Елена Усачева - Три желания для золотой рыбки
И тут все звуки пропали.
Через обширное пространство столовой к ней шла Курбаленко.
От неожиданности Гараева оглянулась. Может, у нее за спиной стоит тот, кто мог заинтересовать Лизу? Но там никого не было, значит, Курбаленко шла именно к ней.
– Выйдем, разговор есть, – бросила она, на секунду остановившись, и тем же уверенным шагом направилась к выходу.
– Что это она? – в Асиных глазах блеснуло любопытство.
– Потеряла, наверное, что-то, – буркнула Лера, пробиваясь сквозь толпу к дверям.
– Значит, так, – развернулась Курбаленко, как только Гараева остановилась на пороге столовой. – Ты к нему больше не подходишь, поняла? Он тебя больше видеть не хочет! Поняла?
– Это он тебе сказал? – еле слышно спросила Лера. На большее у нее сил не было.
– Он, он, – ледяным тоном подтвердила Лиза. – А ты, дурочка, поверила, что он в тебя влюблен? Как легко тебя, оказывается, обмануть. Наивняк!
Леру толкнул выходивший из столовой молодняк, и она словно в себя пришла. В голове наступила неожиданная ясность.
– Ну, раз он это сказал, значит, ему несложно будет самому повторить.
– Он не собачка, чтобы за тобой бегать! – вдруг выкрикнула Курбаленко и скрылась в столовой.
Лера шагнула следом, но остановилась.
Мимо шли «начальники» – ребята из младших классов. Их было много, один ел яблоко, другой вгрызался в булочку, третий мял в руках хлебный мякиш.
– … рыбные котлеты… Вкуснотища… – донеслось до Гараевой, и она словно очнулась.
Рыбки! А что, если пойти и попросить у рыбок, чтобы они все вернули обратно, чтобы Быковский стал прежним? Они ведь уже сделали так, чтобы они были вместе и чтобы у нее дома появился аквариум!
– Лера, с тобой все хорошо?
Лучше бы Нинель Михайловна не спрашивала ее об этом. Останься Лера одна, она бы справилась со своим горем. Сочувствие учительницы, ее добрые слова, понимающий взгляд – все это вызвало неожиданный поток слез.
– У-у-у, – засуетилась биологичка, обнимая Гараеву за плечи. – Ну-ка, пойдем.
– Я… я… домой… Мне… – всхлипывала Лера, но Нинель Михайловна чуть ли не силой провела ее на третий этаж и втолкнула в свой кабинет. Щелкнул в замке ключ.
– Поссорились?
Сейчас у Нинель Михайловны был вид доброй и всепонимающей Мэри Поппинс, которая все выслушает, все поймет и обязательно поможет. И Лере действительно хотелось все-все ей рассказать – о своих сомнениях и мыслях, о странностях и непониманиях.
– Он ходит с другой!
Лера уже не сдерживалась, захлебываясь слезами. Две недели молчания, недоговоренностей, напряженного ожидания неминуемого разоблачения, а потом – криков, ссор, всеобщего осуждения; косые взгляды, хихиканье за спиной, перешептывания и вздохи – все это вдруг обрушилось на ее худые, подпрыгивающие от истерики плечи, и только сейчас она поняла, как устала, как ей хочется, чтобы ее просто поняли и пожалели.
– Это еще ни о чем не говорит, – покачала головой биологичка. – Люди могут ходить с кем угодно и когда угодно. Если бы это было серьезно, он постарался бы не попасться тебе на глаза. Если он спокойно с тобой встретился, значит, ничего нет. Просто хочет пощекотать нервы, проверить себя.
– Но Лиза сказала… – начала Гараева, еще не в силах смириться с мыслью, что Павел мог так жестоко поступить – устроить ей банальную проверку.
– Ну, конечно, если Лиза сказала, – протянула Нинель Михайловна, доставая из сумки шоколадку. – Ей можно верить стопудово!
От этого неожиданного тинейджерского словечка, так странно прозвучавшего в устах учительницы, Гараева нервно прыснула.
Биологичка села напротив Леры и развернула угощение.
– Неужели ты так легко хочешь сдаться? Просто уйти, ничего не решив?
– А что я могу сделать?
Ломкие кусочки в руках учительницы разбивались с тупым хрустом, и Лере вдруг самой захотелось взять и безжалостно раскрошить податливую плитку. Нинель Михайловна словно услышала ее мысли и пододвинула к ней оставшуюся шоколадку.
– Никогда не позволяй другим людям говорить, что и когда тебе надо делать. Особенно в сердечных делах. Здесь все решают только двое – ты и он.
– Но он всегда такой странный! – Из груди Гараевой вдруг вырвался тяжелый вздох. Ей очень хотелось все рассказать. Не матери, не отцу, а именно Нинель Михайловне. Рука ее непроизвольно потянулась к шоколадке.
– Мальчишки не всегда соображают, что делают. Это нормально. – Учительница и сама с удовольствием отламывала сладкие кусочки. – Да и повзрослев, не всегда догадываются о причинах своих поступков. Что уж говорить о пятнадцатилетнем пацане! Вы сами себя пока еще не понимаете. Все делаете вид, что вы – гордые, независимые, что вам не нужна ничья любовь, а на самом деле так в ней нуждаетесь и так страдаете от ее недостатка… Почему вы не доверяете другим? Почему вы считаете, что всегда и во всем справитесь сами?
– Зачем она нужна, эта любовь, если из-за нее так больно? – Слез больше не было. Вместо них пришла усталость. Лера взяла шоколадку, горько-сладкие кусочки приятно таяли во рту.
– Нужна, нужна, – улыбнулась учительница, и в морщинках около ее глаз ясно проявилась грусть. – Вам очень нужна любовь, вы просто боитесь себе в этом признаться. А ты не бойся об этом говорить, не бойся казаться глупой. Остальные смеются, потому что завидуют. – Учительница пристально посмотрела на Леру. – Они еще не знают, что это такое.
– Но он, правда, очень странно себя ведет, – воскликнула Гараева. – Совсем не так, как должен!
– А должен так, как об этом написано в книжках? – расхохоталась Нинель Михайловна. – Ждать от мальчишек того, что «надо», – глупейшее занятие. Не меряй по себе! В их головах сидят совсем другие тараканы. Они сами не могут вообразить, что будут делать через минуту. Им может кто-то нравиться, но они ни за что в этом никому не признаются, будут ходить кругами и молчать. Потом, чтобы привлечь внимание, начнут делать гадости, демонстративно проходить мимо, оскорблять. Окружающие в ужасе, а парни считают, что только так и можно ухаживать. – На этих словах Лера усиленно закивала головой, вспомнив все ту же пресловутую игру в волейбол. – Потом в какой-то момент им покажется, что все прошло, никаких чувств нет, а через час они снова будут страстно влюблены. Они все такие, и с этим ничего не поделаешь. Особенно – сейчас. Они до того неуверены в себе, до того боятся показаться глупыми или ошибиться, что готовы дуть на воду. Сейчас он боится всего – отказа, насмешек, твоего невнимания…
– Да чего он может бояться? – всплеснула руками Лера. – Он ведь такой… уверенный.
– Уверен, когда знает, что делает, – хитро посмотрела на нее учительница. – А когда не знает…
– Что же я должна сделать, чтобы он узнал? – растерялась Гараева.
– Для начала не позволять всяким Лизам мешать вам. А то – что это такое? Ей сказали гадость, а она – в слезы и бежать домой?
– А как же?.. – пролепетала Лера.
– Да никак! – перебила ее биологичка. – Плюнь на нее, перестань замечать, в конце концов, докажи, что ты любишь его больше. Дай ей сдачи, нахами. Да что угодно! А ты – сразу в слезы и бежать, – повторила она. – Так всю жизнь и будешь бегать?
Гараева оглянулась. Все-таки жаль, что здесь нет аквариума. Как было бы просто – загадал желание, и оно сбылось. А может, пойти домой? Рыбки там, стоит только положить руку на гладкий бок и…
– … сама. – За фантазиями она и не услышала, что ей говорила Нинель Михайловна. – Понимаешь, сама! – склонилась к ней ближе учительница. – И тогда счастье твое от тебя не уйдет.
Гараева словно очнулась. Она посмотрела по сторонам, будто только что заметила, что сидит не дома на диване, а на жестком стуле в школьном кабинете.
– А почему… – нахмурилась Лера. – Почему вы со мной разговариваете?
– Ну, это проще простого! – Пустая обертка была безжалостно смята и отправлена в корзину для мусора. – Во-первых, ты первая пришла ко мне в кабинет. Помнишь, неделю назад? Грохота, с которым ты разбила аквариум, не слышал только глухой! Я видела, как Быковский бросился тебе помогать, и решила не вмешиваться. Он давно за тобой ходил, я это заметила. То, что не все рыбки выживут, я знала заранее. То, что весь день пробегав в поиске аквариума, вы с оставшимися рыбками сроднитесь, было ясно. Вот я и решила их тебе подарить. Сама видела, их у меня много. Во-вторых, о том, что между вашими классами – конфликт, нам прожужжала все уши Алевтина Петровна, поэтому с самого начала было понятно, что ваши отношения незамеченными не останутся. Ну и в-третьих, в столовой мы встретились случайно, и ты была в таком состоянии, что с кем-то в итоге тебе все равно пришлось бы поговорить. Такие беды не носят в себе, ими обязательно надо делиться, иначе они съедают человека изнутри. Я так понимаю, что с родителями у тебя не самые доверительные отношения? Подружки тебе вряд ли насоветуют что-нибудь умное. Считай, что это был жест доброй воли. Тем более что мне все равно нужен был помощник для уничтожения шоколадки. Итак, мы квиты?
