Борис Раевский - Только вперед
Дальше дорожка поднималась на горку. С горки через ограду, тянущуюся внизу, было видно шоссе. Возле шоссе стоял щит с пятиметровой рекламой. На рекламе был изображен флакон одеколона размером с человеческий рост. Под флаконом огромными буквами написано: «Одеколон нашей фирмы не нуждается в рекламе!»
«Хитрецы!» — усмехнулся Леонид и вспомнил, как смеялись советские пловцы, когда переводчик прочитал им эту подпись.
Возле щита с рекламой на шоссе стояла длинная шоколадного цвета машина. Около нее суетились два человека. Из-под машины торчали ноги шофера.
«Непредвиденная остановка!» — сочувственно подумал Леонид, сбегая с горки. Он вспомнил небольшую аварию, случившуюся недавно с ним под Москвой. Вместе с Иваном Сергеевичем ехал он тогда в гости к приятелю-боксеру. С машиной в дороге что-то стряслось, и Галузин — заядлый автомобилист — вместе с шофером стал копаться в моторе. Эта вынужденная остановка, казалось, даже нравилась Ивану Сергеевичу: можно вдоволь повозиться с машиной. Леонид, крикнув: «Догоняйте!» — пошел вперед. Был теплый московский вечер. По шоссе навстречу мчались велосипедисты, юноши и девушки в ярких футболках. Из какой-то дачи доносились звуки рояля. Он сразу узнал: играли Чайковского.
Вспомнив Москву, Леонид вдруг почувствовал такое сильное желание быстрее вернуться домой, как будто жил в этом изрезанном узкими каналами голландском городе уже по меньшей мере четыре месяца. А на самом деле он был здесь всего четвертый день.
Леонид кончил первый круг, пробежал по липовой аллейке, мимо теплиц, снова поднялся на горку.
Шоколадного цвета машина все еще неподвижно стояла на шоссе, и все так же из-под нее торчали ноги шофера. Но два пассажира теперь не бегали вокруг машины; один из них небрежно прислонился спиной к кабине, второй — высокий парень в клетчатом пиджаке с ярким малиновым платочком, торчащим из кармана, стоял, опершись на тяжелую дубовую трость. Оба с независимым, скучающим видом пристально смотрели на Леонида.
«Однако!» — подумал Кочетов. — Кажется, они плотно застряли!»
Он закончил второй круг и начал следующий. Третий раз взбежав на горку, он заметил, что пассажиры стоят возле ограды. Вдруг, когда Леонид пробегал мимо них, парень в клетчатом пиджаке с размаху кинул в него палку. Очевидно, он набил на этом деле руку: палка была брошена ловко и сильно, Леонид почувствовал острую боль в ноге и упал. Он все же успел заметить, как шофер сейчас же выскочил из-под машины, прыгнул в кабину, и шоколадного цвета автомобиль вместе с пассажирами быстро скрылся за поворотом. Конечно, он вовсе и не был поврежден.
Нога у Кочетова быстро опухала. На колене, куда попала палка, появился синяк. Сидя на дорожке, Леонид растирал ногу, сгибал и разгибал ее. Каждое движение причиняло боль.
— Спокойно, спокойно, товарищ Кочетов! — говорил он сам себе. — Все равно ты будешь плыть! Будешь плыть, и назло врагам обгонишь всех!
Хромая, Леонид пошел боковой тропинкой к дому, избегая встречи с товарищами. Он не хотел, чтобы они узнали о несчастье. Помочь все равно не смогут. Только разволнуются понапрасну.
Стараясь не хромать, он незаметно прошел в свою комнату. Надо было позвать Ивана Сергеевича. Но как это сделать, чтобы никто не догадался о случившемся? Леонид придумал — он попросил массажиста Федю пригласить Ивана Сергеевича якобы на партию в шахматы.
— До начала состязаний еще успею обыграть своего тренера, — нарочно пошутил он, расставляя фигурки на доске.
Федя был хорошим парнем, но любил поболтать. Доверять секрет ему не следовало.
Иван Сергеевич, узнав, в чем дело, на миг оторопел. Шутка сказать! Первый раз советские пловцы выехали за границу, и вдруг за час до состязаний какие-то мерзавцы выводят из строя лучшего пловца. Но растерянность его продолжалась недолго. Через секунду Иван Сергеевич уже оправился от неожиданности. Первым делом он позвонил в советское посольство и сообщил обо всем происшедшем. Потом, заперев дверь, Галузин подставил ногу Леонида под струю холодной воды и ощупал опухоль.
Иван Сергеевич был человеком действия; он не любил пустых размышлений. С больной ногой не поплывешь? Не поплывешь! Вылечить ее сейчас невозможно? Невозможно! Значит, надо снять Кочетова с соревнований и позаботиться, чтоб остальные четыре пловца не волновались, не пали духом и прошли дистанцию в полную силу. Времени до начала матча — в обрез, и размышлять долго некогда.
— Так… — спокойно сказал Галузин. — С этим хулиганьем наше посольство потом поговорит. А пока… — он развел руками, — снимаю тебя с соревнований.
— Смеетесь, Иван Сергеевич?! — закричал Кочетов. — Я буду плыть! Иначе вся команда потеряет уйму очков. Да что говорить! Вы представляете, какой крик поднимут газеты?! Они, конечно, сделают вид, что не верят в нападение хулиганов, и будут вопить, что чемпион Советского Союза просто струсил, испугался своих противников.
Иван Сергеевич и сам все это отлично понимал. Но как плыть с больной ногой? Ведь на ноги пловца падает огромная нагрузка. Никогда еще в истории спорта рекордсмены не выступали с поврежденной ногой. Если Кочетов и пройдет дистанцию, — какой результат он покажет? Ведь сюда собрались лучшие пловцы мира, борьба будет жестокой. Что, если Леонид пройдет дистанцию плохо? Зрители же не знают, что у него больная нога. Тогда-то уж газеты наверняка объявят мировой рекорд Кочетова фальшивкой.
Имеет ли он, руководитель команды, право так рисковать?
Трубка Ивана Сергеевича грозно сопела. Видно, поняв его сомнения, Леонид встал, стараясь не хромать, прошелся по комнате и, глядя прямо в глаза тренеру, твердо сказал:
— Я буду плыть, товарищ Галузин. И ручаюсь — не подведу команду! Мы с вами не только спортсмены, Иван Сергеевич, мы — коммунисты!
Вскоре желтый автобус с советскими пловцами уже мчался мимо загородных вилл и длинных портовых складов. Он въехал в город и затарахтел по узким, выложенным клинкером[15] набережным бесчисленных каналов, вдоль которых выстроились остроконечные кирхи и аккуратные, словно игрушечные, фиолетовые, синие и зеленые домики с крутой черепичной крышей.
Желтый автобус с красным флажком на радиаторе с трудом продвигался по узким улицам. Чем ближе к бассейну, тем медленнее он ехал. Сотни машин, мотоциклов, трамваев шли сплошным потоком. На каждом перекрестке возникали «пробки». Казалось, сегодня все дороги города ведут в бассейн «Овервинниг».
Особенно много было велосипедистов. Леонид, как только приехал в Голландию, заметил, что здесь велосипедистов гораздо больше, чем у нас. По улицам едут на велосипедах старухи с кошелками — в магазины, первоклассники с портфелями — в школу, на велосипедах едут священнослужители в храм божий, и садоводы с корзинами тюльпанов. Зачастую на велосипеде особой конструкции едут сразу папа, мама и дочка — вся семья.
Если и в обычные дни велосипедистов было много, то сегодня они просто завладели улицами.
Только через сорок минут прибыли советские пловцы к месту соревнования.
Иван Сергеевич и Леонид заперлись в кабинке, на дверях которой мелом было написано «СССР». Галузин нарочно выбрал кабинку поближе к старту, чтобы не утруждать лишней ходьбой больную ногу Леонида. Остальные четыре советских пловца разместились рядом.
Вскоре в дверь кабинки постучали.
— В чем дело? — не открывая, сердито опросил Галузин.
Вместо ответа в щель между дверью и косяком кто-то просунул желтую картонную карточку. На ней было напечатано:
«Леонид Кочетов, Союз Советских Социалистических Республик». Внизу стоял номер дорожки.
Леонид быстро надел алый костюм чемпиона с вышитыми шелком на груди четырьмя буквами «СССР» и гербом Советского Союза. На голову он натянул красную матерчатую шапочку.
До начала заплыва оставалось семь минут. Теперь надо отвлечься. Есть такое золотое правило: перед самым стартом спортсмен не должен думать о предстоящем матче.
Леонид посмотрел на столик. Там лежала толстая, в кожаном переплете, библия.
«Зачем она здесь?» — удивился он…
Леонид не знал, что такие же библии лежат во всех номерах голландских отелей и во многих других местах. Это забота о приезжих. Очевидно, и устроители матча хотели позаботиться о спортсменах, — а вдруг кому-либо захочется перед состязанием помолиться или почитать священную книгу, чтобы бог помог ему опередить соперников.
Леонид отодвинул библию и взял со столика забытые кем-то фотографии. На первом снимке был изображен пожилой мужчина. Изо рта у него торчало множество дымящихся папирос. Странная фотография удивила Леонида. Но помещенная под снимком подпись на английском языке сразу все объяснила.
Это был чемпион по курению. Он курил одновременно восемнадцать папирос, и, когда одна из них потухала, ему немедленно вставляли в рот другую.
