Жан Семпе - Никола и его друзья
7. До конца игры оставалось всего несколько минут. Отцы очень волновались: вдруг они проиграют матч, что тогда скажут их сыновья? Игра, которая до этой минуты была очень скверной, стала еще хуже. Отцы ребят из другой школы перешли в глухую защиту. Некоторые становились двумя ногами на банку и таким образом мешали ее перехватить. Вдруг отец Руфуса, который в свободное от футбола время исполняет обязанности полицейского, сумел вырваться вперед. Обведя двух отцов из команды противников, он добежал до ворот и резким ударом послал банку прямо в сетку. Отцы Никола и его друзей одержали победу со счетом 4:3.
Музей живописи
Сегодня у нас счастливый день, потому что учительница ведет весь класс в музей смотреть картины. Ведь так здорово идти на экскурсию всем вместе. Жалко только, что учительница (вообще-то она очень хорошая) устраивает экскурсии не слишком часто.
Из школы нас повезут в музей в специальном автобусе. Только около школы нет стоянки, поэтому нам надо перейти улицу. Учительница сказала:
— Постройтесь парами и возьмитесь за руки. А главное, будьте очень внимательны!
Мне это не слишком понравилось, потому что я стоял с моим другом Альцестом, он толстый и все время что-нибудь жует. Держать его за руку не очень приятно, потому что руки у него всегда либо скользкие от масла, либо липкие, смотря по тому, что он ест. На этот раз мне повезло: его руки оказались сухими.
— Альцест, что ты жуешь? — спросил я.
— Крекеры, — сказал он, и мне в лицо полетели крошки.
Впереди, рядом с учительницей, шел Аньян. Он первый ученик класса и любимчик. Мы с ним не очень дружим, но его нельзя бить из-за очков.
— Вперед, марш! — скомандовал Аньян, и мы начали переходить улицу. Полицейский специально остановил машины, чтобы нас пропустить.
Вдруг Альцест выпустил мою руку и сказал, что должен немедленно вернуться, потому что забыл в классе ириски. Он зашагал назад между ребятами, и получился беспорядок.
— Альцест, куда ты? — закричала учительница. — Немедленно вернись!
Эду очень не понравилось то, что сказал Аньян. Эд у нас самый сильный и часто дает ребятам в нос.
— А тебя никто не спрашивает, любимчик! Вот получишь в нос, будешь знать! — сказал Эд и двинулся к Аньяну.
Аньян спрятался за учительницу и закричал, что его нельзя бить, что он в очках. Тогда Эд, он был в конце колонны, потому что очень высокий, начал всех расталкивать. Он хотел подойти к Аньяну, снять с него очки и дать ему в нос.
— Эд, возвращайтесь на свое место! — закричала учительница.
— Да, да, Эд, — повторил Аньян, — возвращайтесь на свое место!
— Простите, что вмешиваюсь, — сказал полицейский, — но я уже давно перекрыл движение. Если вы хотите проводить урок на пешеходном переходе, так мне и скажите. Я пущу машины через школу!
Вот бы интересно на это посмотреть! Но учительница сразу покраснела и так сердито велела нам садиться в автобус, что мы поняли: ей не до шуток. Тогда мы быстренько залезли в автобус.
Автобус тронулся, и полицейский сделал знак машинам ехать. Как вдруг мы услышали визг тормозов и крики. Оказалось, что это перебегает дорогу Альцест с пакетом ирисок в руках.
Наконец Альцест залез в автобус, и мы поехали. Прежде чем наш автобус завернул за угол, я успел увидеть, что сзади столкнулось несколько машин, а полицейский бросил на землю свой белый жезл регулировщика.
В музей мы вошли парами, очень дисциплинированно. Ведь мы все любим нашу учительницу, а она разнервничалась, как мама, когда папа роняет пепел от сигареты на ковер. Мы вошли в большой зал. Там на стенах висело много-много картин.
— Здесь вы увидите полотна великих мастеров фламандской школы, — объяснила учительница.
Тут ей пришлось прерваться, потому что вбежал разъяренный смотритель. Оказалось, что Альцест провел пальцем по картине, чтобы проверить, высохла ли краска. Смотритель сказал, что здесь нельзя ничего трогать, а Альцест возражал, что можно, ведь картины сухие и о них не запачкаешься. Учительница велела Альцесту успокоиться и пообещала смотрителю, что будет внимательно следить за нами. Смотритель ушел, недовольно качая головой.
Учительница продолжала объяснять, а мы в это время устроили каток: разбегались и скользили по полу. Было здорово, потому что в музее пол из плиток, а они очень скользкие. Катались все, кроме учительницы, она объясняла и стояла к нам спиной, и Аньяна, он внимательно слушал и все записывал. Альцест тоже не катался. Он остановился перед небольшой картиной, на ней были изображены рыба, мясо и фрукты. Альцест смотрел на картину и облизывался.
А нам было очень весело. Особенно здорово получалось у Эда, он катился почти до самой стены. Потом мы начали играть в чехарду. Только пришлось прекратить, потому что Аньян вдруг обернулся и сказал:
— Мадемуазель, посмотрите, они играют!
Эд так разозлился, что пошел к Аньяну, который как раз снял очки, чтобы их протереть, и не заметил, как Эд к нему приблизился. На этот раз Аньяну не повезло. Если бы он не снял очки, то не получил бы в нос.
Тут прибежал смотритель и спросил учительницу, не считает ли она, что нам лучше уйти. Учительница ответила, что да, с нее довольно.
Мы уже выходили из музея, как вдруг Альцест подошел к смотрителю. Под мышкой он держал маленькую картину с рыбой, мясом и фруктами. Она ему очень понравилась. Он сказал, что хотел бы купить эту картину, и спросил, сколько смотритель за нее возьмет.
Когда мы наконец вышли из музея, Жоффруа сказал учительнице, что раз она так любит картины, то пусть придет к нему домой. У его папы с мамой отличная коллекция, ее все очень хвалят. Учительница провела рукой по лицу и сказала, что никогда в жизни не сможет больше смотреть картины, что она не хочет даже, чтобы ей говорили о них.
Тогда я понял, почему учительница была такой сердитой во время экскурсии в музей. Просто она не любит картин.
Парад
В квартале нашей школы состоится торжественное открытие памятника. По этому поводу мы будем участвовать в параде.
Так объявил нам сегодня утром директор. Он вошел в класс, и все встали, кроме Клотера, потому что он спал. И его наказали. Клотер очень удивился, когда его разбудили и сказали, чтобы в четверг он явился в школу (в наказание, потому что по четвергам мы не учимся). Он заплакал, и поднялся жуткий шум. По-моему, лучше бы ему дали еще поспать.
— Дорогие дети, — сказал директор, — на торжественную церемонию приедут представители правительства, рота солдат будет нести почетный караул, а ученикам нашей школы предоставляется честь пройти строем перед памятником и отдать дань уважения, возложив цветы к его подножию. Я полагаюсь на вас и надеюсь, что вы будете вести себя как настоящие мужчины.
Потом директор нам объяснил, что старшеклассники начнут репетицию парада прямо сейчас, а после них будем репетировать мы. Значит, у нас не будет грамматики, и мы очень обрадовались. Когда директор ушел, все разом заговорили, но учительница постучала линейкой по столу и продолжила урок арифметики.
Как только прозвенел звонок на грамматику, учительница вывела нас во двор, где уже ждали директор и Бульон. Бульон — наш воспитатель, его так прозвали, потому что он все время говорит: «Посмотрите мне прямо в глаза». А в бульоне есть глазки жира. Но, кажется, я уже это один раз объяснял.
— Вот вы и пришли, — сказал директор. — Мсье Дюбон, я надеюсь, что с ними у вас все получится так же хорошо, как со старшими.
Мсье Дюбон, так директор называет Бульона, сразу заулыбался и сказал, что он был прежде унтер-офицером и что он обучит нас дисциплине и строевому шагу.
— Вот увидите, господин директор, когда я кончу обучение, вы их просто не узнаете, — сказал Бульон.
— Хотелось бы верить, — ответил директор, тяжело вздохнул и ушел.
— Так, — сказал Бульон. — Для строя нужен направляющий. Направляющий стоит по стойке «смирно», а все остальные на него равняются. Направляющим назначается самый высокий. Понятно?
Потом он посмотрел на нас и указал пальцем на Мексана:
— Вот вы будете направляющим. Тогда Эд сказал:
— Ну нет, он не самый высокий. Он только кажется высоким, у него просто ноги длинные. Я все равно выше, чем он.
— Ха-ха-ха, все ты врешь, — сказал Мексан. — Конечно, я выше тебя, даже моя тетя Альберта, она вчера приходила к нам в гости, сказала, что я очень вырос. Я же все время расту!
— Спорим? — спросил Эд.
Мексан согласился, и они встали спина к спине. Но мы так и не узнали, кто выиграл спор, потому что Бульон закричал, чтобы все построились в колонну по трое, неважно, в каком порядке, и на это ушло немало времени. А потом, когда все построились, Бульон встал перед нами, прищурил один глаз и, тыча пальцем, сказал:
