Ричмал Кромптон - Этот Вильям!
— Расскажите нам, — попросил Вильям, жуя булку с сосиской.
Человек раскурил трубку.
— Ну, как я уже сказал, та еще была история… У нас было тайное общество. Полагаю, у вас тоже есть тайное общество. — Вильям кивнул. — Нас было шестеро. У всех были засекреченные имена. Сплошная тайна. Мы собирались в пещере, в той, что высоко на срезе карьера неподалеку от Марли. Перед входом в нее рос куст. Непросто было туда вскарабкаться, скажу я вам. Все держалось в строжайшем секрете. У нас были клятвы, устав и всякое такое. У одного мальчишки была кличка Боров. У него были маленькие глазки и маленькие заостренные уши, как у поросенка. Меня называли Живчик, не помню только почему… Противный был этот Боров, но втирался в доверие, подлизывался и так или иначе обводил вокруг пальца. А между тем стали пропадать деньги из карманов, перочинные ножики и прочее из парт и шкафчиков. Ну, мы установили наблюдение и поймали за этим Борова… Берите пончики, они выглядят аппетитно.
— Спасибо, — сказал Вильям. — Очень аппетитно.
— Конечно, нас потрясло, что вором оказался член нашего тайного общества. На следующий день мы собрались в пещере, устроили над ним военно-полевой суд и решили, что он должен подписать признание своей вины, и если он прекратит воровство, то ничего не скажем директору школы, а если нет, то покажем директору это признание. Конечно, из тайного общества мы его исключили… Попробуйте это шоколадное печенье.
— Спасибо, — сказал Джинджер.
— Я уже пробовал, — сказал Вильям. — Очень вкусное. Возьму еще. А что было потом?
Человек усмехнулся.
— Когда мы выбирались из пещеры, Боров решил сыграть со мной одну из своих «шуток» — толкнуть вниз, на камни, но я предугадал это и отступил в сторону, так что он сам и упал. И треснулся о камень, расшиб голову. Ему наложили швы, и больше недели он провалялся в постели. Как бы то ни было, а тайное общество перестало существовать.
— Почему? — спросил Вильям.
— А на следующий же день опять стали производить взрывы в карьере, как раз на той стороне, где была наша пещера. Мы видели, что она осталась невредимой и куст у входа уцелел, но пробраться к ней уже было невозможно. К тому же был конец учебного года, и мы разъезжались по домам. Мы находились на пансионе, и навряд ли кто из нас побывал здесь с тех пор. Я и сам здесь только потому, что обнаружил себя милях в двух от этих мест и захотелось на них взглянуть.
— Этот карьер… — задумчиво сказал Вильям.
— Не вздумайте туда забираться. И в наше-то время это было опасно, а сейчас вдвойне.
— Мы знаем его, — сказал Джинджер. — Он по дороге в Марли, да?
— Как давно это было, — сказал человек задумчиво. — Вот услышал ваш суд, и все всплыло в памяти. Вы судили преступника заочно, насколько я понял. Кто же он?
— Да этот Френч, — сказал Вильям.
— Наш учитель, — пояснил Джинджер.
— Ну, задайте ему по заслугам. Не забудьте. Пусть собирает гусениц с капусты, а потом сидит в клетке, в зоопарке… А теперь вам надо поторапливаться, а то родители забеспокоятся, не случилось ли чего с вами, да и я должен идти дальше… Возьмите с собой еду, которая осталась.
— Спасибо, — сказали Вильям и Джинджер в один голос.
— Очень интересно вы нам рассказывали, — добавил Вильям.
Все саркастические замечания, которые на следующее утро опять посыпались на них от мистера Френча, они воспринимали с полнейшим равнодушием, так как их взору рисовалась отрадная картина: их мучитель усердно собирает гусениц с капусты, а потом демонстрирует свою долговязую персону в клетке зоопарка.
Не только мистер Френч, но и весь персонал школы пребывал в нервозном состоянии. Потому что мистер Джеймс Элойсиас Ворфилд играл с мистером Марксом, как кошка с мышкой. То он вроде готов был подарить новый спорткомплекс, то нет. Он явно наслаждался ощущением власти, которое ему предоставила ситуация. То он не знает… То не уверен… То он заметил, что мальчик, которому полагалось учить латинские глаголы, тайком читал комиксы, а другого он уличил в трусости во время боксерского поединка. В его время так не поступали, это нечестно, это неблагородно. Снова и снова — и тем, кто его слушал, и тем, кто не слушал, — он рассказывал, каким он был честным и отважным уже с детства. Он рассказал также, откуда у него шрам на лбу. Оказывается, он защищал маленького от верзилы, который потом набросился на защитника с перочинным ножиком.
— Но я его не выдал, — добавил мистер Ворфилд с самодовольной улыбкой. — Конечно, и у меня были свои недостатки, но я никогда не ябедничал.
У мистера Маркса был загнанный вид. Он начал подозревать, что все туманные намеки гостя на щедрую благотворительность были сделаны только для того, чтобы придать себе вес и обеспечить себе прием в качестве почетного гостя, а на самом деле он ничего не подарит. Принимать мистера Джеймса Элойсиаса Ворфилда было задачей непростой, и мистер Маркс со своим педагогическим коллективом были уже порядком измотаны.
— Все какие-то злые, — говорил Вильям Джинджеру, возвращаясь из школы домой. — Хорошо, что завтра суббота и не надо идти в школу.
— Давай придумаем что-нибудь интересное на завтра, — сказал Джинджер. — Давай поиграем в ковбоев и индейцев.
— Нет, давай сходим в этот карьер, — сказал Вильям. — Очень интересно.
— Очень опасно, — сказал Джинджер.
— Ну, тогда я пойду один, — сказал Вильям, — а ты как хочешь.
— Я с тобой, — сказал Джинджер.
Они смотрели на огороженный перилами карьер, по краям которого высилось несколько отвесных зубчатых скал.
Вильям вгляделся в скалу на противоположной стороне карьера. У основания она была сильно разрушена взрывами, но ближе к вершине за нее все еще цеплялся куст.
— Бьюсь об заклад, там пещера, где собиралось их тайное общество, — сказал Вильям. — Бьюсь об заклад, это там. Вон за кустом виднеется маленькая расщелина.
— Может, и там, — сказал Джинджер, глядя в направлении, которое указывал Вильям. — Ну ладно, посмотрели и хватит, а теперь идем играть в ковбоев и индейцев.
— Нет, я хочу забраться в пещеру, — сказал Вильям.
— Да ты что, Вильям, — попытался урезонить его Джинджер. — Туда не забраться. На такую кручу! К ней и подхода нет.
— Я попробую, — сказал Вильям, — а ты как хочешь.
— Я с тобой, — опять сказал Джинджер. — Опаснее этого мы еще ничего не делали. Бьюсь об заклад, завтра к этому часу птицы будут клевать наши скелеты.
Но Вильям уже спускался на дно карьера.
— Ну что ж, спустились мы нормально, — сказал он на последних ярдах, катясь между каменными глыбами.
— Да, — сказал Джинджер, выбираясь из лужи, в которую угодил в самом конце спуска. Он посмотрел вверх, на нависший выступ. Отсюда тот казался еще выше и недоступнее. — Слушай, Вильям, нам ни за что не забраться… Слушай. Мы увидели ее. Давай будем считать, что мы там побывали.
Но Вильям уже начал подъем, ловко, как обезьянка, перебираясь с уступа на уступ. Высоты он не боялся. Он был отважен и абсолютно уверен в себе. Он умел держать равновесие, и воображение ему в этой ситуации не мешало. Джинджер, всецело доверяя ему, использовал те же точки опоры для рук и ног, что и Вильям, как будто они были наделены какой-то магией…
Так достигли они выступа, протиснулись за куст, в расщелину, и оказались в пещере.
— Черт! — выдохнул Вильям, оглядываясь. — Вот это класс!
Хотя вход в пещеру был очень узкий, сама она оказалась большой, просторной и уходила глубоко в скалу. Прямо-таки создана была для встреч членов тайного общества, пока последний взрыв в карьере не отсек в нее доступ. Там валялись обломки карандашей, фруктовые косточки и лежал покрытый пылью лист бумаги.
Вильям взял его, сдул пыль и прочел: «Я, нижеподписавшийся, признаю, что украл шиллинг из кармана Филипса и полкроны из кармана Саундерса, а также перочинный ножик из парты Грегсона и часы из шкафчика Тиллинсона и в разное время другие вещи».
Подпись: «Боров» — и ниже еще что-то неразборчиво, каракулями.
— Черт! Да это же его признание, — сказал Вильям.
— Давай возьмем эти карандаши, — сказал Джинджер, — и ножичек хороший, совсем немного заржавел.
— А вот и компас, — сказал Вильям. — Очень полезная вещь. Видишь, показывает, где север… И ластик. — Он сунул «признание» вместе с компасом и ластиком в свой карман. — Они теперь ничьи, так что можно забрать их себе.
— Как же мы будем спускаться! — сказал Джинджер, выглянув из расщелины и отшатнувшись назад.
— Ничего, все будет в порядке, — сказал Вильям. — Это проще простого.
Его заявление было, пожалуй, излишне оптимистичным, но после нескольких весьма рискованных моментов они, возбужденные, все в синяках и ссадинах, уже оказались на дне карьера.
