Саадул Кануков - Девочка из Ленинграда
Данах всплеснула руками.
— Да неужели девочка?! Скажите пожалуйста! — Она, улыбаясь, качала головой. Но вдруг лицо ее стало озабоченным. — Да, чуть не забыла тебе сказать! Вчера приходил твой «жених».
— Да-а? Зачем?
— Не знаю, дочь.
— Мама, надо было спросить! — с досадой воскликнула Люся. — Сколько раз я тебе говорила об этом! Может быть, у него было что-то очень важное для нас.
— Как ни уговариваю себя, не могу видеть подлеца в своем доме, — сказала Данах не столько Люсе, сколько Арине Павловне и Рае.
Люся невольно улыбнулась, обняла мать.
— Ах ты, непокорная моя!.. Мамуля, я так проголодалась! Что у тебя есть?
— Поешь пока айран с чуреками, а я сейчас приготовлю что-нибудь посытнее.
После обеда Люся провела Раю в свою комнату, усадила рядом с собой на мягкую кушетку, с улыбкой провела ладошкой по стриженой голове девочки:
— Ну, мальчик, рассказывай, как добрались!
— Без особых приключений, — сказала Рая. — Но все же поволноваться пришлось. По дороге останавливали каратели. А когда приехали с Хабасом в его селение, там был убит полицай, староста вызвал карательный отряд, и нам с бабушкой пришлось поспешно уходить.
— Ну, у нас вы поживете спокойно, — заметила Люся. — Немцы к нам не заглядывают, а полицаи боятся нас.
Рая не спросила, кого это «нас». И так ясно: Люся безусловно связана с партизанами.
— У тебя очень добрая мама, — сказала Рая.
— Да, мама у нас очень хорошая. Добрая и мужественная. На ее глазах фашисты расстреляли папу. Он был в селении партийным секретарем.
Они помолчали. Потом Рая спросила:
— Люся, а как ты попала в армию?
Девушка рассказала, что война застала ее в Нальчике: там она училась в десятилетке. Тогда у них в селении своей средней школы не было, и она уехала к тетке Дагалине в город. Мечтала после десятилетки пойти в педагогический институт, но началась война. По путевке райкома комсомола девушка поступила на краткосрочные курсы санинструкторов и была направлена на фронт. Ее часть сражалась за Харьков, за Ростов, а потом и за родной Нальчик, где они и встретились во время боя с Раей.
Тут их часть была окружена и разбита. Некоторое время Люся скрывалась в городе у тетки. Потом Дагалина связала ее со своими людьми, с руководителем группы Баксаном. А через него — с партизанами. И теперь Люся работает разведчицей и связной между подпольной группой и партизанским отрядом. Она часто бывает в Нальчике. Вот и сегодня вернулась оттуда.
— У тети Дагалины была? — живо спросила Рая. — Как там Фатимат?
— Хорошо… Сейчас все хорошо. Но у них были очень большие неприятности… Вернее, могли бы быть. Фатимат задержал часовой, когда она выносила из комендатуры бумагу для листовок. Выручил переводчик Слепцов. Он сказал, что иногда по выходным работает в доме фрау Дахолин и что бумага эта для него… Фатимат дочь Дагалины, а Дагалина как-никак моя родная тетя, а я — невеста Слепцова. Ну, он и постарался! Выручил из беды и двоюродную сестру невесты, и ее тетку… К тому же в тот же вечер Дагалина принесла часовому целую бутыль шнапса. Так все и обошлось… Правда, Слепцов, кажется, не очень поверил, что Фатимат хотела выменять на бумагу шерстяной свитер. Но не стал расспрашивать. После разгрома гитлеровцев под Сталинградом усердие его заметно поубавилось!
Она помолчала, о чем-то думая, и вдруг рассмеялась:
— Невеста двух полицаев сразу, а, Раечка? Смешно ведь, не правда ли? — И тут же грустно добавила: — Ах, Рая, если бы ты знала, как противно играть такую роль! Но ничего не поделаешь — война. Борьба идет не на жизнь, а на смерть! — Она заглянула в окно и удивленно воскликнула: — О, уже становится темно: мне пора собираться!
Люся оделась во все мужское. В карман брюк сунула пистолет, заткнула за пояс небольшой кинжал. Надела полушубок, шапку.
— Ну, спокойной ночи вам тут, — сказала она Рае и вышла в общую комнату.
Рая слышала, как Люся попрощалась там с бабушкой, с Данах, как тихо прикрылась за ней дверь. Потом ее силуэт мелькнул под окнами и исчез за калиткой.
Перед глазами Раи почему-то встал полицай, убитый в соседнем селении, лежавший на крыльце управы, староста с револьвером и кинжалом на поясе… И ей подумалось, уж не пошла ли Люся на задание в то самое селение…
Юсуп раскрывает тайну
Ночью кто-то постучал в дверь. Данах, привыкшая к поздним возвращениям дочери, подумала, что это Люся. Она уже хотела открыть, как послышался мужской надсадный кашель.
— Кто там? — спросила Данах, хотя по кашлю узнала «жениха» дочери.
— Это я, Юсуп.
— Зачем так поздно? Мы спим.
— Мне надо увидеть Люсю.
— Ее нет дома.
— Неправда! Днем ее видели… Откройте, а то дверь сломаю! Слышите?!
По голосу Данах поняла, что полицай пьян и может в самом деле натворить бед. Лучше уж пусть убедится, что Люси нет: скорее отвяжется.
Она откинула крючок, и тотчас в дом ввалился Юсуп.
Данах стала зажигать лампу. Не дождавшись ее, Юсуп выхватил из кармана немецкий фонарик и шагнул в соседнюю комнату.
Кружок яркого света выхватил из темноты кровать, на которой спали русские.
Юсуп поспешно достал из бумажника фотокарточку, осветил ее фонариком. Но в этот момент вошла с лампой Данах. Она быстро приблизилась к Юсупу, процедила сквозь зубы в самое ухо полицая:
— А ну, убирайся вон, негодяй, пока не бросила тебе в лицо вот эту лампу!
Юсуп поспешно сунул в карман фото и, оторопело хлопая глазами, попятился назад. В прихожей он несколько оправился. Не он, старший полицейский Верхнего, должен бояться Данах, а она его.
— Но-но, полегче грохочи, старая арба! — прикрикнул он. — Как бы потом в ноги Юсупу не пришлось кланяться!
— Вон, вон, говорят! — прошипела Данах.
Юсуп пинком распахнул дверь, шагнул было за порог, но вдруг остановился.
— Как только Люся вернется, пусть зайдет в управу! — мрачно бросил он и хлопнул дверью.
«Зверь… Волчица! — ругался про себя Юсуп, размашисто шагая к управе. — Но погоди, я тебе клыки обломаю, овечкой будешь!..»
Он почти не сомневался в своей догадке…
В комендатуре, куда их вызывали, сообщили, что разыскивается молодая русская девушка, связанная с подпольем и стрелявшая в полицейского. Всем им дали ее фотопортрет, сделанный в гестапо по приметам, которые сообщил пострадавший.
Еще там, в комендатуре, взглянув на снимок, Юсуп сразу вспомнил мальчишку, гостя Данах. Что-то было общее в их чертах. А сейчас он еще больше убедился, что это она. Только волосы остригла и рядится под мальчишку…
После ухода Юсупа Данах так и не легла в постель. Сердце подсказывало ей, что Юсуп неспроста заявился в такой поздний час. И грозился: «Будешь в ноги кланяться!» Наверняка он что-то пронюхал. Да, в руке у него была, кажется, какая-то карточка. Ах, скорее бы возвращалась Люся!
Чтобы чем-нибудь отвлечься, она принялась хлопотать на кухне.
Утром, когда гости встали, Данах спросила:
— Ну, как вы сегодня спали? — Ей не терпелось узнать, слышали ли они, как приходил Юсуп.
— Я ничего, слава богу, — ответила Арина Павловна.
— Я тоже! — весело отозвалась Рая, умываясь над тазом.
«Слава аллаху! — подумала про себя Данах. — Они ничего не знают, а вернется Люся, что-нибудь придумаем. А пока надо девочку чем-то занять, чтобы больше не показывалась на улице. Поучу ее кабардинской вышивке».
В полдень вернулась Люся — оживленная, веселая. Рая с удивлением заметила: уходила она из дома в мужской одежде — в шапке, в брюках, а вернулась — в женской. Любопытно, где она переоделась?
— Люся! Подожди раздеваться. Иди посмотри, что с нашей коровой: сегодня совсем не дала молока. Уж не заболела ли? — озабоченно сказала Данах и вместе с дочерью вышла во двор.
Войдя в хлев, она тотчас рассказала Люсе, что приходил ночью Юсуп. По всему видно, он что-то заподозрил. Почти силой ворвался в дом, грозился…
— Что же будем делать, дочка?
— Я сейчас схожу к нему, а потом решим.
Люся тут же отправилась в управу, а Данах сказала гостям, что корова в самом деле заболела и дочь пошла к лекарю Алиму.
Люся взбежала на крыльцо управы, распахнула дверь.
— Здравствуй, Юсуп! — весело поздоровалась она и спросила как можно беспечнее: — Ты звал меня?
— Да, Люся! Мне надо сообщить тебе очень важное… — Он запер дверь и таинственно сказал: — Слушай… Те русские, что гостят у вас… Как ты думаешь, кто они?
Люся недоуменно пожала плечами:
— Как — кто? Мамина знакомая с внуком из Минеральных Вод.
— Ты в этом уверена?
— Разве мама будет мне лгать! — с обидой воскликнула Люся.
Юсуп выхватил из кармана фотокарточку:
— Смотри!
Люся увидела девочку лет пятнадцати, хотя и не совсем, но все же похожую на Раю.
![Алексей Рюриков - 10 июня 1941 года [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
