Михаил Гершензон - На солнышке
— Ты что не встаешь, Нюшка? Иди чай пить.
У Нюши глаза стали большие, круглые, как у курицы. Голоса у нее нет, шопотом сказала:
— Я не могу. У меня шипучая вода разлилась.
— Какая вода?
— Которую я выпила.
Нюшка на тетю Лену посмотрела и вся затряслась от страха. Потом ее за руку схватила.
— Ой, шипит, ой, шипит!.. Я наверно умру, тетя Леночка.
— Отчего, дурочка?
— Ты ничего не знаешь, тетя Лена. Я сдачу не потеряла. Это я так мальчикам сказала. Я шипучую воду выпила.
— Какую шипучую воду, что ты выдумала, Нюша?
— Ледяную, тетя Лена, в палатке. Она у меня по ноге разлилась, а сейчас по всему телу разольется.
Засмеялась тетя Лена, даже косынка на бок сползла.
— Ух, ты, моя глупенькая!
Взяла ногу и давай тереть. И сейчас все прошло.
— Ну-ка, наступи. .
Нюшка боится наступить — вдруг опять зашипит. Нет, не зашипело.
— Прошло?
— Прошло. Отчего это, тетя Лена? От воды?
— Нет, Нюша, это ты просто ногу отсидела.
Взяла тетя Лена Нюшу за руку и пошла с ней чай пить.
ПОДСОЛНУШКИ
Октябрятам нельзя есть подсолнушки, потому что подсолнушки пыльные и нечистые. Санитарная комиссия должна смотреть, чтоб никто, никто не грыз подсолнушков.
Нюшка смотрит. Чаще всего Сенька семечки грызет.
Но с Сенькой Нюшка ничего не может поделать, — не слушается да и только.
Прибежала раз Машутка и говорит:
— Нюшка, что за тетеньки сидят на скамейке?
Посмотрела Нюша, — не знает. Что за тетеньки такие, пришли и сели, а жить не живут. Ни здесь, ни по соседству не живут, — а подсолнушки лущат.
Пошли Маша с Нюшей и сели рядом с ними на лавку.
Так, будто в куклы играют, а сами нет-нет и посмотрят на тетенек.
Тетеньки обе толстые, одна в одну, — верно сестры родные.
У той платье синее, и у этой синее.
Та смеется и подсолнушки лущит, и эта лущит.
Набралась Нюша храбрости и спросила:
— Вы, тетеньки, откуда будете?
— Мы из города, — ответила тетенька. — А ты подсолнушков хочешь?
Нюшке семечек страсть как хочется. Но она сразу сказала:
— Нам нельзя подсолнушков. Мы — октябрята.
А потом посмотрела на Машу.
И Маша головой кивнула.
Тетеньки засмеялись, и та засмеялась, и эта. Стали они разговаривать, не понять о чем. И все подсолнушки грызут, и та грызет, и эта.
У Нюшки изо рта слюнки текут — беда!
И у Маши тоже.
Пошушукались Маша с Нюшей, потом Нюша обернулась к тетенькам и говорит:
— Тетенька, а белые подсолнушки нам можно!
Стали обе тетеньки из кулька выбирать тыквенные семечки.
Нюша горстку подставила, ждет, пока наберется полная горстка.
И Маша тоже.
— Белые подсолнушки всех лучше, — сказала Маша.
— Тыквенные семечки всех слаще, — сказала Нюша.
НЮШКИНА ПОБЕДА
Изолятор — это комната для больных. Никому сюда ходить не полагается, только членам санитарной комиссии полагается. В изоляторе должно быть очень чисто. Больных нет, а все равно должно быть чисто. Самое главное — чтобы пыли не было.
Сегодня Нюшка дежурная, — ей пыль вытирать.
Пыль вытереть очень трудно.
Думала Нюшка, что кончила уже. Всюду чисто. На столе чисто, на подоконнике чисто, табуретки блестят, койка застлана. Стала Нюшка закрывать ставни, чтобы в комнате было прохладно. Солнце в щель ударило. Протянулось солнышко через всю комнату столбом и уперлось в одеяло. А в столбе — пылинки кувыркаются, — да сколько!
«Плохо я пыль вытерла, — подумала Нюшка. — Сколько пылинок осталось, целая куча. Это самая зараза и есть."
Открыла ставни, снова принялась за работу. Под кровать залезла, там вытерла. Стала на табуретку, дверь обмахнула. Стеклянный ящик с бабочками на стене висел, чтобы никто не разбил его. Нюшка и в нем стекло протерла.
— Ну, теперь уже чисто.
Закрыла ставни, а пыль опять кувыркается.
— Ну тебя совсем! — рассердилась Нюшка. — Кувыркайся, сколько хочешь. Я гулять пойду.
* * *— Я гулять пойду, — сказала Нюшка. Повернулась к двери, а в дверях козел стоит— Бодун. Бородой трясет, веточку дожевывает. На шее у него веревка. Постоял на пороге, почесал о косяк голову, — то место, где рога растут. И вошел в комнату.
Вскрикнула Нюшка и мимо козла — в коридор.
— Бодун оторвался! Бодун оторвался! Выбежали из столовой Сенька и Мурка.
— Где, где Бодун?
— Там, в изоляторе. Скорее! Где тетя Лена?
— Они все на море ушли.
Осторожно подкрался Сенька к изолятору, Стал у двери, а заглянуть боится.
Мурка его толкает:
— Иди, иди. Ты не бойся.
— Да, не бойся. Сама попробуй, какие у него рога. — А все-таки заглянул.
— Одеяло жует!
Нюшка и Мурка пододвинулись ближе и стали за Сенькой.
— Правда, жует!
— Беги за Паней, — сказала Нюшка, и Мурка пустилась во всю прыть по коридору.
Нюшка. чуть не плакала.
— Он все изгадит! У, противный!
Бодун долго жевал одеяло, — как раз тот угол, на который солнышко падало. А потом подошел к шкапчику с лекарствами и стал о него тереться. Сперва только слышно было как зазвенели склянки.
— Пошел вон! Пошел вон! — кричала Нюшка. — Сенька, прогони его!
Но Сенька боялся, потому что Бодун был сердитый козел.
Сначала склянки звенели тихо, а потом громче.
Шкапчик заходил ходуном, а Бодун все терся и терся о него боками. Что-то упало в шкапчике, и из него посыпался белый порошок.
— Это тальк! Он весь тальк рассыпал! — закричала Нюшка и стала впереди Сеньки.
А потом у шкапчика начала открываться дверка. Она открывалась тихонько, понемножку, а Бодун стоял, нагнувши голову, и все терся об угол шкапчика. И вдруг дверка открылась совсем, и пузырек с касторкой покатился по полочке. Нюшка увидела, что пузырек сейчас упадет, и кинулась к Бодуну. Она схватила его за обрывок веревки.
— Пошел вон, Бодун! Убирайся! Козел мотнул головой и шлепнул губами. Он не хотел уходить. Тогда Нюшка ударила его ногой.
Бодун прыгнул в сторону и свалил табуретку. Табуретка упала — бух! А козел испугался, — скок, прямо в дверь. Сенька едва успел отскочить. А Нюшка выпустила веревку и хлопнулась на пол.
— Пошел вон, Бодун! — кричал теперь Сенька, но Бодун скакал уже вниз, по деревянной лестнице, во двор.
Тут и Паня пришла с Муркой. Сенька им все рассказал.
— Я думала, он все перебьет, — сказала Нюшка.
— А ничего не разбилось. Только просыпался тальк.
— Ты не боялась? — спросила Паня.
— Боялась. Только я дежурная, — ответила Нюшка.
