Энн Брешерс - Второе лето союза «Волшебные штаны»
— Ты сегодня работаешь? — спросила Кристина.
Кармен насыпала себе хлопьев:
— He-а. Морганы уехали до вторника.
Мама рассеянно кивнула. Было ясно, что она пропустила ответ Кармен мимо ушей, как, впрочем, не помнила и свой вопрос. Кристина встала, чтобы налить себе еще кофе, и Кармен с ужасом увидела на ней юбку в ужасных серо-белых разводах. Кармен помнила ее с самого раннего детства. Есть одежда на выход, есть одежда на каждый день, а есть эта юбка, которую надо скрывать от людских глаз.
— Ты так пойдешь на работу? — спросила Кармен с изумлением. Кстати, когда они в последний раз запускали стиральную машину?
Маму в последнее время было очень легко обидеть, так что Кармен не удивилась, когда Кристина молча ушла в свою комнату.
Пару минут спустя, когда Кармен подняла глаза от своих хлопьев, она увидела, что Криста с тоской смотрит на недоеденное яйцо, а Кристина переоделась во вчерашние штаны.
Это было невыносимо. Это было ужасно. Кармен ненавидела себя и ненавидела тех, кто подчинялся ее приказам.
— У меня есть мысль, — нарочито громко сказала она. — Давайте с сегодняшнего дня никто не будет обращать внимания на то, что я говорю.
Лена провалялась в постели до середины следующего дня. С замиранием сердца она вспоминала все, что произошло ночью, и — о ужас! — опять хотела принадлежать себе. А еще она хотела кому-нибудь все рассказать, поэтому обрадовалась, когда позвонила Би.
— Ты знаешь, что произошло? — торжественно спросила Лена.
— Что?
— На самом деле я знала.
— Что знала?
— Знала, что надо было делать.
— Ты про Костаса?
— Да. И знаешь, что еще?
— Что?
— Я это сделала.
— Сделала?! — вскричала Бриджит.
— Да.
— Расскажи.
Было трудно облечь свои мысли и чувства в слова, но Лене хотелось рассказывать, потому что тем самым она подтверждала подлинность происшедшего.
— Ленни, я так тобой горжусь! — вскричала Би радостно.
Лена улыбнулась:
— Я тоже собой горжусь.
Тибберон: К., ты говорила с Леной? Она так странно хихикает, что я приняла ее за Эффи. Я за нее рада, но что-то мне страшно. Одной Эффи нам достаточно.
Кармабель: Я с ней говорила. Удивительно. Штаны опять стали Штанами Любви. Только не для меня. Тиб, скажи честно, что со мной не так?
Что во взоре твоем? Он расскажет мне больше, чем все слова на земле.
Уолт УитменНастал момент истины. Пора посмотреть правде в глаза. Пора занять достойное место — между сердцем и разумом. Так говорила себе Тибби, вставляя диск в компьютер.
Она читала названия папок, но не помнила, что в них находится. Тибби умела объединять отснятый материал по темам, а ее секретарь Бейли — нет. Но Бейли не было даже двенадцати. Тибби открыла одну из папок наугад. Да это же первый день съемок, день, когда она познакомилась с Брайаном!
А вот мужчина, который кричал: «Не снимать, не снимать!» Тибби улыбнулась, а секунду спустя глаза ее наполнились слезами. В кадре появилась Бейли. Не раздумывая, Тибби нажала на кнопку «Пауза». Застывший кадр стал еще более пронзительным. Тибби прижалась носом к экрану. Она боялась, что изображение исчезнет, но нет.
Бейли оглядывалась на Тибби через плечо. Она смеялась. Она была здесь. Прямо здесь. Тибби не видела Бейли с последней ночи ее жизни. Миллион раз она представляла себе лицо Бейли, но чем больше проходило времени, тем более неясным становился облик ее маленькой подруги.
Тибби включила запись. Играл Бетховен. Бейли смеялась, а Тибби целиком отдалась своим чувствам. Она могла плакать, могла спрятаться под стол, могла бегать по комнате. А еще она могла хорошо жить, могла делать то, с чем и не надеялась справиться. Главное, что она теперь все действительно могла.
Тибби удалось занять достойное место посередине — между сердцем и разумом, — и оттуда было гораздо лучше видно.
Мама была на работе, а Криста — в кровати, Морганы были на пляже, а Би — в Алабаме, Лена была в магазине, а Тибби — в Вирджинии, а Кармен сидела в своем шкафу.
Шкаф был забит всяким барахлом, потому что Кармен любила покупать, но не любила выбрасывать. Она вообще любила начинать что-то делать, но не любила доводить начатое до конца. Она любила порядок, но не любила убирать.
А больше всего на свете Кармен любила кукол. Коллекция кукол у нее была не хуже, чем у какой-нибудь миллионерской дочки, — три набитые доверху коробки. Она играла с ними еще долго после того, как все другие девочки забросили эти детские забавы.
Кармен любила кукол, но не умела за ними ухаживать. Многочисленные стирки и смены имиджа сделали кукол похожими на ветеранов далекой войны. Анжелика, шатенка с родинкой, облысела после того, как Кармен решила сделать ей завивку. Глаза рыжей Розмари стали черными от постоянных экспериментов с тушью и тенями. Рожетта, самая любимая, неплохо сохранилась, но была одета в нечто бесформенное — Кармен пыталась воспроизвести нарядное платье своей тети Розы. Да, Кармен обожала кукол, но испортила их так, как не смог бы испортить самый злобный Карабас Барабас.
— Кармен?
Кармен выглянула из шкафа и уронила Рожетту.
— Прости, что напугал.
Она подняла Рожетту и встала с колен.
— Уф-ф-ф, Пол, привет.
— Привет. — У него за плечами был огромный походный рюкзак.
— Как ты вошел? — спросил Кармен.
— Криста.
Кармен сглотнула. Она пожевала большой палец.
— Она проснулась? Как она? Она на меня не сердится?
— Она ест хлопья.
Вполне исчерпывающий ответ. Кармен все еще держала куклу. Она протянула ее Полу:
— Познакомься с Рожеттой.
— Очень приятно.
— Я разбирала шкаф.
Он кивнул.
— Твоя мама в курсе? — спросила Кармен.
— Она все и так знала, — ответил Пол.
— Ну и как? Думаешь, у Кристы не будет проблем?
Он покачал головой. Казалось, он совсем не беспокоился.
— Ну и… как твой лагерь? — спросила она.
— Замечательно.
Кармен думала, что после лагеря Пол станет разговорчивее и развязнее, но, так как Пол продолжал молча стоять в дверях, она поняла, что не стал ни таким, ни другим.
— Летняя тусовка? Футбол? Понравилось? — перешла Кармен на понятный Полу телеграфный стиль.
Он кивнул:
— Как ты?
Кармен вздохнула и ответила не сразу:
— Паршиво. Я разрушила жизнь своей мамы.
Пол посмотрел на Кармен так, как часто на нее смотрел. Как будто она редкий экземпляр из передачи «В мире животных».
В дверях за спиной Пола появилась Криста. Она держала в руках журнал Кармен и, казалось, совсем не была обижена.
— Пойду куплю нам молочных коктейлей.
— Хорошо, — великодушно сказала Кармен. — Тебе дать денег?
— He-а. Свои есть.
Криста уже и говорила, как Кармен.
Кармен указала на кровать:
— Садись.
Сама она забралась с ногами на стол.
Полу было явно неловко сидеть на девчачьей постели. Он осторожно отодвинул гору барахла. Кармен гордилась тем, какой Пол красивый: высокий и сильный, с голубыми глазами, обрамленными длинными черными ресницами. Асам он, похоже, никогда не осознавал своей привлекательности.
Кармен не собиралась дожидаться, пока Пол решит возобновить разговор. Так можно было просидеть до следующей недели.
— Пол, помнишь, я тебе говорила о Дэвиде? Ну, том чуваке, которому нравилась моя мама?
Он кивнул.
— Понимаешь, она ему действительно нравилась. В смысле, он ее любил. И она, похоже, тоже. — Она посмотрела на него. — Странно, правда?
Пол пожал плечами.
— Ну вот. — Кармен обняла колени. — Приступаю к той части моего рассказа, в которой Кармен начала себя плохо вести.
Пол спокойно слушал. Несколько таких историй он уже знал.
— У меня тогда всю крышу снесло. Сложно объяснить. Мамы вечно не было дома. Она одевалась так, будто ей четырнадцать. Даже украла у меня… ладно, не важно. В общем, я злилась, потому что она была счастлива, а я нет.
Пол опять кивнул.
— Ну и я… наорала на нее. Сказала, что ненавижу. Наговорила еще кучу всяких гадостей, в общем, все испортила. Она его бросила.
Пол честно постарался понять невозможную Кармен. Он наморщил лоб и задумался.
Как же хорошо иметь такого друга, как Пол! Она так отравляла ему жизнь прошлым летом, но Пол все простил. Он был скуп на слова, но не на поступки. Он всегда отвечал на письма или перезванивал, хотя у него было много своих непустяшных проблем. Отец Пола уже десять лет лечился в клинике от алкоголизма. До того как прошлым летом отец Кармен женился на матери Пола, Пол заботился о ней и о сестре и был фактически главой семьи. Какую бы чушь Кармен ни несла. Пол всегда внимательно ее слушал.
— Ты ревновала. — Таким был результат его напряженных раздумий.
