Алена Сантарова - Катя, Катенька, Катрин
— Берут часы и… направляют большую стрелку на солнце… нет, собственно, не большую, а маленькую… Нет, все-таки большую. Потом…
Дальше ему нечего было сказать. И Станда решительно отказался одолжить ему свои часы для экспериментов:
— Хороша же твоя индейская мудрость, если она опирается на часы!
— Еничек, Еничек, мы заблудились! — запищала Катя. — Залезь на самое высокое дерево и посмотри, не светится ли где-нибудь огонек!
Енда — добрая душа — понял свою задачу. Он залез на самую низкую ветку и оттуда вещал:
— Вижу огонек, но это, наверное, в лесной хижине. Там живет злая волшебница, она Станду съест!
И соскочил на землю. Потом упал в траву рядом с Катей, и оба они хохотали как безумные. Их веселье заразило всех. Никто уже не думал о том, что заблудились. Все прыгали, бегали, носились наперегонки. Настроение было прекрасным. Мы заблудились? Это воспринималось как забава, как замечательное приключение. Так, значит, мы заблудились! Будем жить в лесу, как дикари. Енда этого страстно желал: по крайней мере осуществился бы его первоначальный план проведения каникул. Станда допускал, что это было бы любопытно. Только Катя гасила их надежды:
— Сюда ни один почтальон не доберется! Ради Верасека мы должны вернуться к цивилизации.
Они были опечалены тем, что от этой цивилизации их отделяет всего лишь узкая полоска леса. Они прошли ее как-то незаметно.
У вырубки их ожидал неприятный сюрприз. Двое мужчин с засученными рукавами сдирали с деревьев кору, а на бревнах сидела старушка в деревенском платке и чистила грибы.
— Итак, мы, к сожалению, спасены! — провозгласил Станда, собираясь обойти лесников.
Но старушки обычно любят приятно побеседовать, и эта тоже остановила его вопросом:
— Который приблизительно час?
— Начало двенадцатого, — ответил он неохотно, соображая, как бы улизнуть.
Но старушка его не отпускала:
— Спасибо, дети. И куда это вы идете?
У Кати на лице появилась болезненная гримаса. Они с Верой крепко схватили Енду за руку, но он тоже не хотел упустить счастливый случай поболтать.
— В Едлову, с добрым утром, пани! — произнес он вдохновенно. — Заблудились мы. А вы откуда?
Старушка всплеснула руками:
— Заблудились? Скажи-ка на милость! — Она почувствовала, что нашла родную душу, и начала подробно выспрашивать, Енду, а он так же подробно ей отвечать.
Вскоре уже было известно, какой дорогой они шли и как заблудились, где был их колодец, как и почему они его обошли стороной. Она указала им не меньше дюжины дорог и тропинок к Едловой.
Они выбрали самую короткую: старушка обещала за десять минут довести их до развилки. Когда прошло добрых полчаса, Катя воскликнула:
— В этом весь Енда! Он дружит с людьми, которые не имеют понятия о времени. И в конце концов пошлют вас еще не по той дороге!
Енда обиделся. Что значит «дружит»? Это была не какая-нибудь девчонка, а вполне солидарная бабушка.
— Ты хотел сказать «солидная»? — строго спросил его Станда.
Верасек предупредила надвигавшуюся ссору тем, что затараторила детскую считалку, которая звучала как барабан в военном оркестре. Кончилось все пением. Каждый пел как мог.
В школе Кате неизменно ставили по пению пятерки, но это все потому, что ей не хотели портить табель. Верасек кое-как подтягивала, а Станда каркал, как ворона.
— Знаешь, у тебя в горле как будто испорченный клаксон автомобиля! — заметил Енда.
— Не хватает музыкальных тонов, — по-своему объяснила сестренка.
Но Станда придерживался фактов:
— Не в этом дело, мы взрослеем. У меня, например, ломается голос. Получается интересное явление в голосовых связках…
— Через год мы будем совершеннолетними! — вздохнула Катя, не зная, что еще сказать. Каких-нибудь несколько дней назад ей казалось, что это великое счастье — быть взрослой девушкой. А теперь?
— А нельзя ли как-нибудь сделать так, чтобы человек вообще не рос? — спросил Енда с искренним интересом.
— Можно! — Станду эта тема тоже увлекала. — Если у ребенка удалить щитовидную железу… Это на редкость интересная железа…
Верасек вздрогнула. Малейшее упоминание о любых процедурах, связанных с кровью, приводило ее в ужас.
— Перестань, Станда! Я придумала лучший способ. Енде можно положить на голову кирпич, чтобы он не рос! Конечно, — заметила она, — он бы не остался ребенком, но вырос бы карликом.
— Вера! — Станду такие рассуждения буквально заставляли страдать.
А Енде предложение Верушки понравилось: он ходил на согнутых коленях, корчил рожи и смешно менял голос. Ему представлялось, что он полностью перевоплощается во всемирно известного комика. Енда не переставал ломаться даже тогда, когда все уже перестали смеяться.
Он изображал из себя карлика, пока компания не дошла до развилки, где стояли раздосадованные Вылетяловы.
— Где это вы были? — Ольга недовольно взглянула на часы.
— Мы заблудились, милостивая государыня! — ответил «карлик», и Ольга поневоле рассмеялась.
Енда был просто счастлив оттого, что в конце концов дождался успеха, а Катя досадливо смотрела в сторону: у нее не было ни малейшего желания стоять и разговаривать в том самом месте, где оборвалась их встреча со Зденеком.
Расположились лагерем в тени тополиной аллеи, которая вела к гумнам деревни Едловой, и принялись готовить еду. Нужно было нарезать и намазать целую гору хлеба, раздать вареные яички и по справедливости разделить сдобный пирог, который бабушка дала им с собой в дорогу. Верочка уплетала за обе щеки, она глотала огромные куски, желая поскорее покончить с едой.
— Будьте добры, — обратилась она к Вылетяловым, — вы не могли бы одолжить мне велосипед?
— Зачем? — спросил Станда на правах старшего брата.
— Ей надо поехать на почту! — сострил «знаменитый карлик».
На что Вера возразила:
— Вот и нет! Мне нужны только открытки.
— Это одно и то же! — закончил Станда их спор.
Ольга одолжила Вере свой велосипед, а Зденек предложил проводить ее.
Ольга подмигнула Кате с видом заговорщика: «Видишь? Не говорила ли я тебе? Дон-жуан!»
Дом лесника был таким, каким и должен быть уединенный дом в лесной глуши, — просторный и старинный, приветливый и чистый, с большими оленьими рогами при входе, в нем хотелось бы жить, по крайней мере, в течение одних долгих каникул.
Лоудовы были гостеприимные хозяева. Хозяйка встретила всех, как своих старых знакомых. Енду она подняла на руки и запечатлела на его щеке материнский поцелуй, Катю погладила по голове и спросила, помнит ли она, как они вместе ехали в поезде. Катя покраснела: глупо и совершенно не нужно об этом спрашивать. В дверях стоял пан Лоуда. Великан с бородой, совсем как Крконош из сказки.
— Ну, что скажете, молодежь? — спросил он, и посуда на полочке от его голоса звякнула.
Катя приметила, что он — добрый великан и что у него весело сощурены глаза. Она подумала, что под этой огромной бородой, наверное, прячется улыбка, напоминающая улыбку одного веселого парня…
— Вашека нет дома, — сказала хозяйка, словно читая ее мысли.
У Кати дрогнуло сердце, и она вдруг ко всему потеряла интерес.
— Он пошел вас встречать, — объяснила мама Вашека.
Вот это уже лучше!
В комнату ворвалась свора. Нюхающая, лающая, дружелюбная свора собак.
— Ну вас!.. Да ну вас! — кричала пани Лоудова и гнала их прочь.
Гости предпочли выйти во двор и там осмотрели всю псарню. Первой им бросилась в глаза рыжая сучка с волнистой шерстью.
— Это, наверное, мама нашего Каштана?
— Да, — гордо ответил Енда. Для него тут все уже было своим и близким. — Цинка, Цинка! — позвал он, и Цинка, ласкаясь, тут же бросилась к нему.
За ней прибежали две охотничьи собаки с голубыми глазами. Спокойные, дрессированные псы, в любую минуту готовые броситься за своим хозяином в лес. Звали их Прах и Брок, и пан Лоуда смеясь говорил, что через какой-нибудь год-другой они сами смогут нести службу в лесу. Он уйдет на пенсию, а Прах и Брок будут лесниками.
Еще там вертелось что-то рыжее, шелковисто-кудрявое; оно путалось под ногами и взволнованно, прерывисто лаяло.
— Да это же наш Каштанчик! — воскликнули все изумленно.
А Катя поправила:
— Дон!
Щенок восторженно бросился к ней и на радостях опрокинулся на спинку.
— Нет! — повышенным тоном сказал Енда. — Это Дан. Каштан…
— Дон! И не возражай! — предупредила его Катя.
И тут Енду осенило:
— Это и вправду Дан. Не Дон, не Каштан, а Дан. Двойник, брат моего щенка!
— Нет, моего! — зашипела Катя и легонько наступила брату на ногу.
— Считается, что леснику надо иметь трех собак. Вот этого мне тут и оставили! — сказала пани Лоудова громко, чтобы ее голос был слышен и в сенях, где показался Вашек.
