Луис Фитцью - Шпионка Гарриет
До чего же утомительный человек.
— Любые старые игры. Это вы сказали, что хотите во что-нибудь сыграть.
— Ты играешь в шахматы?
— Нет.
«Оле-Голли собиралась меня научить, — подумала девочка, — но так и не успела».
— Хорошо, как насчет «Монополии»?
Это точно самая скучная игра на свете. В ней было все, что Гарриет ненавидела.
— Хорошо, если вы хотите.
Доктор Вагнер встал и подошел к шкафу рядом с дверью. Когда он открыл шкаф, Гарриет увидала всевозможные игры, кукол, кукольные дома, машинки. Она попыталась быть вежливой, но ее разбирало любопытство.
— Вы что, сидите здесь целый день и играете во все эти игрушки? — спросила она, а сама подумала: «Подождите, пока мама об этом узнает».
Он лукаво взглянул на девочку:
— А ты как думаешь?
— Что вы имеете в виду, как я думаю?
— Как ты думаешь, я сижу здесь день-деньской, играя во все эти игрушки?
— А я почем знаю? У вас тут их полный шкаф.
— А у тебя дома есть игрушки?
Это было уже слишком.
— Да, — заорала она, — но мне уже одиннадцать.
— О, — он даже немножко отпрянул, стоя с доской для «Монополии» в руках.
Гарриет стало его жалко.
— Хорошо, — спросила она, — сыграем одну партию?
Казалось, доктор вздохнул с облегчением. Он поставил доску на журнальный столик, подошел к письменному столу и вытащил из ящика блокнот и ручку. Потом уселся напротив нее.
Гарриет уставилась на блокнот:
— А это что такое?
— Блокнот.
— Я ЗНАЮ, — прокричала она.
— Я просто хочу сделать несколько записей. Не возражаешь?
— Зависит от того, каких.
— Что ты имеешь в виду?
— Злых и обидных записей или обыкновенных?
— Что?
— Ну, я просто думала вас предупредить. Нынче довольно трудно выкрутиться, если делаешь обидные записи.
— А, теперь понятно, что ты имеешь в виду. Спасибо за совет. Нет, это будут обычные записи.
— У вас, небось, никто блокнот не отнимал, правда?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ничего. Давайте играть.
Они сыграли партию. Гарриет неимоверно скучала, но выиграла. И во время игры, и после доктор Вагнер сделал неимоверное множество записей.
— Спорим, если бы вы не делали столько записей, то играли бы лучше.
— Ты так думаешь?
Гарриет мрачно взглянула на него. Не может же он быть таким полным идиотом. Почему же он себя так ведет?
Она сыграли еще одну партию. Доктор делал меньше записей и на этот раз выиграл.
— Видите! — ликовала Гарриет. — Когда вы все время делаете записи, вы никуда не годитесь. Почему бы вам вовсе не отложить блокнот? — она пристально поглядела на него.
Он в первый раз казался слегка сбитым с толку.
— А что если я дам блокнот тебе, — медленно произнес он. — Тогда у нас у каждого будет по блокноту, и мы будем на равных.
Гарриет недоуменно уставилась на него. Он что, шутит? Или хочет узнать, что она будет делать? У нее прямо пальцы зачесались при мысли о блокноте, о ручке, летающей по страницам, о мыслях, наконец свободных двигаться и изливаться на бумагу. Какая разница, чего он пытается этим добиться.
— Хорошо, у вас есть еще один блокнот? — она попыталась произнести эти слова самым обычным тоном.
— По правде сказать, есть, — он полез в ящик стола и достал оттуда красивый маленький блокнотик с ярко-голубой обложкой. Гарриет притворялась равнодушной, разглядывая пианино. Еще он вытащил маленькую хорошенькую авторучку. Он протянул блокнот с ручкой Гарриет. Она немедленно почувствовала себя лучше, как только они оказались у нее в руках.
Доктор Вагнер сел, и они начали новую партию. Гарриет записала:
САМЫЙ СМЕШНОЙ НОС, КАКОЙ Я ТОЛЬКО ВИДЕЛА. ПРЯМО В СЕРЕДИНКЕ ЛИЦА И СВИСАЕТ ВНИЗ, КАК ЗМЕЯ. ЧЕМ-ТО НАПОМИНАЕТ ПИНКИ УАЙТХЕДА, НО ТОЛЬКО НЕ ТАКОЙ ОТВРАТИТЕЛЬНЫЙ. У НЕГО РЫЖИЕ ВОЛОСЫ И СМЕШНЫЕ ЗУБЫ. ТАКИЕ ЖЕЛТОВАТЫЕ И ДЛИННЫЕ. А В КАБИНЕТЕ ПАХНЕТ СИГАРАМИ И МЕЛОМ. СПОРИМ, ОН, КОГДА ВСЕ УХОДЯТ, ИГРАЕТ В СВОИ ИГРУШКИ.
Гарриет забыла про игру. Внезапно она услышала, как доктор Вагнер тихо сказал:
— Гарриет… Гарриет, пора идти.
Ей не хотелось уходить. «Я бы могла здесь жить», — подумала она, но, быстро встав, направилась к двери.
— До свидания, Гарриет, — мягко сказал он.
— До свидания, — ответила девочка. Он довольно-таки неплох, решила она, только немножко свихнутый.
Мама незамедлительно отобрала у Гарриет блокнот. Всю дорогу домой Гарриет ощущала оставшуюся после блокнота пустоту.
Когда они добрались до дома, мама куда-то исчезла, и оставалось чем-то занять длиннющие полдня. Она не могла пойти шпионить без блокнота, она не могла делать записи, она не могла играть в Город, она ничего не могла делать. Она боялась пойти и купить новый блокнот, а читать ей совершенно не хотелось.
Внезапно она ощутила что-то вроде желания пойти повидать Спорти и Джени и попытаться, так сказать, в частном порядке возобновить дружбу. Кроме того, они были ее лучшими друзьями, они знали, что она — шпионка и собирается стать писателем. С чего они вдруг стали себя вести так, будто это что-то ужасное? Может, они уже устали с ума сходить на эту тему?
Она схватила куртку и понеслась вниз. По пути она задумалась, отдали ли Джени в школу танцев? Может, стоит попытаться разбить лед этим вопросом?
Служанка впустила Гарриет, и она пошла прямо наверх в лабораторию. Она открыла дверь и увидела Джени, настолько погруженную в работу, что та даже не подняла головы.
Гарриет тихо, чтобы ее не испугать, позвала:
— Джени?
Джени стремительно повернулась и от неожиданности уронила пробирку, которую держала в руках. Она была невероятно поражена, увидев Гарриет. Потом заметила расползающееся пятно под ногами.
— Смотри, что я из-за тебя наделала, просто погляди!
Гарриет взглянула на пол. Отвратительное коричневое пятно не просто расползалось по паркету, оно как будто въедалось в дерево.
— А что это такое?
Джени была занята, пытаясь привести все в порядок. Она не ответила, просто улыбалась зловещей улыбкой и в молчании старательно вытирала пол. После нескольких проходов тряпкой пятно едва-едва уменьшилось. Гарриет стояла рядом, чувствуя себя отвратительно, хуже не придумаешь. Джени вела себя так, будто ее вовсе не было в комнате. Часть пола была словно съедена.
— Может, мы можем… — вопросительно начала Гарриет.
— Не кажется ли тебе, что ты уже достаточно всего натворила? — выражение лица у Джени было просто ужасное.
— Я хотела сказать, что, может, стоит закрыть это ковром, и она не заметит, — больше всего Гарриет хотелось поскорее убежать.
— Это чтобы ты, когда в следующий раз придешь, могла и ковер испортить?
Гарриет поглядела на Джени, та уставилась на нее.
Гарриет вышла из комнаты. Она старалась не оборачиваться, чтобы не произнести ни слова, потому что, открыв рот, непременно бы разревелась.
Она пошла в парк и села на скамейку. Теперь она сомневалась, стоит ли идти к Спорти. Слеза скатилась по носу. Джени — это одно, но Спорти всегда был ее лучшим другом. Что если и он станет вести себя, как Джени?
Она посидела минутку, надеясь, что в голову придет что-нибудь. Но ничего не поделаешь. Сейчас или никогда. Если Спорти больше ей не друг, лучше она об этом узнает прямо сейчас. Тогда она действительно совсем одна, совсем одна на целом свете, и лучше об этом знать заранее.
Она поднялась со скамейки и заспешила к дому, где жил Спорти. Она взбежала по лестнице к его квартире. Уже готовая постучать, Гарриет услышала изнутри смех, а потом хихиканье Спорти. Просто по привычке девочка прислушалась. Отец Спорти громко рассмеялся и сказал что-то вроде «Ага!» и «Как насчет этого?» Потом он произнес: «Ну что твой старик-отец? Что ты об этом думаешь? Смотри, Спорти, смотри на этот жирненький чек». Гарриет больше не могла сдерживать любопытства. Она постучала.
Спорти, все еще хихикая, подошел к двери. Открыв ее, он в ужасе замер. С лица сползла улыбка, оно вдруг стало невероятно грустным. Отец все еще носился по комнате, натыкаясь на мебель. Было забавно стоять тут рядом со Спорти и наблюдать за его отцом, который носился кругами как сумасшедший у него за спиной.
Гарриет в конце концов сказала:
— Привет, Спорти.
Спорти втянул голову в плечи, будто его ударили. Он уставился в пол, затем немного попятился, волоча ноги, и выдавил из себя:
— Ну, привет, Гарриет.
Это звучало не слишком приглашающе, но Гарриет все-таки переступила порог. Отец Спорти ее едва заметил.
Теперь он тараторил по телефону и размахивал чеком:
— Они ее взяли, они ее взяли. Она выходит весной! Ну, как насчет этого?
Гарриет снова посмотрела на Спорти, который стоял позади нее, все еще держа дверь открытой:
— Он продал книгу?
Сам того не желая, Спорти расплылся в широченной улыбке.
— Ага, — благоговейно произнес он, — только что получил чек. — Затем, будто что-то внезапно вспомнив, он снова опустил глаза в пол.
