
С этим все согласились.
— Удостоверение надо взять у фрау Геренклевер, — сказал Райнер Шнек, — потому что она проводила у нас пионерскую работу. Пусть к ней пойдет Андреас. Он лучше всех знает, что говорить.
— Я не пойду, — объявил Андреас.
— Если мы тебя выберем, пойдешь, — сказал Гано Блумгольд, нахмурив лоб.
— Не пойду, — повторил Андреас. — Она еще подумает, что я принес ей десять марок. А у меня только четыре пятьдесят.
— Да на что вам эта фрау Геренклевер? — крикнул Детлев Тан хриплым голосом. — Сбрендили вы, что ли? У нее и печати-то нет.
— Какой еще печати?
— Ну, печати, как на справках о прививке ставят, — не унимался Детлев Тан. — А то они нас отправят со стройки обратно домой!
— Может, у начальника милиции есть печать? — сообразил Райнер Шнек.
— Да ты что? Печать должна быть от пионерской организации! — хрипел Детлев Тан; — Удостоверение без печати — это мура! Такое тебе и моя бабушка напишет. Только этот… ну как его… начальник стройки плевать хотел на ваше удостоверение, раз на нем пионерской печати нет. Вы что, дураки? Никак в толк не возьмете?
Тогда они сказали, что они это понимают. Удрученно кивнув головой, каждый стал ждать, не подаст ли кто-нибудь новую идею.
Ее подал Райнер Шнек:
— А давайте просто пойдем на стройку и скажем, что нас послала пионерорганизация. Если мы все так скажем, значит, нас большинство, и они должны нам разрешить.
— Законная идея, — сказал Детлев Тан.
— По-моему, тоже, — сказал Гано Блумгольд. — Пойдем все вместе, а говорить будет Райнер — ведь это его идея.
— Я не могу, — заявил Райнер Шнек, улыбаясь. — Завтра или послезавтра я ложусь в больницу. Мне будут делать операцию.
— А ну вас всех! — сказал Детлев Тан. — Ох, пить хочется!
— Я знаю, как быть! — крикнул вдруг Андреас. — Пусть пойдет Клавдия! Она председатель отряда. У нее и книжечка есть с печатью. Сегодня кто-нибудь зайдет к ней и скажет, что мы ее выбрали!
— Пусть Детлев идет, — предложил Райнер Шнек.
— Я не могу, — сказал Детлев Тан.
— Почему это?
На этот вопрос ответил Гано Блумгольд:
— Не знаешь, что ли? Его сегодня выдерут. Забыл?
— Подумаешь! — крикнул Детлев Тан. — С меня как с гуся вода!.. Не поэтому.
— А почему? — спросил Андреас.
— Потому что Клавдия на тротуаре написала. Сами знаете. Я приду, а она скажет: «Иди к Карин, если тебе чего надо от девчонок». Тогда что? Жалко все-таки — целых две палатки.
— Да у Карин ведь нет печати! — возразил Андреас. — И вообще… Как ты можешь думать про Клавдию такие глупости?
— Сам ты глупости думаешь! Ладно, тогда пусть Гано идет.
— Почему это я?
— Потому что твоя мать в родительском комитете.
— Ну, и что из этого?
— Ну, все, я больше не могу! — прохрипел Детлев Тан. Глотка у него, как видно, совсем пересохла. — Я пошел купаться! Выпью сейчас всю реку!
С этими словами он вскочил и, петляя между загорающими семьями, помчался к воде. Гано Блумгольд и Райнер Шнек бросились вслед за ним, набирая скорость. Втроем они доплыли до бревен, вскарабкались на них, плюхнулись в воду с той стороны и поплыли по широкой реке туда, где над белыми пароходами парила музыка.
Андреас медленно пошел к берегу. Он не слышал музыки лета. Он слышал только выкрики тренера, напоминавшие ему о его собственной беспомощности. Никаких желаний у него не осталось. И тогда он вдруг почувствовал, как тяжко ему от жары. Просто до тошноты… Он сел на песок.
План его провалился. И сам он как-то вдруг выдохся, словно воздушный шар с дыркой. Андреас, всегда находивший выход из положения, совершенно не знал теперь, что ему делать. От скуки он машинально прорывал рукой канал в песке. Наткнувшись на крупную гальку, он вспомнил про камень, который его «обожжет». Тогда он встал и начал искать этот камень…
У Фрау Линден тоже было тяжело на душе. Она не поняла ни слова из разговора четырех мальчиков. А главное, она заметила, что они и не хотели, чтобы она что-нибудь поняла. Их возбужденный вид, казалось ей, подтверждал, что они замышляют что-то дурное. И ей было ясно, что зачинщик тут Андреас.
Но ее подозрения рассеялись, когда ребята убежали, оставив Андреаса одного. Фрау Линден увидела, как он сел у воды и с грустным видом стал играть в песок. И тут она вспомнила, что Андреас не умеет плавать — его ведь все полугодие не брали в бассейн. Потом Андреас поднялся с места и стал бродить по берегу, ища камни. Подобрав камень, он долго рассматривал его на ладони и снова бросал. Наблюдая за Андреасом, фрау Линден почувствовала, что в груди ее что-то сжимается от жалости к нему. Она встала и позвала:
— Андреас, пойди-ка сюда!
Он подбежал и сел рядом с ней на песок, где она показала. Она не стала начинать издалека, а прямо спросила:
— Этого никто не должен знать, про что вы так долго спорили?
— Нет. Вам можно.
— Тогда расскажи. Мне показалось, что вы что-то задумали, но так и не решились на это — не смогли сговориться.
Андреас рассказал.
Теперь, оказавшись в одиночестве, он почти утратил интерес к собиранию бутылок. Ему и вспоминать-то об этом как-то не хотелось… Так и вышло, что Андреас рассказал про все это фрау Линден невнятно и вяло. А в заключение, махнув рукой, равнодушно сказал:
— На две палатки нам все равно не набрать… Может, еще на одну… А одной на тридцать человек все равно не хватит. Не имеет смысла…
На глазах у фрау Линден рухнул воздушный замок. Она спросила:
— А почему обязательно палатки? По-моему, ты задумал все хорошо. И надо тебе довести это дело до конца. Удостоверение я вам достану. И кому-нибудь следует, конечно, сходить к Клавдии — ведь она председатель отряда. Это ясно. И ясно, что поговорить с ней хорошо бы тебе. Ты качаешь головой? Почему ты не хочешь?
— Потому что у меня еще только четыре пятьдесят… За книгу…
— А-а-а, из-за денег… Понятно. Ну, это мы уладим. Пойди напомни о себе фрау Геренклевер. Только когда будешь с ней здороваться, помни об одном…
— Ладно. Только я не знаю, о чем.
— Нет, знаешь. О том, что ее тоже радует, если к ней обращаются приветливо. Как и всякого человека.
После этого разговора Андреас почувствовал себя таким счастливым и свободным, что прыгнул в воду, и она забурлила так, словно щука гонялась в реке за мелкой рыбешкой. Он снова ощутил прилив сил и жажду деятельности. Он нырял, выныривал, бросался бомбой, вертелся спиралью, становился в воде на голову — над водой торчали одни только ноги…
![Астрид Линдгрен - Собрание сочинений в 6 т. Том 3. Карлссон, который живет на крыше [Крошка Нильс Карлссон и др.]](/uploads/posts/books/211990/211990.jpg)