Наталья Евдокимова - Боруэлла
– И я, и я слышу! – закричал Петька.
– Это лес, – вздохнула я и крикнула вдаль: – Вадик, пойдём слушать сказку!
Сказка о названиях, рассказанная осенним лесом
«…Два неприметных человечка шли по неприметному лесу. Назовём их условно Первым и Вторым.
Их неприметность сразу же прекращалась, как только они выходили из-за деревьев. С шумом взмывали вверх бродившие по земле птицы, настороженно прислушивались притаившиеся в норах звери. Первый был ужасно лохматым, начиная от одежды и заканчивая, естественно, причёской. Дети такой вид причёски любят называть «взрывом на макаронной фабрике». Второй, напротив, был в панамке и с палкой, похожей на клюку. Этой палкой он усиленно разворачивал листья. «Грибники-и-и-и», – завывал осенний ветер.
Второй остановился и посмотрел на клюку.
Задумался, после чего многозначительно произнёс:
– Муравей.
– Чего? – спросил Первый и недоуменно почесал макушку. Оттуда посыпались хвойные иголки.
– По палке ползёт. Му-ра-вей.
Первый не пожал недоуменно плечами, а подошёл ближе и стал внимательно смотреть.
– И правда, – заключил он. – Му-ра-вей.
– Это от слова «мура»?! – Второй, несомненно, был рад догадке.
– Не, – неуверенно сказал Первый. – От другого.
И Первый стал ждать, пока Второй спросит, от какого именно.
Второй спросил. Он сказал:
– От какого?
– От слова «трава». Сначала пытались придумать рифму к слову «трава». «Дрова», «слова» и «голова» отметались по причине стандартности. Поэтому придумали «трава-мурава». А эти по мураве ползали. Вот и получилось – «му-ра-вей». Понимаешь?
Панамка уверенно кивнула.
– Это удобно, – добавил Первый. – Так называть.
Наверное, они были плохими грибниками. Тех, что находили, не срывали. Им казалось, что это поганки, зато красивые. Солнце было уже низко – почти закат. Панамка Второго начала окрашиваться в красные полосы. Он стал подолгу останавливаться и куда-то смотреть. Потом громко вздыхал и шёл дальше.
– А это груздь! – сказал Первый и показал рукой на гриб.
– А он почему так называется?
– Видишь, у него тоже панамка. Совсем как у тебя. А как ещё назвать, когда ты из-под панамки молча смотришь вдаль? Так же, только тише – «грусть»…
– Мне кажется, что в такие моменты я на секунду разучиваюсь думать, – шёпотом сказал Второй.
Они надолго замолчали. Потом Первый ковырнул ботинком землю и сказал почти про себя:
– Это удобно. Так называть…
Второй снял панамку, под которой жили волосы соломенного цвета, нахлобучил её на шевелюру Первого и весело сказал:
– Мишка, пойдём домой!
– Ну, Санька… Побежали!»
После того как лес закончил рассказывать эту сказку и начал рассказывать другую, мы перестали слушать и сидели тихотихо, как затаившиеся в траве грибы.
– А ты – Элька, – тихо сказал Вадик.
– Да, Вадик. Я знаю.
Часть II
Борька, Петька и их собственные приключения
В этот день Борька проснулся неожиданно рано – даже будильник ещё не звенел. Сначала он пытался вспомнить, что же такого важного произошло вчера? Что-то такое, что совершенно меняет жизнь, делает её лучше, богаче, насыщеннее… А когда вспомнил, заулыбался. Он стал другим человеком! Может быть, даже лучшим, самым совершенным на земле! Вместе с Элькой и Петькой, конечно же. Ещё Борька подумал, что такой дар нельзя пускать на мелочные житейские дела. Вот взять, к примеру, Эльку. Живёт себе со своим дарованием, как будто так и надо. А нужно совершать великие поступки, достойные настоящего Человека! А по мелочам пользоваться только в крайних, экстренных ситуациях.
Впрочем, такая ситуация настала, пожалуй, слишком быстро – как раз в тот момент, когда мама подошла к Борьке узнать, проснулся ли.
– Ма…ма…. – сиплым, болезненным голосом сказал Борька. – Я заболел… Можно я не пойду в школу?
– О боже, Боренька! – забеспокоилась мама. – Неужели тебя в лесу так продуло? Сейчас, сыночек, подожди, будем вызывать врача.
– Мама…. Не надо… – трагическим голосом сказал Борька. – Всё пройдёт, нужно только день отлежаться…
– Ну… хорошо, – неуверенно согласилась мама. – Но всё же я останусь дома. Будем лечиться.
– Мама…. Не надо… – ещё более трагично сказал Борька. – Ты нужна людям. Иди. Я справлюсь сам.
– Люди могли бы и обойтись, но… Ты уверен?
Борька был уверен. Он теперь знал, что никак не может идти в школу. Кроме того, они вчера с Петькой договорились об этом. Им теперь нужно осваиваться в мире такими, какими они стали, – совершенно новыми! А в школе – чего осваиваться?
Можно было бы попробовать свои новые качества ещё вчера. Но после леса совершенно не хотелось никуда идти, а практиковаться на родных – тем более. К тому же по дому разносился приятный аромат жареных грибов, который заставляет забыть практически обо всём… А сегодня – надо было действовать!
– Я позвоню, – сказала мама, закрывая двери.
– Не надо… – прошипел ей вдогонку Борька, но было уже поздно. Нет, с этого момента – только великие дела! И Боря стал думать. Сначала в голову приходили всякие глупости, но потом мысли начали просветляться. И они бы наверняка просветлились совсем, если бы в дверь не позвонили.
– Кто там? – спросил Боря.
В ответ раздалось вполне внятное и осознанное мычание.
– Кто-кто? – переспросил Боря.
За дверью надрывно залаяла какая-то мелкая собачонка.
– Да кто там? – раздражённо спросил Борька. Ну нет в их двери глазка, нету!
– Мальчик, твои родители дома? – наконец-то сказала за дверью какая-то женщина.
– А что вам надо? – с беспокойством спросил Борька.
– Тебя! – шипяще сказали за дверью. – Крови твоей… мальчик. Подайте голодному вампиру на пропитание…
В дверь стали скрестись, видимо, пытаясь преодолеть барьер. Борька спокойно вздохнул и повернул замок. В комнату ввалился Петька – довольный, как сибирский слонёнок. По виду не скажешь, что он чаще всего достаточно мрачный и неразговорчивый. Но, вообще-то, рядом с Борькой эта его неразговорчивость всегда пропадала. Как будто не было её совсем – нате, получите отменного болтуна!
– Борька! – крикнул он с ходу. – Делюсь! Безвозмездно! Идеей! Опробована на десяти… ста человеках! Действует безотказно! – за это время Петька успел скинуть кроссовки и зашёл в Борькину комнату. – Значит, вот. Подходишь к существу человеческого вида и делаешь так!
Петька напряг мышцы, страшно скривил лицо и сказал довольно знакомым, грубым мужским голосом:
– Аста ла виста, беби![2]
После этого он поднял указательный палец вверх, многозначительно покачал головой и важно изрёк тем же голосом:
– Ай-л би бэк![3]
Петька расслабил лицо и хлопнул Борьку по плечу:
– Понял? А после этого поворачиваешься и ме-е-едленно, вразвалочку уходишь.
– Глупости всё это, – сказал Борька.
– Почему?
– Потому что мы должны делать что-то большее! – Борька бухнулся на кровать и уставился в потолок. – Мы, может, помогать должны! Понимаешь, мы же одни такие! Кроме Эльки, но толку от неё… Нужно что-то грандиозное! Я всё пытаюсь придумать, а… никак не получается. Давай мозговой штурм устроим, что ли.
– Можем стать первоклассными шпионами, – сразу же предложил Петька. – Представляешь, какая польза государству! Или даже спецагентами! Синтезация голоса – это тебе не шутка.
– Да ну, шпионами… Я же про хорошее, а ты!
– И я про хорошее! – оживился Петька. – Тебя назовём агентом два-два-два, а меня – агентом три тыщи восемнадцать.
– Почему три тысячи восемнадцать? – удивился Борька.
– Число хорошее, – отмахнулся Петька. – Ну так как?
– Не… агентом и шпионом – не годится. Давай ещё.
Петька помолчал, после чего уселся на пол и стал вещать оттуда:
– Ну… в квартиры проникать можем, – и тут же громыхнул большим детским хором:
Твой голос на мамин
совсем не похож!
Ты голосом тихим
фальшиво поёшь!
– Зачем? – удивился Борька. – Грабить, что ли?
– Ну не знаю… Вдруг там помочь кому-то надо! Не режь на корню отличные идеи! Это нечестно!
– Если б идеи были отличными, я бы их не резал.
– Ещё мы можем слушать вещи. И вообще всё, что вокруг, – сказал Петька, как будто открытие совершил.
– Можем, – подтвердил Борька.
– А у многих людей есть старые вещи, – сказал Петька, будто намекал на что-то.
– Есть, – подтвердил Борька.
И уже через полчаса намёков и уточнений выяснилось – есть, есть хорошее и большое дело, которое могут сделать только они! Оно пахло тайнами и загадками… немного сокровищами и… в общем, хорошее было дело! Разговаривая со старыми вещами, они могли выяснить, – кому те принадлежали, какие скрывают секреты, и многое, многое другое! Что именно включало в себя это «многое-многое другое», мальчишки не стали уточнять. Настала пора действовать. Они тут же побежали на улицу, как будто там их ожидали горы старинных вещей и предметов. И Борька, конечно же, не вспомнил, что ему, хворающему, должна была позвонить мама.
