Николай Вирта - Мой помощник Карсыбек
— А у света есть край?
— Говорят, будто нет, но точно не знаю.
Карсыбек снова взобрался на водонапорную башню, чтобы узнать, есть ли край света в той степи, где он жил.
Перед ним снова расстилалась все та же степь с волнующимся на ветру ковылем. Она уходила туда, где земля сливалась с горизонтом и откуда каждое утро огромным желтым шаром появлялось солнце, такое жаркое в полдень, что Карсыбек не знал, куда от него деваться.
Карсыбек думал:
«Может быть, там и есть край света?» Но, когда он задавал этот вопрос взрослым, те смеялись и говорили, что края у света нет.
Карсыбек уходил в свой домик, построенный из самана. Саман — это глина с примесью мелкорубленой соломы. Он обладает драгоценным свойством: зимой, в лютые, трескучие морозы, в саманном доме очень тепло, а летом, в самую страшную, полыхающую зноем жару, — прохладно.
Карсыбек сидел дома, смотрел в маленькое окошко и думал о тех местах, которых не видно даже с водонапорной башни, и все старался понять, почему у света нет края.
«Нет, этого не может быть!» — размышлял мальчик.
4Но вскоре он убедился в том, что взрослые правы. Когда Карсыбеку сровнялось восемь лет, отец начал брать его с собой на охоту. Охотился он на сурков.
Вы видели когда-нибудь этого препотешного и вовсе безобидного зверька? В те времена, о которых идет речь, степь просто кишела ими. Шкурка у него рыжеватая, глаза черненькие, лапы сильные, и бегает он быстрее самой сильной собаки. Живет сурок в норах, так искусно построенных, что просто диву даешься.
И ведь какой умник! Нору сурок роет глубокую-преглубокую. В нее ведет ход метров пять длиной. Потом ход разветвляется. Один идет, так сказать, в хозяйственное помещение, вроде кладовой, куда сурок складывает свою шерсть, помет и запасы пищи. В другой комнате с отдельным ходом живет он сам, его подруга и их детишки — уморительнейшие существа! А уж проказники!
На случай опасности сурок роет запасные выходы. Питается он только травой и никогда не трогает полезные растения, так что в этом смысле он совсем безвредный зверек. Осенью сурок так наедается, что под шкуркой у него накапливается толстенный слой жира. Запас жира позволяет ему всю зиму беспробудно спать. Зато к весне он выползает из норы таким худющим, что жаль смотреть, — только шкура да кости.
Впрочем, он быстро поправляется, наевшись зеленой травы. В жаркие часы сурок отдыхает около норы. Самка сладко спит, а самец стоит на часах. Нет, не шучу. Он действительно стоит во весь рост, упираясь в землю задними лапами, и свистит-посвистывает в тон степному ветру, поворачивает уморительную мордашку туда-сюда и высматривает — не грозит ли ему опасность. Как только ему покажется что-то подозрительным, он издает тревожный свист и молниеносно исчезает в норе. Однако сурок-самец никогда не уйдет в нору, прежде чем туда не убежит его подруга.
Шкурка сурка не очень дорогая, но все-таки кое-что стоит. Вот почему отец Карсыбека охотился на этих зверьков.
Конечно, сурков было множество и рядом со Степным разъездом, но Сабит Табанов любил уходить на охоту подальше. На всякий случай он захватывал с собой рыболовную снасть, потому что в озерах — а их в степи было множество — в изобилии водилась вкусная, жирная и крупная рыба. Карсыбек любил рыбные кушанья, особенно жареных карасей.
И вот он шел да шел с отцом, а край света, то есть то место, где земля как бы сливалась с небом, не приближался, а уходил все дальше.
Отмахав километров десять, Сабит Табанов присаживался, чтобы отдохнуть и покурить, а Карсыбек тянул его вперед. Ему не терпелось дойти до края земли. Ему хотелось посмотреть, что там, за той чертой, из-за которой каждое утро выплывает солнце или куда оно уплывает в чудесных красках вечерней зари.
Один раз они зашли очень далеко. У Сабита Табанова был отпуск, и он решил побродить по степи дней десять. Ночевали они около озер, разжигали костер из камыша. А камыш в этих местах высокий и очень толстый. Теперь камыш употребляют в строительстве. Из него делают материал, называемый камышитом. Из камышитовых плит строят дома и хозяйственные помещения.
Поужинав, отец и сын ложились спать; вставали рано, ели вяленую конину, пили чай, а если его не было — воду из озера, и шли дальше. Отец стрелял сурков или ловил рыбу, Карсыбек помогал ему.
И, хотя далеко-далеко ушли они от дома в тот раз, Карсыбек так и не увидел края света.
И решил, что его действительно нет.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
о том, как Карсыбек в первый раз услышал о целине и о многом другом, о чем не имел никакого понятия
Однажды — дело было в октябре — к вечеру на разъезд пришел товарный поезд. Пришел и дальше не пошел. Больше того, его отвели на запасный путь и там оставили.
Утром Карсыбек увидел, что поезд стоит, где стоял вчера, двери вагонов открыты, из труб валит дым, около вагонов играют ребятишки, а взрослые, которых он никогда не видел, толпятся у служебного помещения разъезда.
Как ни хотелось Карсыбеку поиграть с незнакомыми детьми, однако любопытство взяло верх, и он помчался к служебному вагону. Ну, к тому, что стоял прямо на земле. Среди приехавших были русские и казахи. Высокий молодой мужчина с серьезным лицом, одетый в кожаное пальто, что-то говорил собравшимся. Среди них Карсыбек увидел своего отца, начальника станции и всех соседей.
Когда человек в кожаном пальто, досыта наговорившись, ушел в служебное помещение, а приехавшие — в вагоны и жители разъезда разошлись по домам, Карсыбек спросил отца:
— Кто этот человек?
— Новый начальник станции, товарищ Ильяс Жаркенов.
— А наш? — недоуменно спросил Карсыбек.
— Наш будет его помощником.
— А зачем он приехал? И эти все люди? — Карсыбек показал на поезд, стоявший в тупике.
— Наш разъезд будут расширять, — объяснил отец. — Положат еще несколько запасных путей.
— А зачем? — не унимался Карсыбек.
— Потом узнаешь, — отмахнулся Сабит Табанов. Он никогда не отличался словоохотливостью.
Так и не добившись ничего от отца, Карсыбек побежал к приехавшим ребятам. Ну, вы сами знаете, как знакомятся ребята. Приехавшие бросили свои игры, собрались толпой и молча, исподлобья начали рассматривать Карсыбека.
«Ладно, — подумал про себя Карсыбек с усмешкой. — Рассматривайте сколько влезет!»
А вслух сказал:
— Вы откуда?
Ребята молчали. Тут из вагона выскочил долговязый парнишка с таким же смуглым и скуластым лицом, как у Карсыбека, но с глазами дерзкими и насмешливыми.
— Ты кто? — спросил долговязый.
— Я Карсыбек.
— А еще что скажешь? — нагло продолжал долговязый.
— А ничего… А вы откуда?
— Мы из Алма-Аты! — важно заявил долговязый.
Карсыбек знал, что так называется столица Казахстана, но никогда там не был.
— А где она, Алма-Ата? — спросил он несмело.
— Что — где?
— Ну, Алма-Ата.
— Далеко отсюда. Мы ехали шесть дней.
— Может быть, это на краю света?
— Вот дурень! — Долговязый презрительно рассмеялся и сплюнул. — Конца и края у света нет, потому что земля — шар.
— Ну да, скажешь! — возразил Карсыбек. — Откуда это ты знаешь?
— Нам говорили в школе! — важно сказал долговязый.
Ребята с интересом слушали их разговор. А когда долговязый шепнул им, что «этот дурень» (он показал на Карсыбека) не знает даже такого пустяка, что земля шар, все дружно рассмеялись. А долговязый смеялся громче всех.
Карсыбеку не очень нравился их смех, и особенно противно было наглое хихиканье долговязого. Он сжал кулаки и хотел как следует отдубасить долговязого, но тот миролюбиво заметил:
— Да брось ты петушиться! Ты что, не ходишь в школу, что ли?
— Нет. Школа далеко отсюда.
— Ничего, скоро будет и здесь.
— Откуда это тебе известно? — вызывающе спросил Карсыбек.
— Нам сказал начальник.
— А зачем вы сюда приехали? — повторил свой вопрос Карсыбек.
— Этот разъезд будет большой станцией. Мы приехали строить ее! — горделиво заявил долговязый.
— Ну да! — недоверчиво заметил Карсыбек.
— Уж будь покоен. Что мной сказано, то отрезано.
— Ух ты! — Карсыбек насмешливо прищурился. — Кто же это ты такой?
— Я Тентекбай. А эти ребята — моя дружина.
— Что-о? — протянул Карсыбек.
— Э, да ничего-то ты не понимаешь!
— Ты все понимаешь… Ладно. А зачем тут нужна большая станция?
— Здесь, говорят, целина будет.
— Как?
— Целина, говорю, — неуверенно сказал долговязый Тентекбай.
— А что это такое?
Тентекбай подумал, почесал нос и сказал что-то своим русским приятелям. Те замотали головами.
