Герцель Новогрудский - На маленьком острове
— Нет, не только!
— Нет, только!
Один заладил «нет» потому, что твердо помнил: маяк днем не горел, другой — из упрямства. По правде говоря, Юло тоже кажется, что когда на днях они утром проходили возле камней, света маяка действительно не было видно. Но тогда ведь получается, что прав Марти, а этого не может быть.
Между тем Марти не отстает:
— Спорим, что днем не горит!
— Спорим!
— На что?
— Кто выиграет — включит лампочку.
Это сгоряча предложил Юло. Предложил и тут же раскаялся. Вот сморозил!.. Ведь он может проиграть, и тогда право впервые зажечь опущенную в море лампочку достанется одному Марти. А они оба так гордились тем, что завоевали его! Андрус несколько дней назад сказал:
«Будем соревноваться за честь первому осветить глубину».
«Как — соревноваться?» — спросили мальчики.
«Ну, каждый чтобы старался работать на пять с плюсом. А когда всё сделаем, посмотрим: кто поработал лучше всех, у кого не будет никаких изъянов и просчетов, тот, значит, победил».
«Я и так за свою работу спокоен», — пробурчал старый Леппе, присутствовавший при разговоре.
Но после этого он долго сидел и проверял, правильно ли рассчитал покрой сети.
И бригадир тоже после этого разговора заново перебрал и смазал все части судового двигателя. Да и Андрус день и ночь возился с электрической частью. У него работа была самая сложная: все-таки то, что он делал, никто до него на острове еще не делал. До всего своим умом надо доходить, даже посоветоваться не с кем.
Юло и Марти понимали, что по сравнению с Андрусом, бригадиром и Николаем Леппе они делают не так уж много. Помогают старшим — и все. Но включить первыми лампочку им очень хотелось. Так хотелось, что передать нельзя. На счастье, обруч помог. Когда они приволокли трубу с фермы, Андрус сказал:
— Ну, ребята, вы знаете, что сделали? Вы нам сэкономили два дня времени и поездку в город. Молодцы! Здорово! Не знаю, как бригадир, а я считаю — вы заслужили право включить лампочку».
Густав Манг поддержал:
«Верно, я тоже так считаю».
И даже Николай Леппе не спорил. Он ничего не сказал, но само его молчание говорило: «Ладно, так и быть, мальчишки с обручем угадали, пусть включают лампочку».
И вот Юло собрался проспорить свою победу. Не глупость ли?
А Марти рад:
— Хорошо, согласен. Кто из нас выиграет, тот первый даст свет под воду.
У Юло даже в горле защекотало от огорчения. Он проглотил слюну и попробовал увильнуть.
— Мы зря спорим, — сказал он. — Все равно ведь сейчас нельзя будет узнать, светит днем маяк или нет.
— Отчего же? — напирает Марти. — Спросим об этом Андруса, или дядю Густава, или дедушку Леппе. Кого хочешь, того спросим. Они знают.
Делать нечего. Юло нехотя пробирается вслед за приятелем с левого борта на правый. Там, возле генератора, — Андрус.
— Андрус, — говорит Марти, — ты должен знать: маяк на Красных камнях круглые сутки горит?
Вожатому не до мальчиков. Он забрался в подхваченную лебедкой конусную сеть, конец которой лежит на палубе, и изнутри прикрепляет к обручу электрическую лампочку. Прикрепить надо так, чтобы лампочка была посреди круга, не вихляла из стороны в сторону, не опускалась ни ниже, ни выше. Три растяжки он уже сделал, сейчас занят четвертой.
Работа идет в темноте. Андрус, копошащийся внутри густой сети, кажется огромной пойманной рыбиной.
Марти немного стыдно, что он отвлекает вожатого вопросами, не имеющими никакого отношения к делу, но желание одолеть Юло в споре распирает его.
— Так как, Андрус? — спрашивает он, стараясь просунуть нос в ячею.
— Что — как? — поднимает голову Андрус.
Марти не отвечает. Его веснушчатый нос влез в тесную ячею сети, лоб упирается в жесткие узелки. Разговаривать в таком положении довольно трудно.
Юло тоже молчит. Он не так уж сильно заинтересован в ответе Андруса и поэтому попыток влезть в подхват не делает. Но надо же ответить на вопрос вожатого. И Юло отвечает:
— Мы хотим спросить тебя, Андрус, про маяк на Красных камнях. Есть на нем смотритель или нет? Кто зажигает маяк?
— А-а, вот вы о чем, — бормочет Андрус, прилаживая лампу. — Нет, смотрителя на маяке нет. И зажигать его никто не зажигает. Сам горит…
У Юло — как гора с плеч. Вот здорово! Был почти уверен, что проиграл, а оказывается, прав.
— Что, Марти?! — торжествует он.
— Но, Андрус, — жалобно гнусавит Марти, — помнишь, мы утром были на пробном лове, и я сам, своими глазами, видел, что маяк не горел.
— Верно, — отвечает Андрус. — Зачем же днем зря свет жечь?
— Выходит, маяк днем не горит?
— Конечно, нет. Днем камни и так видны. Маяк горит только ночью.
— Что, Юло?! — оборачивается к приятелю Марти.
Он рад вдвойне: и тому, что выиграл, и тому, что благополучно высвободил нос из сети. Нос, правда, покраснел и стал конопатым от ямок, выдавленных узелками, но это пройдет.
Мальчики смотрят друг на друга. Каждый чувствует себя победителем. Потом спохватываются:
— Андрус, что же получается?! Маяк никто не зажигает, никто не тушит, никакого смотрителя на нем нет, а он, когда нужно, загорается, когда нужно — потухает. Разве так бывает?
— Бывает, — говорит Андрус. — Как-нибудь я вам расскажу об этом подробнее. На маяке есть приспособление — называется фотоэлементом. Днем механизм автоматически выключает свет маяка, а с наступлением темноты автомат снова приходит в действие и включает свет. Вот и получается, что маяк на Красных камнях работает сам, без помощи человека. Поняли?
— Ага! — вздыхает Марти.
— Ага! — вздыхает Юло.
Сейчас они уже вовсе не знают, кто выиграл и кто проиграл пари. Выходит, не то оба правы, не то оба неправы.
Тем временем бригадир поднялся, прошел на корму к мотору.
— У тебя готово, Андрус? — спросил он.
— Готово!
— Тогда начинаем.
Бот пошел тише. В море плюхнулся якорь, брошенный старым Леппе. Судно остановилось.
Старшие собрались у высоко поднятой конусной сети. Ее поддерживала наклоненная, напоминающая подъемный кран грузовая стрела. Андрус перекинул огромный сачок за борт и дал знак Николаю Леппе. Тот пустил лебедку в ход. Сеть поползла в воду. Вслед за веревкой, к которой она была подвешена, Андрус осторожно опускал резиновый провод. Лампочка пока не горела. Ее заранее зажигать нельзя, иначе накалится в воздухе и только коснется воды — лопнет.
— Глубина? — спросил бригадир.
— Двенадцать метров, — ответил Андрус.
— В самый раз для кильки. Давай свет.
— Свет! — приказал вожатый.
Приказ относился к мальчикам. Это ведь им была оказана честь — поручено включить рубильник.
Но ни Юло, ни Марти у рубильника не было. Они находились на противоположном конце бота и, стоя друг против друга, мерились на палку. Сначала палку взял Марти, затем вплотную, рука к руке, ее перехватил Юло, потом опять сверху легла рука Марти… Так, перебирая, они должны были добраться до конца. Тот, на чью долю придется самый верх палки, будет считаться победителем в споре о маяке.
Возглас вожатого застал приятелей врасплох. До верха палки оставалось несколько перехватов, — кто проиграл, кто выиграл, было неясно, — а тут Андрус велит включить лампу. Как быть?
— В чем дело? Свет! — раздался новый, сердитый возглас с кормы.
Тут уж было не до раздумий.
— Бежим! — бросил Марти. — Ты по правому борту, я — по левому. Кто первый добежит, тот включит.
Две пары ботинок на толстой подошве бешено застучали по палубе. Старый Леппе, стоявший у лебедки, от неожиданности вздрогнул, но, разглядев в темноте фигуры мальчиков, досадно сплюнул:
— Фу, чорт, сладу с ними нет!
До рубильника добежали одновременно, за рукоятку схватились, сопя от возбуждения, тоже одновременно… Здесь произошла секундная заминка: забыли сгоряча, как включать рубильник — то ли вверх поднимать, то ли вниз опускать.
— Не туда тянешь… — зашипел было Марти на Юло, но тут же сообразил, что не туда тянет именно он.
Еще коротенькая возня — и рубильник включили.
В глубине моря зажегся яркий свет.
2. Луна под водой
Свет в глубине мерцает и переливается. Кажется, что луна, спутав в темноте небо с морем, взошла не там, где положено, очутилась под водой и светит наперекор заведенным порядкам.
Электрическая луна раскрыла перед рыбаками сказочный мир подводного царства, где все по-другому, все не так, как на земле.
В зеленоватой, будто из жидкого стекла, толще воды мелькают рыбы, ослепленные ярким светом. Вон извиваются, мечутся во все стороны два угорька. Угри терпеть не могут света: уходят днем куда-нибудь подальше на дно, зарываются в ил, чтобы только быть в спокойной, привычной темноте. И вдруг такая напасть: светило само пожаловало к ним!.. Угорьки растерянно суетятся и наконец исчезают.
