Георгий Скребицкий - Длиннохвостые разбойники (сборник)
Угрюмы, неприветливы эти места. Повсюду у берегов торчат из воды голые вершины затопленных деревьев; местами темнеют плавучие острова – торфяники. Огромные площади торфа всплыли со дна.
Некоторые из островов уже поросли осокой, другие – ещё совсем голые, полужидкие.
Но такой угрюмой, безжизненной эта местность кажется только на первый взгляд. А приглядитесь получше, и вы увидите, что здесь всюду кипит жизнь. Затопленные леса– чудесные убежища для водоплавающих птиц. Тут они находят себе отличный корм и надёжное укрытие от врагов. А в воде, среди затонувших кустов и деревьев, плавают, кормятся стаи различных рыб. Птицы и рыбы совместно осваивают, обживают затопленные водою леса – нигде в мире не виданные «водные джунгли».
Вся эта местность – северо-западная часть побережья – объявлена государственным заповедником. Её-то растительный и животный мир и обследовала наша экспедиция.
Однажды под вечер мы вместе с научным сотрудником заповедника Вячеславом Васильевичем отправились с нашего бота поплавать в лодке среди затопленных лесов, понаблюдать их жизнь.
Погода была ясная, тихая, вода как зеркало.
Мы выплыли на открытый плёс. Позади остались хмурые, залитые водою леса, а перед нами раскинулась безбрежная морская гладь. Только кое-где среди этих водных просторов темнели отдельные островки. К ним-то мы и направили наше судёнышко. Проплыли уже с километр.
Неожиданно я увидел, что поверхность воды впереди нас начала как-то странно пузыриться. Вячеслав Васильевич тоже заметил это. Он сейчас же повернул лодку и сильными взмахами вёсел отплыл в сторону.
– Глядите, глядите! – взволнованно сказал он, указывая на воду.
Пузырей на её поверхности с каждой минутой появлялось всё больше и больше – вероятно, это выделялся со дна болотный газ. Но почему же его было так много именно в данном месте? Казалось, что вся поверхность воды на площади в несколько сотен квадратных метров постепенно вскипала; в других же, соседних, участках она была совершенно спокойна.
Зато в этом месте «кипение воды» всё усиливалось, вот она прямо клокочет, и вдруг… Я не поверил своим глазам: из воды, как в сказке, показались верхушки всплывающих корявых сосенок. Их сучья были сплошь увешаны гирляндами зелёных водорослей. Ещё секунда, и на том месте, где только что кипела вода, со дна моря поднялся новый торфяной островок.
Он весь был ещё полужидкий, насквозь пропитанный влагой. Струи воды стекали по стволам сосенок; частые капли падали с увешанных водорослями ветвей; большие лужи разливались в ложбинах. Но удивительней всего было то, что поднявшийся островок принёс с собою из глубины моря живую подводную жизнь: сотни, тысячи мелких и даже довольно крупных рыб бились, прыгали, трепыхались в лужах и на земле между деревьями. Даже на сучьях, в водорослях, будто в зелёных сетях, запутались отдельные рыбёшки.
Из-за сизой вечерней тучки показалось солнце. Оно осветило гладь моря и этот новый, только что появившийся на свет клочок земли. Зрелище было сказочное: весь островок, ещё покрытый водою, – и зелёные водоросли на его деревцах, и частые капли, падавшие дождем с мокрых ветвей, и живое серебро скачущих, шевелящихся всюду рыб – всё это вдруг заискрилось, засверкало.
А от берега и с других островов со всех сторон к новому островку, как по команде, слетались тысячи птиц: чаек, крачек, ворон, коршунов; даже огромные орланы пожаловали сюда за лёгкой поживой.
Птицы бросались на землю, хватали рыбу и уносили её, а многие тут же на островке поедали свою добычу.
В воздухе стоял невероятный крик и писк.
– Вот вам рождение новой земли! – возбуждённо сказал Вячеслав Васильевич. – Ну где ещё, кроме нашего моря, вы сможете это увидеть?
– Нигде, – уверенно ответил я.
Долго ещё стояли мы в стороне и наблюдали за тем, как пируют птицы.
– А почему вы, когда увидели, что вода пузырится, сейчас же отплыли подальше от этого места? – спросил я.
– То есть как – почему отплыл? – изумился Вячеслав Васильевич. – Да вы представляете, что бы случилось, если бы остров всплыл прямо под нами и мы вместе с лодкой очутились на нём? Мы бы погибли. Ведь по его поверхности ни ходить, ни плавать нельзя. Она как жидкое тесто. Ну как бы мы с вами оттуда выбрались? Я уж не в первый раз вижу такое зрелище. Но попасть туда, – он указал на островок, – ни за что на свете бы не хотел.
Уже начинало темнеть, когда мы наконец вернулись к боту. Рассказав о том, что видели, мы поужинали и улеглись спать тут же на палубе.
Наступила ночь, тихая, тёплая. Всё небо усыпали неяркие летние звёзды. Море слегка поблёскивало вдали, и на фоне воды низкими тёмными силуэтами выделялись отдельные острова.
Несмотря на усталость, я долго не мог заснуть, всё глядел вдаль, на воду, на силуэты едва видневшихся островов, глядел и думал о том, что, может быть, там, в этой безбрежной водной пустыне, вот сейчас рождается новый остров, и тысячи серебристых рыб скачут и прыгают на влажной земле, освещённые тусклым сиянием летних звёзд.
КУЙКА
Лето прошлого года я провёл в Карелии. Приехав в Петрозаводск, я зашёл в охотничье общество, сказал, что я охотник-натуралист, и попросил посоветовать, куда бы поехать, чтобы познакомиться с природой этого края.
Тут же на маленьком дружеском совете было решено, что лучше всего мне поехать в Заонежье, то есть на другую сторону Онежского озера.
На следующий день я сел на пароход, переплыл озеро и поселился в небольшой деревушке Мальково на самом берегу.
В этих местах озеро всё сплошь покрыто мелкими облесёнными островками. Островков так много (больше сотни), что они получили у местных жителей общее название – Уйма.
Трудно передать, какое чудесное зрелище представляют собой эти острова, в особенности когда плывёшь по озеру в тихую, ясную погоду. Над головой синеет безоблачное небо, а кругом такая же синяя, сверкающая гладь воды, и из неё тут и там поднимаются зелёные, покрытые лесом острова.
Между островами извиваются протоки, то широкие, открытые, то узкие, поросшие тростником и камышами, – настоящий рай для уток, гагар и другой водоплавающей дичи.
Невдалеке от нашей деревни, на одном из соседних островов, находилось селение Кижи – несколько домиков, разбросанных по берегу, пароходная пристань, а прямо над нею на высоком пригорке – старинная, рубленная из брёвен церковь о двадцати трёх куполах.
Эта церковь – замечательный образец древнерусской архитектуры – бережно охраняется как памятник старины.
Селение Кижи было видно прямо из моего окна, и я, сидя дома, часто любовался им.
Но особенно красиво бывало по утрам, когда я ещё задолго до восхода солнца отправлялся на рыбалку.
На прозрачном нежно-розовом фоне зари чётко вырисовывались контуры древнего храма и силуэты кряжистых северных домов.
И как удивительно всё это гармонировало с огромными серыми камнями на берегу, прозрачной далью, старыми, поредевшими соснами, с плеском воды, криками гагар на озере, со всей картиной угрюмого дальнего Севера…
Стоя на берегу возле своего ботничка, я смотрел, как над озером, над островами, над всем этим суровым краем тихо занималась заря.
Вот край неба разгорается всё ярче и ярче, на него уже больно смотреть, и вдруг словно поток огненной лавы выльется из-за горизонта, хлынет на озеро и зажжёт его вспышками голубых огней.
Как раскалённые угли, светятся окна домов. Из-за лесистой Уймы медленно поднимается солнце.
Я поспешно сажусь в ботник, черпаю вёслами прозрачную, как первые льдинки, воду и выплываю в озеро навстречу солнцу, навстречу новому, едва зародившемуся дню.
Живя в Заонежье, я почти каждое утро выезжал в озеро на рыбалку и удил до тех пор, пока солнце не начинало сильно припекать. Тогда я возвращался домой.
Но однажды я заехал дальше обыкновенного. Рыба в это утро бралась хорошо, и мне не хотелось возвращаться домой.
Неподалёку от меня виднелся маленький, весь заросший деревьями островок. Из зелени ветвей выглядывал деревянный домик.
«Подъеду к нему. Может, мне удастся купить молока и хлеба, – подумал я. – Поем, а потом ещё половлю». И, снявшись с якоря, направил свой ботник прямо к домику.
Подплыв к островку, у самой воды я увидел пожилую женщину. Она полоскала бельё. Женщина приветливо поздоровалась со мной и охотно согласилась принести молока и хлеба.
Не прошло и десяти минут, как она уже вернулась назад с крынкой молока и изрядной краюшкой хлеба. Но взять за всё это плату решительно отказалась.
– Да что вы, за что же тут платить! – засмеялась она, разглядывая в ведёрке мой улов.
На дне лодки у меня валялось несколько мёртвых рыбёшек.
Я взял этих рыбёшек и выбросил в воду.
– Жаль, что нашей Куйки нет, – сказала женщина, – она бы их сразу подобрала.
– Какой Куйки? – переспросил я.
– А вы разве не знаете? Вы не здешний?
