Шарлотта Янг - Графиня Кейт
Полковник прижал к себе девочку с тяжелым вздохом, который ясно доказывал, как трудно будет Кейт заменить ему потерянных сыновей. Тем не менее этот вздох пробудил в девочке не только любовь и сострадание к дяде, но и желание сделаться такой доброй и нежной, чтобы дядя и его жена были совершенно счастливы.
Глава XVII
Большие перемены
Остальная часть вечера прошла спокойно, ничего особенно примечательного не случилось. Миссис Умфревиль вернулась домой и горячо приветствовала лорда Лапоэра, который в свое время проявил к ее сыновьям столько дружбы и любви.
Наступили сумерки, все уселись у камина. Разговор опять начался о Фрэнке и Энтони. О Кейт снова забыли, но теперь она уже не одна сидела у окна. Придвинув скамеечку поближе к дяде и положив голову на его колени, юная графиня устремила глаза на горящие угли. Сердце девочки спокойно отдыхало, а слух внимал нежным материнским вопросам о сыновьях и ласковым ответам старого друга.
Дядя, прислонившись к спинке кресла, молчал, тетка же и лорд Лапоэр продолжали беседу. Миссис Умфревиль, казалось, вникала во все мельчайшие подробности жизни своих мальчиков в Англии. Она не только не плакала, но даже улыбалась, когда слышала что-нибудь смешное или особенное. Кейт чувствовала какое-то благоговение к ней и при виде горя своих новых знакомых все больше и больше к ним привязывалась.
Беседу прервал ужин. Кейт сидела за столом напротив лорда Лапоэра, который то и дело обращался к ней, рассказывая о том, что делают Аделаида и Грейс. Впрочем, он был серьезен и грустен, сочувствуя горю своих друзей; Кейт тоже не хотелось веселиться. Она в самом деле начинала чувствовать и надеяться, что сумеет всегда себя хорошо вести с дядей и с теткой и что с ними никогда не будет дурной девочкой и шалуньей.
Скоро слуга доложил, что за леди Кергвент приехала карета. Тетя Эмили повела девочку одеваться, и та крепко прижалась к тетке.
— Дорогая моя девочка! — заговорила тетя Эмили, обнимая ее. — Мне кажется, что твой дядя немного развеселился сегодня. Я так благодарна тебе за это! И Лапоэр был так добр, что приехал, — продолжала она, покрепче прижав Кейт к себе. — Может быть, теперь дяде будет лучше? Я так счастлива, что он опять в Англии… Приезжай к нам, Кейт, как только Барбара тебя отпустит. Это доставит дяде большое удовольствие.
«Она просит меня утешать его, а он ее!» — подумала Кейт и была так тронута, что не знала, как себя вести, поэтому только молча смотрела на тетку.
В экипаже дядя Джайлз посадил ее к себе на колени:
— Я переговорю с Барбарой, и мы увидим, когда можно будет взять тебя к нам, душа моя.
— Ах, устройте это поскорее! — ответила Кейт.
— Это будет зависеть от твоей тетки. Ты все-таки будь послушной. Барбара ведь много страдала в жизни и о себе мало думает, так хоть уж ты о ней побеспокойся.
— Я не знаю, дядя Джайлз, как это сделать, — откровенно призналась бедная Кейт. — И дома мне все говорили, что я ни о ком не думаю…
— Старайся! — заметил серьезно полковник.
Кейт было немного испугалась, но он продолжал уже добрым голосом:
— Ты сказала «дома». Что для тебя дом: у сестер моих или в Олдбороу?
— В Олдбороу, дядя Джайлз!
— Старайся, — повторил полковник, — ты уже выросла, не ребенок.
— Дядя, можно мне попросить вас об одной вещи?
— Что такое?
У Кейт от волнения сжалось горло, но она преодолела себя и произнесла:
— Пожалуйста, не думайте, что это Вардуры виноваты в том, что я такая дурная! Я знаю, что я шалунья, гадкая, с прескверными привычками, но это моя, моя собственная вина, право же, и ничья больше! Мэри и дядя Вардур хотели исправить меня… А я…
— Душа моя! — сказал полковник и взял девочку за руку. — Я совершенно уверен в том, что мистер Вардур учил тебя только хорошему. Мне очень приятно видеть, что ты его любишь и почитаешь настолько, насколько может ребенок твоих лет и насколько он это заслуживает. Сохрани эти чувства в своей душе навсегда. И признательность твоя еще больше возрастет, когда ты узнаешь обо всех жертвах, на которые он пошел ради тебя!
Для Кейт этих слов было слишком много, чтобы она могла на них ответить, поэтому она только крепче прижалась к дяде. А он продолжал:
— Я бы очень хотел видеть его, но сейчас не могу решиться расстаться с женой. Не может ли он приехать в Лондон?
Кейт вздохнула.
— Боюсь, что нет… Сильвия говорила, что у него теперь совсем нет денег. Ведь ему очень дорого обошлось привезти меня сюда в первом классе…
— Вот видишь, как важно думать о последствиях своих поступков, — заметил полковник, глядя на потупившуюся Кейт. — Ну, делать нечего, нужно будет съездить к нему и к ночи вернуться…
В это время они подъехали к дому теток и вместе вошли в гостиную.
— Ну, хорошо ли вела себя Кэтрин? — осторожно поинтересовалась леди Барбара после обмена приветствиями.
— Просто отлично! — ответил полковник, и его лицо озарилось ласковой улыбкой.
Время было уже позднее, и Кейт отправили ложиться спать. На прощание она получила от дяди ласковый поцелуй.
— Христос с тобой, — сказал он.
Кейт не знала, что теперь дядя Джайлз простился с ней так, как привык прощаться на ночь со своими собственными детьми.
Когда девочка поднялась в свою комнату, полковник взял стул и сообщил, что хочет побыть немного с сестрами, так как его жена еще беседует с лордом Лапоэром и он может не беспокоиться, что оставил ее одну.
Леди Джейн тотчас же указала брату место на диване возле себя, а леди Барбара ласково на него посмотрела.
— Давайте поговорим об этом ребенке, — предложил полковник.
— Я тоже хотела обсудить этот вопрос, — ответила леди Барбара, — и ожидала только вашего возвращения, чтобы принять решение относительно Кэтрин.
— Принять решение?
— Нужно пристроить ее куда-нибудь!
— Самое лучшее для нее место — у меня или у вас.
За этими словами последовало несколько минут молчания.
— Ах! Джайлз, Джайлз! — воскликнула наконец леди Джейн и нервно схватила руку брата. — Не будь с ней слишком строг! Это несчастное маленькое создание!
— Зачем же мне быть строгим, Джейн? — удивился полковник. — Мне кажется, Кейт — совершенно нормальный ребенок…
— Я не буду углубляться в подробности, — вмешалась леди Барбара, — но девочка была так скверно воспитана, что за ней требуется постоянный надзор. Жизнь Кэтрин в нашем доме нанесла здоровью Джейн так много вреда, что я не советую вам пробовать это на себе, особенно при настоящем расположении духа Эмили!
— Напротив, Эмили будет очень полезно посвятить свои заботы сиротке. Я хотел бы знать: что ты видишь дурного в этой девочке, Барбара?
— Все ее поведение, за то время, как она у нас… — начала было леди Барбара.
— Не говори общими словами, Барбара! Я имею такие же права на этого ребенка, как и вы с Джейн. Поэтому изволь изложить факты.
— Дело в том, Джайлз, — сказала смущенная леди Барбара, — что я обещала Кэтрин не рассказывать тебе о ее главном проступке, если она будет хорошо себя вести…
— Довольно безрассудное обещание, Барбара! По-моему, ты наносишь только вред ребенку, скрывая что-то от меня, вместо того чтобы прямо сказать, в чем дело. Однако ты уже свободна от своего обещания: Кейт сама мне все поведала.
— Рассказала? Тебе? Да у этой девочки нет никакого стыда! Я с таким трудом старалась скрыть…
— Напротив, Барбара: ей было очень стыдно! Я сам поступил неосторожно: мы с Лапоэром, забыв совершенно о том, что девочка находится в комнате, разговорились, и я спросил у него, заметил ли он твое явное недоверие и нелюбовь к ней. Природная справедливость заставила Кейт напомнить нам о себе: она выступила вперед и начала обвинять только себя!
— В присутствии лорда Лапоэра?.. И ты это позволил, Джайлз? — воскликнула в отчаянии леди Барбара. — Теперь все кончено! Их семейство будет говорить об этой истории, и репутация Кэтрин пострадает…
— Да ведь Лапоэр немного знает натуру этого ребенка, — улыбнулся полковник.
— Мужчины всегда готовы поощрять дурных детей, — горячилась леди Барбара, — а потом сами же их и осуждают! Я предчувствовала, что от этой девочки можно ждать только неприятностей!
— Ах, Джайлз, да объясни же Барбаре, что Кейт не так дурна, как ей кажется! — вступилась за племянницу леди Джейн. — Она еще дитя… бедная, маленькая голубка!..
— Пока еще не могу, — ответил полковник, — ведь я выслушал только одну сторону, одного противника.
Леди Барбара тяжело вздохнула и рассказала брату все, что лежало у нее на душе.
— Ребенок правдив и чистосердечен, — заметил полковник, когда она закончила. — Ты должна радоваться, Барбара, что своей системой воспитания не до конца уничтожила в ней откровенность.
