Лора Инглз Уайлдер - У Серебряного озера
— А что случилось? — спросила Мэри.
— По-моему, они были пьяны, — сквозь зубы проговорила мама.
— Еще как! — подтвердил мистер Боуст. — Они привезли несколько бутылок и кувшин виски. Я хотел было вмешаться, но понял, что утихомирить пятнадцать человек мне одному не под силу, и решил — пускай себе дерутся, лишь бы дом не подожгли.
— Остается только радоваться, что он уцелел, — заметила мама.
В тот день к дому подъехал молодой человек по фамилии Хинц с полным фургоном досок. Он привез их из Брукинса, чтобы построить в будущем городе лавку. Мистер Хинц вежливо попросил маму принять его на постой, пока он будет строиться, и мама не могла ему отказать, потому что жить ему было больше негде.
Потом приехали отец и сын Хартхорны из Сиу-Фолз. Они тоже привезли доски, чтоб построить бакалейную лавку, и тоже попросились на постой к маме. Мама согласилась и сказала Лоре:
— Ничего не поделаешь: пришла беда — отворяй ворота!
— Если Инглз не поторопится, то к его приезду у нас тут будет целый город, — сказал мистер Боуст.
— Только бы он успел зарегистрировать гомстед, — озабоченно отозвалась мама.
Папа бьется об заклад
Этот день казался каким-то ненастоящим. У Лоры так саднило веки, словно их изнутри посыпали песком, и она беспрерывно зевала, хотя спать ей совсем не хотелось. В полдень молодой мистер Хинц и оба Хартхорна пришли обедать. После обеда было слышно, как они стучат молотками, сколачивая каркасы своих новых построек. Казалось, с отъезда папы прошло уже очень много времени.
Вечером он не приехал. На следующий день он не приехал. Теперь Лора не сомневалась, что получить участок — дело нелегкое, может, он совсем ничего не получит, и тогда они уедут дальше на Запад, в Орегон.
Мама больше не пускала проезжающих в дом. Лишь мистер Хинц и Хартхорны ночевали на полу возле печки. Теперь потеплело, и можно спать в фургонах, не боясь замерзнуть. Мама брала по двадцать пять центов — только за ужин, и они с миссис Боуст допоздна стряпали, а Лора мыла посуду. В доме ужинало столько людей, что она даже не пыталась их сосчитать.
Папа вернулся к концу четвертого дня. Он помахал всем рукой, поставил измученных лошадей в конюшню и, улыбаясь, вошел в дом.
— Ну вот, Каролина и девочки! У нас теперь есть участок!
— Ты все-таки его получил? — обрадовалась мама.
— А зачем же я ездил? — засмеялся папа. — Бр-р! Я замерз! Пусти меня к печке погреться.
— У тебя были неприятности? — спросила мама, поставив на плиту чайник.
— Ты не поверишь, Каролина, но такой давки я еще в жизни не видывал! Словно вся страна снялась с места и бросилась получать землю. До Брукинса я добрался в первый же вечер, а наутро, явившись в земельную контору, я даже к дверям подойти не мог. Всем пришлось стоять в очереди. Передо мной было столько народу, что мне в тот день даже внутрь войти не удалось.
— Неужели ты простоял там целый день? — удивилась Лора.
— Да, Бочоночек, целый день, с утра до вечера.
— И ты ничего не ел? Не может быть! — воскликнула Кэрри.
— Об этом я ничуть не беспокоился. Что меня беспокоило, так это толпа. Я все время боялся, что кто-нибудь из стоящих впереди зарегистрирует мой участок. Каролина, ты никогда не видывала таких толп. Но все это были пустяки по сравнению с тем, что случилось дальше.
— А что там случилось? — спросила Лора.
— Дай человеку отдышаться, Бочоночек! Когда земельная контора закрылась, я пробрался сквозь толпу к гостинице и за ужином услышал разговор двух мужчин. Один из них сказал, что зарегистрировал участок недалеко от Гурона, а второй возразил, что Де Смет будет лучше, и упомянул как раз то место, которое я присмотрел еще зимой. Утром он решил этот участок зарегистрировать, хотя и в глаза его не видел. Это единственный участок, который там остался, сказал он, и он его непременно возьмет. Тут я понял, что должен во что бы то ни стало его опередить. Сперва я подумал, что встану пораньше и займу очередь, но потом решил, что рисковать нельзя, и сразу после ужина отправился к земельной конторе.
— Но ведь она была закрыта, — удивилась Кэрри.
— Конечно, закрыта. Я устроился на ночлег прямо на крыльце.
— Неужели тебе непременно надо было там ночевать, Чарльз? — спросила мама, протягивая папе чашку чая.
— Надо было? Не мне одному пришла в голову такая мысль. К счастью, я явился туда первым. Не меньше сорока человек прождали там всю ночь, и сразу за мной стояли те двое, чей разговор я случайно подслушал.
— Но ведь они не знали, что ты хочешь получить этот участок? — спросила Лора.
— Они понятия не имели, кто я такой. Но тут явился один знакомый и сказал: «Хелло, Инглз! Говорят, вы зимовали на Серебряном озере. Собираетесь поселиться в Де Смете?»
— Ой, папа! — испуганно воскликнула Мэри.
— Да, тут-то всё и началось. Я понял, что стоит мне хоть на шаг отойти от двери, моя песенка спета. Поэтому я не трогался с места. К рассвету народу прибавилось, и вокруг меня у дверей толпилось уже человек двести. В тот день никакой очереди не было.
Каждый заботился только о себе. Наконец дверь отворилась… Есть у тебя еще чай, Каролина?
— Ой, папа, что было дальше? — взмолилась Лора.
— Как только контору открыли, парень из Гурона оттеснил меня от двери. «Заходи! Заходи!» — крикнул он своему приятелю, а сам затеял со мною драку, чтобы тот успел захватить мой участок. Но в эту самую минуту на гуронца навалился кто-то весом в добрую тонну. «Входите, Инглз! — крикнул этот человек. — Я с ним справлюсь! У-у-у-и-и-и!» — не своим голосом завопил папа.
— Не кричи так, Чарльз, — вздрогнула мама.
— И вы ни за что не угадаете, кто это был, — продолжал папа.
— Мистер Эдвардс! — вскричала Лора.
— Как ты догадалась? — изумился папа.
— Он точно так же вопил на Индейской Территории. Он же — дикий кот из Теннесси. Где он, папа? Ты привез его к нам?
— Сколько я ни старался, я не мог его уговорить поехать со мной. Но он зарегистрировал себе участок к югу от нас и сказал, что должен караулить его от захватчиков. Просил передать привет тебе, Каролина, а также Мэри и Лоре. Если б не он, не видать бы мне этого участка как своих ушей. Да, славную драку он там затеял!
— Они его побили? — испуганно спросила Мэри.
— Нет. Как только я ворвался в контору и стал регистрировать участок, он сразу же отошел в сторону, не успев получить ни единой царапины. Но толпа еще не скоро утихомирилась. Они…
— Все хорошо, что хорошо кончается, — вмешалась мама.
— Да, ты права, Каролина, — сказал папа. — И знаете что, девочки? Я побился об заклад с дядюшкой Сэмом и поставил свои четырнадцать долларов против его ста шестидесяти акров земли в том, что мы беремся прожить на этом участке пять лет подряд. Вы поможете мне выиграть у него пари?
— Конечно, папа! — Мэри произнесла эти слова радостно, Кэрри — восторженно, а Лора — очень серьезно.
— Мне не нравится, когда такую важную вещь превращают в азартную игру, — мягко заметила мама.
— В жизни всё более или менее игра, — возразил папа. — На свете нет ничего определенного, кроме смерти и налогов.
Строительная лихорадка
Для долгой беседы с папой времени больше не оставалось. По полу уже тянулись золотистые лучи солнца из западного окна, и мама сказала:
— Пора готовить ужин. Скоро придут мужчины.
— Какие мужчины? — удивился папа.
— Ой, мама! Пожалуйста, ничего не рассказывай папе! Я ему всё сама покажу. Это сюрприз! — С этими словами Лора помчалась в кладовую и вытащила из почти опустевшего мешка с бобами маленький мешочек денег. — Погляди, папа!
Папа в изумлении пощупал мешочек и посмотрел на улыбающиеся лица.
— Каролина! Что вы тут без меня придумали?
— Загляни внутрь! — нетерпеливо воскликнула Лора. — Пятнадцать долларов и двадцать пять центов!
— Провалиться мне на этом месте! — воскликнул папа.
Собирая ужин, мама с Лорой рассказывали папе, что происходило после его отъезда. Не успели они кончить свой рассказ, как к дому подъехал еще один фургон.
В этот вечер за ужином сидело семеро незнакомцев — еще один доллар семьдесят пять центов. Теперь, когда папа вернулся домой, путники снова могли спать на полу возле печки. Лора не думала ни о том, сколько тарелок ей приходится мыть, ни о том, как она устала и как ей хочется спать. Главное, что у папы с мамой будет много денег, а она помогает им эти деньги зарабатывать.
Всё утро она трудилась не покладая рук. Разговаривать было некогда — за столом сидело столько народу, что едва она успела вымыть посуду и подмести грязный пол, как надо было уже начинать чистить картошку на обед. Когда ей наконец удалось хоть одним глазком глянуть на холодный солнечный сине-бело-коричневый день, она увидела, как папа с грузом бревен направляется в сторону города.
