Марта Финли - Элси выходит замуж
После возвращения молодоженов в их честь в Розлэнде, Ашлэнде, Пайнгроуве, Оаксе и нескольких других поместьях устроили большие приемы. А в завершение череды торжеств - праздничный вечер в Ионе.
Когда, наконец, утомительные празднования миновали, мистер и миссис Травилла предались радостям тихой семейной жизни, которая привлекала их гораздо больше, чем светская суета. Травиллы, хотя и были готовы проявить радушие или откликнуться на достойное приглашение, намного больше интересовались своим собственным небольшим миром, который состоял из самых близких и дорогих им людей.
И Элси, и Эдвард были искренне верующими христианами. Они заботливо вели души, вверенные им Богом, к подлинной вере. Конечно, черные невольники были людьми наивными, необразованными, и поэтому мистер Травилла и Элси старались показать им путь спасения не только на словах, но и на деле — на примере собственной праведной жизни.
Утром и вечером хозяева и слуги собирались вместе, и мистер Травилла читал вслух отрывок из Писания. Затем все молились, прося Господа благословить наступающий день или благодаря Его за день прошедший. Перед началом трапезы всегда читали благодарственные молитвы и просили Бога благословить пищу.
Элси была счастлива. Сияющий, чистый небосвод ее жизни портило лишь одно легкое облачко: она жила отдельно от папы. Впрочем, гадкое облачко довольно часто исчезало, поскольку Элси и мистер Динсмор виделись практически каждый день, да еще и по нескольку раз. Их встречам могли помешать разве что срочные дела или сильная непогода.
Тетя Уэлти и Лотти приехали погостить в Ионе через две недели после возвращения молодых. Правда, Мисс Стэнхоп частенько уезжала в Оакс, но Лотти почти все время поводила с Элси.
В мае за мисс Стэнхоп приехал племянник, Гарри Дункан. С ними вернулась в родительский дом и мисс Кинг. Обитатели Иона и Оакса решили провести лето дома.
— В последние годы мы так много путешествовали, — сказала Роза, — что я устала. Так хочется никуда не спешить, ничего не осматривать, просто побыть дома...
— Да, мамочка, я согласна — поддержала ее Элси. — Дома так чудесно, так спокойно и приятно. — Я имею в виду Йон и Оакс, Эдварда и папу. Говоря о доме, я всегда подразумеваю вас обоих, — объяснила она, переводя взгляд с отца на мужа.
— Правильно, — откликнулся отец.
— Верно. Молодец, Элси: мы, по сути, одна семья, — сказал мистер Травилла довольным голосом, забавляя маленькую Розочку, которую уговорил сесть к себе на колени. — Я согласен с мнением жены! — провозгласил он.
— И я согласна с Элси, — сказала старшая миссис Травилла, с любовью глядя на молодоженов. — Я никогда особо не любила путешествовать. Дома я чувствую себя намного счастливее. А если вы, дети мои, останетесь со мной, мне вообще больше ничего не надо!
Лето пролетело быстро. Оно одарило Йон новым драгоценным сокровищем.
Тихим, туманным сентябрьским утром Элси сидела в своем уютном будуаре, откинувшись на бархатную спинку большого мягкого кресла. Муж только что вышел от нее, и она осталась... нет, не одна. Элси смотрела на красивую колыбельку из розового дерева, и глаза юной матери сияли светом новой любви. В колыбели, на пуховой подушечке, завернутое в шелковые пеленки, лежало крохотное существо. Кружевные оборки чепчика обрамляли розовое личико младенца. К нежной щечке был прижат выпростанный из пеленок малюсенький кулачок.
За дверью послышались знакомые шаги, и в будуар на цыпочках вошел мистер Динсмор. Элси, подняв глаза, воскликнула радостным шепотом:
— Папа!
— Дорогая моя, — негромко сказал мистер Динсмор, подходя к дочери и обнимая ее. — Как я рад, что ты уже на ногах. Только, прошу тебя, будь осторожна. Очень, очень осторожна. Не напрягайся, не переутомляйся, не...
— Да, папочка, не беспокойся. Эдвард присматривает за мной и малышкой так бдительно, будто думает, что через секунду нас похитят.
— Он совершенно прав. Подожди, не вставай. Лучше я сяду рядом с тобой. Вот так. Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, чем когда бы то ни было, папа. Я чувствую себя такой крепкой и здоровой, что мне кажется глупостью так себя беречь.
— Нет, Элси, это вовсе не глупость. Вот сейчас ты была одна. Надеюсь, ты не поднимала малышку?
— Нет. Эдвард отступил от своего принципа не приказывать мне и строго-настрого запретил брать дочку на руки. Няня рядом — в соседней комнате. Я в любую минуту могу ее позвать.
— Можно, я посмотрю на малышку? Она не проснется?
— Конечно, можно, папа, — и Элси осторожно отвела кружева и оборочки.
Дед и молодая мама склонились над спящей девочкой, прислушиваясь к ее тихому дыханию.
— Ах, папа, я стала еще богаче! Ты не представляешь, как я ее люблю! — прошептала Элси.
— Почему не представляю? А знаешь, как я люблю тебя, доченька? — и мистер Динсмор, подарив Элси взгляд, полный нежности и любви, вновь стал смотреть на личико внучки. — Сегодня ей исполнилось шесть недель. Какая она хорошенькая! Ангелочек! Тетушка Хлоя говорит, что малышка — в точности ты в младенчестве. Теперь у меня есть возможность восполнить существенный пробел в моей жизни. Ведь, когда ты была младенцем, я не видел тебя, своего первого ребенка. Хорошо, что вы назвали ее Элси. Элси, маленькая моя, дедушка думает, что ты — его. Ты — его драгоценное сокровище, — и мистер Динсмор еще долго, склонившись над внучкой, глядел на нее, нашептывая ласковые и нежные слова, благословляя девочку.
Элси испытала сложное чувство — смесь тоски по умершей матери, светлой грусти, любви и жалости к отцу, нежности к маленькой Элси... Но самым сильным было ощущение радости. Глаза молодой женщины наполнились слезами, и Элси обняла отца за шею.
— Дорогой папочка, как я рада, что ты так любишь мою крошку. Да, папочка, она не только моя и Эдварда, но и твоя тоже. Я уверена: если с нами что-нибудь, не дай Бог, случится, ты станешь ей таким же хорошим отцом, как и мне.
— Надеюсь, даже лучшим, чем тебе. Моя дорогая доченька, с тобой я был иногда слишком суров. Но я знаю, что ты меня давно простила.
— Папа, дорогой мой папочка, пожалуйста, никогда не говори, что я должна тебя простить. Пойми, мне нечего тебе прощать! Я убеждена: ты всегда делал то, что служило мне во благо. Я не берусь выразить словами, кем ты для меня был и кем остаешься.
— Ах, Элси, доченька моя, мое драгоценное, возлюбленное дитя, — растроганно промолвил мистер Динсмор.
Малютка зашевелилась, вздохнула, открыла глазки и тихонько заворковала.
— Позволь мне взять ее на руки, — попросил мистер Динсмор, бережно вынимая внучку из ее уютного гнездышка.
Элси опять откинулась на мягкие подушки и с удовольствием смотрела на отца, который обращался с младенцем с ловкостью опытной няни.
Девочка действительно была очень красива — нежное матовое личико, совершенной формы головка, покрытая золотистыми кудряшками. С возрастом золотые волосы и большие глаза потемнеют, еще яснее проявятся и другие черты, унаследованные от матери.
— Мой нежный маленький цветочек! Как ты будешь цвести в этом мире греха и печали? Элси, дорогая, помни, что это дитя — не твое, не Эдварда и не мое. Девочка дана нам на попечение Господом, чтобы мы подготовили ее душу к служению Ему и к встрече с Ним.
— Да, папа, я знаю, — благоговейно ответила Элси, — я отдала ее Богу прежде, чем она родилась.
— Надеюсь, что она будет похожа на тебя не только красотой, но и характером, — озабоченно сказал мистер Динсмор.
— Папа, я хочу, чтобы она была лучше меня. Отец скептически улыбнулся и покачал головой.
— Боюсь, что лучше уже невозможно — разве только в ней полностью отсутствует человеческая природа.
— Папа, ну что ты говоришь? Ты что, забыл, как часто я грешила, не слушалась тебя, и тебе приходилось наказывать меня? Особенно в первый год после твоего возвращения из Европы.
Лицо мистера Динсмора исказило страдание.
— Доченька, дорогая, как я жалею о том времени! Иногда мне остро хочется вернуть его, прожить еще раз! Я заслужил эпитет, которым однажды наградил меня твой будущий муж...
— Какой эпитет, папа? — заинтересовалась Элси.
— Травилла в праведном негодовании, вызванном моей жесткостью к тебе, маленькой, одинокой, чувствительной девочке, совершенно справедливо сказал мне: «Динсмор, ты — скотина!»
— Папа, как он мог! — красивое лицо Элси вспыхнуло от гнева.
— А ты не сердись на него, — сказал мистер Динсмор. — Он был прав, абсолютно прав. Я и был скотиной. Ты разве забыла, как упала в обморок, когда я заставил тебя сидеть у рояля? Просто чудо, что ты не умерла. Именно Травилла почуял неладное, первым вбежал в комнату, поднял тебя и положил на диван. Боже мой, кровь из раны на виске текла на твое белое платьице. Я никогда не забуду, какая боль пронзила мое сердце при мысли, что ты умерла. После того как Травилла убедился, что ты жива, он и объяснил мне, кто я есть. И я знал, что он полностью прав. Но, тем не менее, потом я был еще более жестоким... Помнишь, что я натворил, когда ты отказалась поступить против совести?
