Эсфирь Цюрупа - Друзья мои мальчишки
— Только тебя мне тут не хватало, — сказал про Вельзевула прадед.
А Зоя Петровна приняла это на свой счёт.
— Что, что́? — возмутилась она и стала красная, как свёкла.
Но услышала позади себя, на улице, знакомый голос:
— Зоя Петровна-а-а! Панков все мои шишки в общий мешок пересы-ыпа-ал!
Она живо обернулась. Они были тут, все трое! Тащили из леса одну сумку шишек. Одну на троих. Лентяи, лодыри! И Пискля, конечно, как всегда, жаловался.
— Значит, всё в порядке? Нашлись? — улыбнулся прадед.
Но Зоя Петровна не хотела отступать.
— Идите в группу! — приказала она сердито, и они поскакали в группу. А Зоя Петровна повернулась к прадеду: — Всё равно безобразие! — сказала она. — Ваш мальчик отвлекает внимание целого коллектива! Он нам мешает! И ваша длинная собака лает! — Она неодобрительно взглянула на Гамбринуса и пошла прочь.
— Не лай, прошу тебя, — сказал прадед Гамбринусу. — Ты же не пустолайка, ты же подаёшь голос только в крайних случаях. Не лай зря! — и почесал Гамбринусу ухо.
Для этого ему пришлось наклониться до земли, так как Гамбринус был низенький, а прадед такой высокий, что прабабушка даже говорила: пиджак на нём висит, как на телеграфном столбе.
Гамбринус вежливо лизнул морщинистую загорелую руку прадеда и не стал лаять, хотя ему очень хотелось, потому что он не любил сердитых людей. А вечером прадед сказал:
— Ну и озорницы эти синицы! Очевидно, прыгали по клавишам и напечатали — ПИС.
И только Матвей знал, что это не синицы, а Пискля напечатал первые буквы своей фамилии — Пискарёв.
Глава 3. Мы с тобой мужчины
Матвей торопится удрать на улицу. Самое время! Прабабушка как раз ушла с соседкой на рынок. Это та самая соседка, у которой кошка — ворюга…
На цыпочках Матвей уже дотянулся до вертушки, чтобы открыть калитку, как вдруг за калиткой засигналила машина.
Дед спустился с террасы и сказал:
— Погоди, не уходи. Сейчас будет сюрприз.
А сюрприз — это всегда что-нибудь неожиданное и интересное.
— Какой сюрприз? — быстро спросил Матвей и вместе с прадедом стал открывать ворота.
Грузовичок въезжает задом наперёд, потому что иначе как ему потом развернуться тут, на участке? Он пятится до самого крыльца, и над задними колёсами у него горят красные огоньки. Они обязательно зажигаются у всех машин, когда они дают задний ход.
Гамбринус, запертый прадедом на террасе, стоит там на задних лапах и сквозь стёкла лает на грузовик хриплым басом.
Шофёр выпрыгивает из кабины и спрашивает:
— Куда вам её?
— На кухню, пожалуйста, — командует прадед.
«Кого «её»?» — Матвей подпрыгивает, стараясь заглянуть в машину, но шофёр уже открыл засовы на углах кузова и отваливает задний борт.
Матвей видит в грузовичке красивую белую стиральную машину, точно такую, как у них дома, в Ленинграде.
— Это подарок нашей прабабушке, — объясняет прадед шофёру. — В городе мы бельё отдаём в прачечную. А здесь, на даче, прачечной нет. Я сколько раз предлагал: купим стиральную машину. А прабабушка твердит, что техника ей не нужна. Вот я потихоньку от неё и купил. Всё-таки ей полегче будет.
— А как же, — соглашается шофёр. — Большое облегчение.
Какой он силач, этот шофёр: взял стиральную машину в обнимку и отнёс на кухню. И пока он вытирал вспотевший лоб, прадед налил ему чашку морса.
— Клюквенный я уважаю, — сказал шофёр, выпил и уехал.
А Матвей и прадед стали разглядывать покупку. Поглаживали её белые гладкие стенки, открывали крышки, развернули деревянные клещи, которыми надо вынимать из машины бельё. И Гамбринусу обнова понравилась, он обнюхал её со всех сторон и улёгся рядом — сторожить.
— Отлично, — говорил прадед. — Теперь, уважаемая наша Прабаша, вам не придётся трудить свои ручки. Никаких затруднений. Раз — и всё выстирано. Техника — великое дело! А? Как ты считаешь, правнучек?
Матвей тоже считал, что техника — великое дело. Дома, в Ленинграде, ему всегда нравилось, когда машина потихоньку гудела, в ней ворочались рубашки и простыни и — как по щучьему велению, по маминому хотению — машина заглатывала бельё грязное, а выдавала чистое.
— Давай постираем какую-нибудь вещь! — предложил Матвей.
— Великолепная идея! — поддержал прадед. — Только стоит ли нам включать машину из-за одной вещи? Есть смысл, пока наша прабабушка отсутствует, выстирать ей всё бельё! А? Тащи сюда корзину!
Матвей побежал в чулан, схватил там корзину за ручку и волоком перетащил её в кухню.
А прадед меж тем раскрыл маленькую книжечку, на которой была нарисована стиральная машина, надел очки и прочитал вслух:
— «Внимание! Прежде чем самостоятельно пользоваться стиральной машиной, внимательно изучите настоящую инструкцию». — Он объяснил: — Эта книжка называется «Инструкция». Ясно?
— Да, — кивнул Матвей.
— Мы будем делать всё точно, как тут написано, по правилам, — сказал прадед. — Потому что техника — дело тонкое, её надо уважать. Слушай внимательно, правнучек… — И опять стал читать вслух: — «Стирка осуществляется в стиральном баке интенсивным потоком стирального раствора, создаваемым вращением диска активатора». Активатора… активатора… — повторил прадед. — Гм-гм… — Он потёр переносицу, подвигал бровями и продолжал читать дальше: — «Дополнительный шланг служит для удаления раствора из машины и также для залива раствора в машину. Сливной шланг служит для кольцевой циркуляции раствора из гидросистемы машины в стиральный бак…»
Матвей, не понимавший ни одного слова, зевнул.
— Ай-ай-ай, что ж ты зеваешь! — пристыдил его прадед. — Слушай, тут как раз начинается самое главное! — И он прочитал: — «Внимание, внимание! В разделе «Устройство машины» допущена опечатка. Вместо слов «дополнительный шланг» следует читать «сливной шланг», вместо слов «сливной шланг» следует читать «дополнительный шланг»…»
Прадед снял очки и нечаянно тоже зевнул. Потом растерянно посмотрел на Матвея.
— Я, кажется, окончательно запутался, — признался он с виноватым видом. — А ты что-нибудь понимаешь?
— Не-а, — ответил Матвей.
— Что ж мы будем делать? — спросил прадед.
— А давай делать просто, как моя мама, — посоветовал Матвей. — Вот этот шланг она надевает на кран, пусть наливается вода в бак. А вот из этого шланга вода выльется в раковину, когда всё постирается. А в бак мама сыплет порошок. Я даже сам один раз сыпал. Потом она кладёт туда бельё, накрывает крышкой и поворачивает вот эту круглую ручку. И бельё начинает само стираться. А потом этими деревянными щипцами… — Матвей взял щипцы, открыл их, как цапля свой длинный клюв, и со стуком закрыл, — вот ими мама всё бельё перекладывает в отжималку, оно там само отжимается и потом с него даже не капает…
Прадед с уважением глядел на своего учёного правнука.
— Гениально, — промолвил он. — Если бы инструкция была составлена так же просто и ясно, люди не мучились бы и всё понимали. Итак, начнём действовать?..
— Начнём, — сказал Матвей.
Они сделали всё, как делает мама в Ленинграде. Зажгли водогрейку и налили из крана через шланг горячей воды, всыпали стиральный порошок, положили в бак бельё — всякие наволочки, простыни и полосатую тельняшку Матвея, на которой ясно виднелись грязные отпечатки лап Гамбринуса. Не беда, машина отстирает!
— Теперь повернём ручку! — торжественно объявил прадед.
— Я сам, — сказал Матвей. И повернул.
Но ничего не включилось. Машина стояла тихая, и бельё лежало в ней неподвижно и не стиралось. Они оба прикладывали уши к белым стенкам, слушали — гудит ли мотор? Нет, мотор не гудел даже совсем тихо.
— Значит, ты купил испорченную, — заявил Матвей. — В ней двигатель не двигается.
— Без паники, без паники, — очень волнуясь, сказал прадед. — Сейчас мы прочитаем, что надо предпринять, если он не движется.
Он опять открыл инструкцию и прочитал:
— «Налаживание двигателя необходимо производить в следующем порядке. Первое: повернуть машину вверх дном…» Вверх дном? — испугался прадед. — А вода?..
— Не надо вверх дном! — вдруг закричал Матвей. — Я вспомнил! Мы совсем забыли вставить вилку в штепсель!
Вот теперь всё получилось как надо. Мотор заработал, и Гамбринус насторожил уши. Чуть слышно мотор пел там, внутри машины, и бельё в баке заворочалось, и мыльная пена закрутилась пузырьками.
— Ура-а! — закричал Матвей.
Три минуты стиралось бельё. Потом оно три минуты отполаскивалось. Потом — три минуты отжималось. И пожалуйста, готово!
И тогда все наволочки, простыни и тельняшку Матвея, от которых шёл пар, прадед деревянными клещами вытащил из отжималки, и вдвоём с правнуком они отправились к соснам, меж которых была натянута белая верёвка. И стали развешивать. Прадед стоял на табуретке, а Матвей подавал ему каждую вещь снизу. Они очень гордились своей работой.
