Владимир Степаненко - Компасу надо верить
— Не понравилось? — засмеялся дядя Макарий.
Мама спросила, трудно ли было дяде Макарию научиться управлять экскаватором.
— Легко ничего не дается! — задумчиво сказал дядя. — Самолет сложнее, но летают на нем. Попробую сдать экзамен экстерном. Без документов не разрешают работать. Сергей Данилович — виртуоз! Засмотришься, как работает! Мало таких экскаваторщиков.
Упоминание о Настином отце расстроило меня. Разве дядя Макарий еще не убедился, какой он человек?
— Не верю я Вяткину!
— Ну, ты, Юра, слишком быстро людей со счета списываешь. Так нельзя!
Я ничего не мог понять. Почему дядя вдруг стал заступаться за Сергея Даниловича? Алешка рассказывал, что на профсоюзном собрании ругал его даже больше, чем шофера Кузьмичева. Может быть из-за Валентины Васильевны? Недавно она приходила к нам. Говорила с дядей. Старые они знакомые. Дядя сам признался. Случайно здесь встретились.
Дядя Макарий задумчиво смотрел на меня. Много бы я отдал, чтобы узнать, о чем он думал. Верит, что можно спасти человека?
…Прошла неделя. Все следующие дни дядя Макарий приходил домой хмурый и молчаливый. Ничего не рассказывал. От Насти я узнал, что он поругался с Сергеем Даниловичем.
Алешка все объяснил. Шофер Кузьмичев пожаловался на Вяткина — он подбил его сбрасывать песок в меловом отвале. Им было выгодно: один выгонял лишние рейсы, а второй — кубики!
Однажды поздно вечером прибежала заплаканная Настя. К счастью, я вышел во двор.
Она была в одном платье, без пальто. Волосы растрепанные. Я догадался, что дома у Вяткиных снова скандал.
— Отец напился?
— Да.
— Бил?
— Нет.
Я не поверил. Взял Настю за холодную руку и вытащил из темноты к освещенному окну. Правая щека у Насти была красной, горела.
— Пошли! — настойчиво сказал я и потащил девочку за собой. Настя упиралась.
— Юра, не говори дяде. Он заступается, а это больше злит отца! Сильнее дерется!
— Зачем обманывала? Бил тебя?
— Бил… — Настя беззвучно заплакала.
Не зная, как успокоить Настю, я взял ее холодную руку и крепко пожал.
— Ушли бы вы от него…
— Я говорила маме! — Настя всхлипнула. — Знал бы все…
Со мной что-то произошло. Мне захотелось все время быть около Насти, оберегать ее. Я снова взял ее за руку. Крепко пожал. Настя тихо ответила на пожатие. В упор посмотрела мне в лицо широко раскрытыми глазами.
— Оставайся у нас!
— Нельзя! — девочка попыталась вырвать руку.
В сад вошла Валентина Васильевна с Настиным пальто.
— Одевайся, идем домой.
— Мама, я не могу… — Настя обняла мать и заплакала. — Никуда не пойду!
— Перестань!
Я вбежал в дом и быстро все рассказал маме и дяде Макарию.
— Юра, ты останься, — сказал дядя Макарий. — Мать выйдет к Валентине Васильевне.
Много раз на кухне хлопала дверь. Потом я услышал негромкие голоса: говорили мама, Валентина Васильевна и Настя.
В комнату вошла мама. Взяла с кровати две подушки и матрац. Достала из сундука простыни.
— Валентина Васильевна с Настей будут у нас ночевать, — сказал дядя. — Давай и мы будем ложиться.
Дядя Макарий скоро заснул, а я долго еще ворочался на диване. Думал о Насте, о ее матери и отце. Потом вспомнил Алексея Алексеевича Лутака. Он мужик правильный, а жена и Витька — спекулянты!
Я уже засыпал, когда услышал на улице громкий голос:
— Настя! Валентина! Куда попрятались?
Рано утром Валентина Васильевна и Настя ушли от нас. Встретились мы в школе, но я ни о чем не расспрашивал. Все уроки Настя сидела грустная. Напрасно я поджидал ее возле школы, чтобы вместе идти домой. Она убежала от меня.
Поздно вечером к нам пришел Сергей Данилович. Я впервые видел его так близко и хорошо рассмотрел испитое лицо, мешки под глазами, морщины.
Сергей Данилович снял кепку и пригладил всклокоченные волосы.
— Слушай, Макарий, не встревай в чужую жизнь! Бабы здесь ночевали?
— Не бабы, — сказал дядя Макарий. — Твоя жена и дочь.
— Хочешь взять под свое крыло?
Дядя строго посмотрел на меня и кивнул головой на дверь. Я вышел. Сидеть без дела во дворе мне было скучно, и через несколько минут я вернулся в комнату за книгой.
— Что тебе, Юра?
— Книгу возьму.
— Макарыч, давай мировую! — Сергей Данилович ткнул дяде темную ладонь. — Тебя не переспоришь. Выпьем! Я для этого случая принес. А баб в страхе держать надо!
— Пить не буду! И тебе не советую. Кончай пить!
— Брезгуешь? Не ровня тебе? Знаю, жена моя, Валентина, в твоих невестах ходила… Мстишь?
— Дурак ты… Дурак! Скрывать не буду, любил… А тебя не виню!
— Ты, летчик, хитрый. Не зря на экскаватор попросился работать. Знаешь, где деньги плывут… Думаешь, я не понял, кто здесь главный?.. Не Алешка Звездин, а ты! Начальству план давай! Гроши не считают… Только бери! А дойдем до руды — баста! Помяни мое слово. Норму введут! Махнем с тобой тогда на другую стройку! Нравишься ты мне, откровенно говорю.
— Не понял ты, Сергей Данилович, ничего из собрания. А жалко! Алексея Звездина я не учил. Сами комсомольцы поднялись. Против рвачей. И правильно!
— На большую политику сбиваешь?
— При чем тут политика? — нетерпеливо сказал дядя Макарий. — О тебе самом и о твоем счастье речь. Ну, раз проживешь без совести, второй… а дальше? Я знаю, почему ты пьешь! Совесть тебя мучает. Насте в глаза посмотреть стыдишься. Дочь против отца идет!
— Это ты что, заместо партбюро?
— Считай — партбюро. По-товарищески говорю с тобой. Мужик ты вроде неглупый, мастер хороший, а с червоточинкой. Сам себе вредишь!
Сергей Данилович уронил голову на стол.
— Не верю я тебе. Все вы такие говоруны: о высоких материях толкуете, а сами чужих баб отбиваете. Я баб кормлю. Мой хлеб едят, так пусть глаза не отворачивают…
Без датыБегал в магазин за хлебом. Встретил Баскета с Колькой Силантьевым. Собрались в кино. У них был лишний билет, но меня не пригласили.
Я был уверен, что увижу Н. Почему я боюсь писать твое имя? Ты никогда ничего не узнаешь, ничегошеньки…
6 декабряВстретил настоящих моряков. В черных бушлатах. Фуражки с крабами. Мне понравился старый боцман. С длинными усами. На руке синий якорь.
Дядя Макарий сказал, что в поселке будет жить команда земснаряда. Земснаряд будет снимать вскрышу. Ура! У нас будет море и свой флот! Для начала — земснаряд!
Настя, я тебя не видел, а то бы рассказал эту новость. Заяц заболел моряками. Побежал знакомиться.
Осматривал донки. Поймал двух налимчиков. Для начала — хорошо!
ГЛАВА 23
В карьере объявлена тревога
Это случилось в понедельник. На улице раздался пронзительный вой сирены. Мимо школы стремительно промчалась машина скорой помощи. Еще не успел затихнуть ее сигнал, как с Зеленой улицы летел новый звук сирены вместе со звонкими ударами пожарного колокола.
— Пожар! — закричала испуганно Маша Шустикова.
Мы бросились к окнам. Ирина Капитоновна хотела остановить нас, но ее голос потонул в гудках пожарных машин.
Где-то в поселке случилось несчастье, о котором мы ничего не знали. Я не утерпел и распахнул окно. Вместе с холодным ветром в класс ворвались встревоженные голоса людей и резкие, воющие сигналы сирены.
Наша тревога сразу передалась классному руководителю. Муж Ирины Капитоновны работал бурильщиком в понижающей шахте.
— Давайте заниматься! — беспомощно щуря глаза, сказала Ирина Капитоновна, не в состоянии оторваться от окна.
По улице бежал мужчина. На ходу он надевал пиджак, стараясь попасть в рукав.
— Эге-ей! Олег! — я узнал Алешкиного друга, слесаря из гаража. — Краснов!
Парень остановился. Удивленно завертел кудлатой головой, не понимая, кто его окликнул. Наконец увидел меня в окне.
— Что случилось?
— Экскаваторщик напоролся… говорят, на мины… или на снаряды!
— Кто такой?
— Новенький! Не то Букашкин, Бурашкин, а не то Марашкин! Не знаю!
— Мурашкин?! — крикнул я во всю силу. — Дядя Макарий?! — Меня уже не могла остановить никакая сила. Я вылетел из класса и понесся по гулкому, пустому коридору.
Олега на улице уже не было. Я выбежал на дорогу, ведущую к карьеру. Не помню, как вспрыгнул на проезжающий грузовик. Шофер мчался здорово и даже на поворотах не отрывал ногу от сектора газа. А мне казалось, что он едва полз. «Скорей, скорей! — торопил я его. — Что случилось с дядей Макарием?»
За время бешеной езды на машине я о многом передумал. Неужели с дядей Макарием случилось несчастье?
Мы промчались по неширокой улице Встреченке, пугая стада гусей. До карьера осталось не больше километра. Впереди стояла колонна машин. Мне захотелось их сосчитать, но шофер резко затормозил, и я полетел. Ударился спиной о кабину. Шофер видел, как я вылезал из кузова. В другой раз он бы обругал меня, но сейчас ему было явно не до меня.
