Ирена Юргелевич - Чужой
Мариан подполз к Юлеку, и оба ждали, что будет дальше. Человек, который развел костер, должен был находиться где-то поблизости.
Между деревьями на другой стороне поляны мелькнуло светлое пятно, хрустнула ветка. Мальчики припали к земле, Юлек, однако, вытянул шею, чтобы увидеть поскорее…
— Ой!.. — вдруг заорал он и пулей выскочил из кустов.
Около шалаша стоял Зенек. Он, видимо, только что выкупался, на нем были одни трусики, через голое плечо перекинута выстиранная рубашка. На шее и чисто вымытом лице еще блестели капли воды.
— Привет, — сказал он, увидев Юлека и Мариана. — Вы так тихо подкрались, я ничего не слышал. Как кошки.
— А мы-то думали, это кто-нибудь чужой! — выкрикнул Юлек. Он смотрел на Зенека, словно на выходца с того света, и все не мог поверить, что видит его перед собой.
— Что, не ждали меня?
— Не ждали, — серьезно ответил Мариан.
— А может, мне нельзя здесь жить? — усмехнулся Зенек.
— Вот глупый! — Юлек прямо задыхался от прилива чувств. — Молодец, что пришел!
Зенек повесил на куст мокрую рубашку и подбросил сучьев в костер. Мальчики заметили какую-то перемену в его поведении — он был возбужден, как будто ему предстояло что-то приятное. А между тем его появление на острове означало, что он по-прежнему один и без пристанища. Однако, зная его характер, они не стали ни о чем спрашивать.
— Я здесь ненадолго, — неожиданно сказал Зенек. — Ночи две-три пробуду, и все.
— Почему ночи?
— Днем я работаю на сборке.
— Где?
— Тут у одного.
— А потом? — не удержался Юлек.
— Потом видно будет. Глаза у Юлека загорелись.
— Зенек! Ночуй у нас! Бабушка согласится, а если не согласится, я скажу дедушке. Он такой добрый, ты даже не представляешь! Он уговорит бабушку! Чего тебе здесь сидеть? Шалаш совсем развалился, и вообще… Мы положим матрацы на пол и уляжемся поперек! Мы все поместимся!
— Кончай трепаться! — сказал Зенек.
— Вот осел упрямый! Теперь-то тебе можно быть с нами, теперь-то можно, — рассердился Юлек, но тут же вспомнил, как принял Зенек известие о том, что Уля вернула за него деньги, и посмотрел на него с испугом.
Нет, как будто не обиделся, хотя лицо его помрачнело, а губы сложились в легкую гримасу.
— Можно ли, нет ли, а мне надо держаться в сторонке, — буркнул он. — Чем меньше про меня будут болтать, тем лучше.
— Почему? — спросил Мариан.
— Так ведь я несовершеннолетний, — неохотно объяснил Зенек. — И милиция имеет право меня задержать.
— За что? — крикнул Юлек. Зенек улыбнулся его неопытности:
— А за то, что одному шляться не разрешается. Только с позволения папы и мамы.
— А еда у тебя есть? — спросил Юлек. — Тут вроде оставалась картошка…
— Не нужно, я на хозяйских харчах.
— Завтра принесем ему одеяло, — тихонько сказал Мариан Юлеку.
* * *Наутро Юлек принес для Зенека одеяло и решил еще набрать хворосту и починить шалаш. Мариан, которому пришлось остаться дома, чтобы помочь бабушке, предложил наняться починкой шалаша после обеда, но Юлек заявил, что после обеда само собой, а пока он начнет один.
Он как раз выбирал в орешнике подходящие для шалаша ветки, когда до ушей его неожиданно донеслись голоса. Мальчик замер. Один голос был низкий, густой, почти мужской, второй потоньше и послабее.
Юлеку показалось, что когда-то он эти голоса уже слышал. Впрочем, они доносились издалека, из-за реки; видимо, люди шли вдоль берега. Остановятся они у поваленного тополя или нет? Скорее всего остановятся — Юлек сам, когда впервые увидел огромные вывороченные из земли корни и толстый комель, лежащий метрах в полутора над землей, вскарабкался на него не задумываясь и остановился только у самой верхушки, там, где тонкие ветки стали угрожающе прогибаться над темной, быстро бежавшей внизу водой. Точно так же, должно быть, поступят и те, что идут сейчас по берегу. Одна надежда на то, что мостик, ведущий на остров, плотно укрыт в пышной кроне, по-прежнему живой и свежей.
Некоторое время голоса не приближались и не удалялись — видимо, незваные гости стояли на месте. Потом стало тихо… и вдруг голоса зазвучали совсем рядом. Люди пришли на остров…
Юлек — он уже сидел в кустах — затаил дыхание. Сквозь листья ему был виден краешек поляны и вход в шалаш. Они нашли тропинку! Юлек слышит их шаги и шорох ветвей.
— Видал? — насмешливо спрашивает низкий голос. Сердце Юлека подпрыгивает к горлу: да ведь это Виктор!
А второй — Владек! Смертельные враги Зенека! Вот они уже на поляне. Юлек видит две пары ног, приближающиеся к шалашу.
— Вот так хибара! — смеется Виктор, заглянув внутрь. — Ловко он устроился, а?
— А ты почем знаешь, что это он? — сонно спрашивает Владек.
— Конечно, он!
— Доказательств-то нет…
— Ты что, совсем дурак? Когда мы вчера за ним шли, он как раз у этого тополя словно сквозь землю провалился. Да и потом, кто еще, кроме него, стал бы тут околачиваться?
— Ну… — с сомнением пробурчал Владек.
— Будь уверен, это он здесь ночует. Днем обделает дельце-другое, и назад.
— Ах ты свинья! — прошептал Юлек.
— А эти щенки ему, наверное, помогают… — громко рассуждал Виктор.
— Какие щенки?
— Ну, внуки старого Петшика, который на фабрике работает.
— Ах ты свинья, гадкая свинья! — снова прошептал Юлек. Руки и ноги у него онемели. Долго еще они будут тут торчать, молоть языком?
Владек потянулся и громко зевнул. Потом спросил довольно равнодушно:
— Ты что, правда думаешь, что он ворует?
— Ясное дело, поэтому и прячется. Ну, да скоро кончится его привольное житье, — засмеялся Виктор. — Мне бы только увидеть Ковальского. Я ему все расскажу.
— Какого Ковальского?
— Ты что, с печки свалился? — разозлился Виктор. — Ковальский — милиционер из Лентова. Заглянет сюда как-нибудь с утра пораньше или вечером, и готово дело.
— Охота ему была!
— А почему бы и нет? И вообще, они свое дело знают, можешь не беспокоиться! Дадут знать по всем окрестным участкам, мол, шатается тут подозрительный тип, и застукают голубчика. Вот увидишь.
Владек снова зевнул.
— Пошли домой, больно жарко, спать хочется… А этот Ковальский будет сегодня в волостном управлении.
— У нас в Ольшинах? — заинтересовался Виктор.
— Был такой разговор.
— Вот повезло-то! — И Виктор громко рассмеялся.
Они повернули назад. Юлек видел две пары удаляющихся ног. Стиснув кулаки, он сдерживал себя, чтобы не выскочить из кустов и не броситься на мерзкого парня. Избить его, бросить ему прямо в лицо все свое возмущение, всю свою ненависть… Но нужно было подумать, как спасти Зенека от опасности. Многого из того, что говорил Виктор, Юлек не понял, ясно было одно: Зенека могут арестовать, и очень скоро, может быть, даже сегодня вечером. Когда Виктор с Владеком, по его расчетам, были уже за рекой, мальчик выскочил из кустов и побежал к мостику. О починке шалаша нечего было и думать, теперь были дела поважнее. Несколько минут он еще прятался среди веток тополя, нетерпеливо поджидая, пока те отойдут подальше — они тоже шли в Ольшины, и на пригорке под дубом, а потом в открытом поле могли его увидеть, — затем, стараясь не обнаружить себя, начал красться вдоль зарослей. Неприятель пересек наискосок жнивье и направился к дороге. Когда парни скрылись за рощей, Юлек пустился бегом.
Он вызвал Мариана из огорода и, с трудом переводя дыхание, рассказал, что произошло.
— Ему нельзя ночевать на острове, понимаешь? Мы должны его предупредить, чтобы он туда больше не ходил! — кончил Юлек свой рассказ, возбужденно блестя глазами.
Мариан молчал, и лицо у него было такое, что Юлек испугался. Узнав, что Зенеку грозит опасность, он прибежал сюда в полной уверенности, что вместе с Марианом они непременно что-нибудь придумают и сумеют помочь. Но лицо брата не сулило ничего хорошего.
— Мариан, — неуверенно позвал Юлек. — Мариан!
— Мы не можем его предупредить, потому что не знаем, у кого он работает. И кроме того…
— Тогда пойдем вечером к тополю и будем его там ждать!
— Ну и что? Милиционер тоже может туда прийти и ждать вместе с нами. Кто ему запретит?
Такая мысль не приходила Юлеку в голову. Конечно, милиционер тоже может туда прийти! Мальчик лихорадочно ломал голову в поисках выхода.
— А если пойти на шоссе? Он ведь пойдет со стороны шоссе, правда?
— Вовсе не обязательно.
— Что ж делать? — в отчаянии спросил Юлек.
Ответа он не получил, и тогда, словно маленький ребенок, который плачет и кричит в надежде, что от этого все переменится к лучшему, Юлек со слезами в голосе выкрикнул:
— Я не хочу! Не хочу, чтоб его арестовали! Слышишь?
