Александр Пискунов - Волчий уголок
– Если бы я… Деды-прадеды наши так плели парадные корзины. И намного лучше меня. Ты присматривайся, следующую сам будешь делать.
– Обязательно попробую. Или сразу начать?..
– Потом. На сегодня хватит нам корзин.
– А что будем делать?
– Есть большая работа, – загадочно сказал отец.
Выяснилось, что дядя Петя просит помочь ему сделать какое-нибудь плавсредство. Не устраивает его рыбалка с берега. Если отплыть хоть немного поглубже, можно ловить даже лещей. И намного удобнее ставить живцов. Пока же он устанавливает жерлицы в единственно подходящем месте, где есть большая глубина возле самого берега.
– И что за лодку будем делать? – загорелся Славик. Он уже вообразил, как они все втроем плывут по озеру, а на дне лодки трепещется пойманная рыба.
– Лодка – это сильно сказано. Плавсредство. Объявляется конкурс. Можно вносить предложения.
Задумку Славик имел. Но понимал, что его идея не годится. Из всех туземных пирог, байдар, каяков, веток, челноков, и прочих душегубок больше всего ему нравилась оморочка. На таких раньше плавали где-то на Амуре. Легкую лодочку делали из бересты, которой обшивали тоненькие шпангоуты из черемуховых прутьев. Один человек без труда переносил оморочку с озера на озеро. И по воде она буквально летела после каждого взмаха веслом. Это не то что долбленка в Уссурийском крае, описанная Арсеньевым. Для ее изготовления требовался неохватный тополь и несколько дней тяжелой работы.
– Долбленые комяги и на нашем деревенском озере были, – заметил отец. – Делали их из осины или сосны. Комель, конечно, требовался крупный.
– Душегубка получалась? – уточнил Славик.
– С гордостью заверяю, что к нашей комяге это название не подходит, – торжественно заявил отец. – Дело в том, что у комяги имелось усовершенствование, делающее ее неопрокидываемой. Вдоль обоих бортов на уровне поверхности воды были прикреплены ребром доски, так называемые крылья. Комяга, как бабочка, распластывалась на воде, и перевернуть ее что человеку, что волне было не так-то просто. Конечно, тяжеловатой получалась посудина, но для нашего озера, где далеко плыть некуда, вполне годилась. В крыле было отверстие. В него воткнешь шест до дна – вот тебе и надежный якорь, который отдается за несколько секунд.
Нечего было и думать делать долбленку. Забраковал отец и оморочку.
– Бересты столько не найдем. Не губить же полрощи деревьев. Но главное, навыки надо иметь. Не представляю, как сшивать бересту, как крепить ее к ребрам. Без уменья корзину не сплетешь, не то что такую отличную лодку, – подвел итог отец после рассуждений Славика.
Сразу отверг отец и свое собственное предложение сделать плот из вязанок зеленого камыша. Столько материала они не накосили бы и на пяти озерах. На Фасо они видели всего лишь два небольших темно-зеленых островка дружных камышовых семеек.
– По-моему, камыш выродился на озерах, – сказал отец. – И здесь мало, и у нас в деревне на озере его почти не осталось. А раньше только мы, дети, сколько его рвали…
– Вот и извели весь, – сделал вывод Славик.
– Ты понимаешь, – отец неуверенно пожал плечами, – мы его не щадили – он рос. Теперь никому не нужен – не растет. Там понятно – почему. Только бабы с бельем в озеро столько стирального порошка выпустили, что в Байкале бы все омули передохли, не то что камыш и окуни в крошечно водоеме. Но здесь почему? Озеро в лесу, большое…
Славик не сразу отказался от мысли сделать плот. Он вспомнил, что на болоте возле речки они видели обширные заросли тростника. Зеленые тростинки клонили по ветру черные метелки на макушках, там же торчали безголовые прошлогодние стебли, уцелевшие от зимних вьюг.
Отец призадумался. Не слышал ни он, ни Славик, существовали ли когда-нибудь такие плоты. Все же заурядный северный тростник не похож на папирус, из которого Хейердал построил «Ра» и «Тигрис», хотя он пустотелый и имеет внутри перегородки.
После долгого обсуждения решили спросить у дяди Пети, что он думает о тростнике. По крайней мере всегда можно сделать из тростника дополнительные поплавки к основному судну, вроде балансировочного бревна у полинезийского катамарана.
Еще они не всерьез посетовали, что нет у них моржовых и нерпичьих шкур и опыта строительства чукотских байдар. Славик разошелся, предложил кучу самых фантастических проектов и сам же отверг все. Отец не помогал ему больше фантазировать. Он успел доплести корзину.
Сошлись они на том, что в их условиях реально можно построить только небольшой деревянный плот, благо дядя Петя присмотрел где-то бесхозный материал.
Они вместе направились к дяде Пете на его любимые рыболовные места. Славику так понравилась беленькая круглая корзинка, что он не захотел расставаться с ней, взял для рыбы. Отец не останавливал его, когда он подбрасывал корзинку вместо мяча, но класть в нее рыбу категорически запретил.
– Чтобы она рыбой провоняла?.. Нет. Лучше другую сделаю, попроще.
Славик согласился, но корзину взял на всякий случай.
– Грибы попадутся, ягоды, травы – что тогда делать?
Отец не возражал.
Дядя Петя глядел на поплавок. Одна его удочка покоилась на рогульке, воткнутой в дно недалеко от берега. Другую он держал в руках. Поплавок легонько подрагивал, и дядя Петя не мог отвести от него взгляд. Не слышал он и шагов, по мнению Славика. Тот толкнул отца и начал жестами показывать, что у дяди Пети можно стащить весь улов, а он ничего не заметит. Отец согласно кивал.
Дядя Петя плавным жестом вскинул удилище, и натянутая леска стала быстро бежать к берегу.
– Вижу я вас, – сказал он, выкидывая к ногам небольшую плотвицу.
Славик поразился, не ожидал, что азартный рыбак такой внимательный, не прозевал их появления.
Дядя Петя про тростник не стал и говорить, а рассказал, где он видел штабель маломерного леса. Идти показывать не захотел трудно было оторвать его от удочек.
Нетолстые еловые бревнышки лежали недалеко от воды, там, где близко к озеру подходила лесная дорожка. Отец молча поковырял бревна ножом, шагами измерил длину и ширину штабеля. Молча они вернулись обратно.
– Хорошо ли только будет, если мы без разрешения одолжим десяток палок? – начал вслух размышлять дядя Петя.
– Таких хозяев надо гнать в три шеи отовсюду, а не разрешения у них спрашивать, – мрачно сказал отец. – Сгноили несколько кубов леса и в ус себе не дуют. Для плота больше десяти палок потребуется, если они вообще не утонут: слишком сырые, тяжелые. Ну-ка, юный математик, физик, – обратился он весело к сыну, – займись расчетами. Сколько нам понадобится бревнышек, если их удельный вес ориентировочно равен 0,9?
Славик не боялся подобных задач на уроках, но тут задумался.
– А как я объем найду? – наконец он понял условие.
– Ты разве не осматривал материал? – притворно удивился отец.
Славик сразу понял, для чего отец обмерял штабель.
– Ладно, – сжалился над ним отец, – длиной они четыре метра, ну, а диаметр в среднем… двенадцать сантиметров.
– Бумага нужна, в уме тяжело, – ляпнул Славик и пожалел.
– Но ты же робинзон, – отец с удовольствием нажал на последнее слово. – Надеюсь, ты не испортишь ценный лист бумаги колонками в конечном итоге ненужных цифр.
– Не слишком ли тяжелое дерево ты закладываешь в расчеты? – спросил отца дядя Петя.
– Нормально. Хорошо, если они вообще не потонут. Они же пропитаны водой, гнилые. Меньше ноль девять не будут.
Славик немножко разволновался. Не потому, что нужно обязательно решить задачу. Он до того вообще считал, что нечего здесь применять науку. Начнут делать и увидят, что получается. Но теперь его самого заинтересовала возможность хоть раз в жизни использовать для реального дела знания, неплохо усвоенные в школе.
Сгоряча он решил считать все в уме. Потом испугался. Пропустит ошибку – вот уж посмеется отец над его фантастическим результатом. Ведь он даже приблизительно не знал числа бревен, нужных для плота.
– А «пи» со сколькими знаками после запятой брать? – нарочно задал он умный вопрос.
– А ты разве больше двух знаешь? – удивился отец.
– Кто и шутя и скоро число пи желает знать уж знает, – выпалил Славик. – Считай в каждом слове буквы, да не забудь твердые знаки на концах слов. Это старинная выдумка.
– Молодец ваша математичка, – уважительно сказал отец. – Никогда никому не понадобится помнить эти пять знаков, но учат вас интересно – это приятно. Сам решай, сколько знаков. Пятерку, двойку не заработаешь, а дядя Петя может утонуть, если неправильно рассчитаешь.
– Так уж и потонуть… – Славик знал, что отец ради красного словца ввернул такое суровое предостережение, но все равно еще сильнее почувствовал ответственность за результаты расчетов. Раз он берется, то подвести нельзя. Это он хорошо понимал.
Славик пошел на стоянку. В лесу найти заменитель бумаги не проблема. Под крышей шалаша у него хранился большой кусок бересты. Писать будет обугленной палочкой. Раньше дети в школу носили грифельные доски и писали мелом. Это же сколько бумаги экономили…
