KnigaRead.com/

Дина Бродская - Марийкино детство

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Дина Бродская, "Марийкино детство" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Марийка и Машка прижались носами к витрине.

– Гляди, красота какая! – зашептала Машина. – Эх, попробовать бы! Мне бы хоть один разочек лизнуть вон ту розу из жёлтого крема…

– А мне бы розовенькую.

Распахнулась дверь кондитерской, на улицу высунулась толстая седая хозяйка в кружевном чепчике.

– Что вы тут топчетесь, пошли вон! – прикрикнула она на девочек.

Машка высунула ей язык и, отбежав подальше, крикнула:

– А вам жалко? Ну и подавитесь своим тортом!

Дальше шли молча. Марийка заговорила первая:

– Гонют! А при большевиках нас никто не гнал. Я вон даже в Совет ходила к Саше-переплётчику и то ничего.

– Сравнила тоже – при большевиках. Большевики небось наша власть, рабочая…

– Где-то теперь наш Саша? – вздохнула Марийка. – Живой ли?

– А хорошо, что он удрал, – сказала Машка: – гайдамаки ему спуску бы не дали…

Девочки не заметили, как вышли на окраину города и очутились возле Сампсониевского монастыря. Из-за каменной монастырской ограды слышались пьяные песни и ружейные выстрелы.

– Что это? – спросила Марийка.

– Гайдамаки захватили монастырь. Дед говорил, что где-то тут рядом, за свалкой, они и расстреливают.

– Ой, страшно! Пойдём домой.

– Погоди. Раз мы уж сюда забрели, давай поищем на свалке черепки.

На свалке пахло дохлятиной и гнильём. Дымились на солнце кучи навоза. Внизу, под горой, синел разлившийся Днепр.

Марийка и Машка бродили по свалке и выковыривали палками обломки фарфоровой посуды. Если черепки отмыть от грязи, ими можно играть, как с куклами. Большие черепки будут папы и мамы, маленькие – будут дети. Свалка одним концом упиралась в высокий забор. Когда девочки приблизились к забору, они услышали голоса и ржание лошадей.

Любопытная Машка нашла в заборе щель и прильнула к ней глазом.

– Марийка, Марийка! – испуганно замахала она руками. – Иди скорей, посмотри!…

Марийка заглянула в щель.

Она увидела широкий двор с каменным амбаром. Двери амбара распахнуты настежь, видны груды мешков, набитых зерном. У дверей амбара, рядом с большими весами, стоял стол. За столом сидели два иностранных офицера и гайдамак.

– Гляди, муку везут! – зашептала Машка.

И правда, во двор въезжал воз, нагружённый мешками. Рядом с возом хмуро шагал молодой крестьянский парень в вышитой рубашке.

У него приняли зерно, взвесили на весах и велели перетащить в амбар. Пока он ворочал мешки, два солдата ввели под конвоем пожилого босого крестьянина.

Его подвели к столу.

Теперь он стоял совсем близко от забора, и Марийке хорошо было видно его тёмное худое лицо с глубоко запавшими глазами. Одет он был очень бедно, даже пуговиц не было на его латанной свитке, а вместо них пришиты щепочки. Он стоял понурившись и теребил свою вытертую баранью шапку.

Офицеры переговорили на своём языке. Когда они умолкли, гайдамак сказал:

– Федот Зозуля из села Божедаровка. Задержан как злостный элемент и большевицкий агитатор. Задолженность пять пудов пшеницы и семь пудов ржи. Приговорён к расстрелу.

Крестьянин стоял всё так же понурившись, точно не слышал.

Но вдруг он приподнял голову и что-то хрипло выкрикнул. В глубоко запавших глазах его 6ыла такая ярость, такая ненависть, что Марийке стало страшно. На секунду она отпрянула от забора. Когда Марийка снова заглянула в щель, она увидела, что конвойные уводят крестьянина, подталкивая его прикладами в спину. Он шёл через двор с. непокрытой всклокоченной головой, волоча по пыли свои чёрные босые пятки. Через минуту где-то за амбаром грянул ружейный залп.

В эту ночь Марийка долго не могла заснуть. Стоило закрыть глаза, как перед нею вставала одна и та же картина: широкий, залитый солнцем двор. Конвойные ведут крестьянина. Его лица не видно. Видна только непокрытая всклокоченная голова, худая спина в залатанной свитке и грязные босые пятки, шаркающие по земле…

Марийка ворочалась на постели, сжимала кулаки. Она знала – никогда не изгладится из памяти эта картина…

ВЫГНАЛИ…

Тридцать гайдамацких всадников расположились на полянке во дворе дома Сутницкого вместе со своими лошадьми.

Во дворе сразу стало тесно. Ржали лошади, привязанные к наспех сколоченным коновязям, пахло навозом и водкой. От походной кухни тянуло горьким дымком – кашевар готовил обед для гайдамаков из продуктов, набранных по квартирам у жильцов.

Полупьяные, хмурые гайдамаки, здоровенные парни в синих жупанах, ходили по двору и осматривали свои новые владения.

Первым делом они забрали отца Ляли – меховщика Геннинга – и увели его куда-то со двора. Он вернулся домой поздно ночью оборванный и дрожащий. Машка, которая всегда всё знала, рассказывала, что гайдамаки привели Геннинга на берег Днепра, поставили его спиной к воде, и, прицелившись в него из своих наганов, велели сказать, где он спрятал золото.

Геннинг сказал, что золота у него нет, а есть дорогие меха, которые он и отдаст гайдамакам, если они его отпустят. Марийка целый день просидела в комнате, боясь высунуть нос на улицу.

Вечером этого же дня три гайдамака пришли к доктору Мануйлову. У одного из них всё лицо было в крови, и он придерживал рукой разбитое ухо.

– А ну, позовить дохтура, – сказал он, – нехай вин мени вуха перевьяже…

Доктор сделал перевязку. Когда гайдамаки уже уходили, их остановила Елена Матвеевна и попросила войти в столовую.

Поля с Марийкой ужинали у раскрытого окна. Марийка поела вареной картошки с луком и лила себе кружку чаю. Мать положила возле кружки два маленьких кусочка сахару:

– Не грызи сахар, соси помаленьку.

Но Марийка не умела сосать помаленьку и сразу же проглотила оба кусочка сахара.

Поля встала из-за стола:

– Пора и ложиться. Ох, спину чего-то ломит.

Но только успела она отвернуть край одеяла, как вдруг кто-то сильным ударом ноги распахнул дверь. В комнату ввалились гайдамаки.

В комнату ввалились гайдамаки.

– Чого расселись? – закричал маленький, с рябоватым лицом и замахнулся нагайкой. – А выкидайсь отсюда, большевицька порода…

Гайдамак с забинтованным ухом схватил со стола горячий чайник и выбросил его в окошко.

– Ну, выкидайсь! Швидче! Собирай барахло.

Всё это произошло в одну минуту. Марийка как сидела с кружкой в руках, так и застыла на месте.

– Да куда ж нам пойти, люди добрые? – заплакала Поля.

– А ну, поговори ещё! – крикнул рябой гайдамак.

– Пойдём, мама, пойдём, – зашептала Марийка.

Ей казалось, что если они пробудут в швейной комнате ещё хоть минуту, то гайдамаки их убьют Что им стоит? Вон они того крестьянина из-за пяти пудов пшеницы расстреляли…

Она схватила подушку и синий кувшин и побежала из комнаты. Позади неё Поля, всхлипывая, несла корзинку и узел с постелью.

В коридоре им не встретилось ни души, все двери к доктору были плотно прикрыты.

Они вышли на крыльцо и остановились. Было уже совсем темно, на небе мерцали крупные звёзды. С полянки доносилась хриплая пьяная песня:

Де ж тая дивчинонька,
Що я женихався…

Марийка крепче прижала к груди синий кувшин. Поля перестала плакать и поправила на спине узел с постелью.

– Мам, а мам… – сказала Марийка.

Поля молчала и, сжав губы, смотрела на полянку.

– Ма-ма! Куда ж мы теперь?

– Пойдём к печнику. У него переночуем, а там видно будет…

Они спустились в подвал к печнику.

– Выгнали!… – всплеснула руками Наталья, увидев на пороге Полю и Марийку, нагружённых вещами. – Чего ж вы стали? Кладите вещи.

С этого вечера Поля с Марийкой поселились у Полуцыгана.

На другой день печник притащил откуда-то деревянный топчан. Он поставил его в углу за печкой.

– Вот вам, Пелагея Ивановна, и спальня. Тепло и низко, и тараканы близко. Живите тут хоть год – в тесноте, как говорится, да не в обиде.

Поля засмеялась, но Марийка видела, что у неё дрожат губы и она с трудом удерживается от слёз.

Поля поступила уборщицей в ту же больницу, где работала Наталья.

Обе женщины возвращались вечером. Печник целые дни где-то пропадал.

Он приходил поздно ночью, когда Марийка уже спала, а то и совсем не приходил – оставался ночевать у своего приятеля Ивана Ивановича.

Марийка стала в подвале полной хозяйкой. Она прибирала, топила печку, стряпала обед и командовала Сенькой (горбатую Веру она жалела и не позволяла ей ничего делать).

Сенька по-прежнему возился со своей химией – бутылками, мазями и вонючими растворами, – но когда Марийка посылала его раздобыть дров или принести воды, он покорно отставлял в сторону свои банки и бежал за щепками на лесопилку или за кипятком в прачечную.

Каждое утро, ещё лёжа в постели, Марий и Вера начинали обсуждать, что они сегодня будут стряпать.

– Со вчерашнего дня у нас осталось четыре картошки, бурак и миска больничного супу, перечисляла Марийка. – Значит, так: суп разогреем – раз, а из бурака и картошки сделаем винегрет – два; вот только луку надо будет настрелять…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*