Берли Доэрти - Дети улиц
– Можно было бы попытаться держать поднос одной рукой, как поступает Рози, – подумала она. – Но я ведь могу уронить его, и что тогда?
Затем ей пришло в голову, что единственное, что можно сделать, это войти в дверь первой. Девочка открыла дверь, переступила через поднос, едва не столкнув его, а затем опустилась на корточки, удерживая дверь открытой своим телом. Осторожно стала поднимать поднос и едва не потеряла равновесие. Наконец она поднялась, довольная собой, повернулась и увидела Джудд, стоявшую, уперев руки в бока, и с любопытством глядевшую на нее.
– Ради всего святого, что здесь происходит? – поинтересовалась она.
Содержимое подноса затряслось, словно готовые вот-вот выпасть зубы.
– Несу милочкам завтрак.
– Не смей называть их милочками! Их зовут миссис Риккетт и миссис Уиттл. И ты опаздываешь. Вперед, не шуми и не входи ни в какую комнату, кроме их. Быстро!
Из двери за спиной у Джудд показалось рыхлое круглое лицо. «Ленивая Кошка! – подумала Лиззи. – Что ж, я покажу ей, как нужно делать свою работу». Джудд отошла в сторону, и теперь Лиззи увидела, что коридор играет яркими красками: цветастые обои и ковры, стулья в красной бархатной обивке, шторы, хрустальная люстра со сверкающими слезинками, переливающимися всеми цветами радуги. Это было совсем не похоже на тусклую кухню внизу.
– Чего ты ждешь? – поинтересовалась Джудд. – Они не станут пить холодный чай, понимаешь?
Ковер под ногами у Лиззи был мягким, как трава. Наверху лестницы она снова остановилась, понимая, что совершенно забыла, куда идти. Первая дверь, но слева или справа? На этаже было шесть дверей, и все они были закрыты. Нет, нельзя возвращаться назад, чтобы не видеть гнева Джудд и самодовольной ухмылки Ленивой Кошки. Девочка поставила поднос на полированный столик и встала напротив первой двери справа. «Я уверена, что это та самая», – подумала она. Изнутри не доносилось ни звука. Лиззи постучала – сначала робко, затем упорнее. Никакого ответа. Она медленно повернула дверную ручку и заглянула внутрь. Перед ней была кровать с красивым стеганым одеялом с бахромой. Вдоль стен стояли огромные предметы мебели из темного дерева. Были здесь и торшер с бахромой на абажуре, и длинные зеленые шторы на окнах. Никаких милочек. Девочка осторожно закрыла дверь. Сердце гулко стучало.
Она подошла к двери с другой стороны, прислушалась и теперь разобрала негромкое бормотание. Лиззи осторожно постучала.
– Тук, тук! – раздался голос изнутри.
– Чай, чудесный чай!
Лиззи открыла дверь, вернулась за подносом и осторожно вошла в комнату. Прямо напротив нее оказалась огромная железная кровать, на которой сидели две пожилые леди. Одна потеряла свой ночной чепец, и жидкие пряди седых волос обрамляли ее лицо, словно нити паутины. От удовольствия она захлопала в ладоши.
– Чай, миссис Риккетт! Чай!
Миссис Риккетт уставилась на Лиззи круглыми выпученными глазами.
– Кто это, миссис Уиттл?
– Прошу, мисс. Прошу, мисс, – произнесла Лиззи, переводя взгляд с одной на другую, пытаясь сделать книксен и при этом ничего не уронить. – Я принесла вам завтрак.
– Подвиньтесь, миссис Риккетт, – произнесла та, что была словно в паутине. Освободила место на стеганом покрывале, которым была застлана кровать. – Поставь поднос. У меня во рту сухо, как в пустыне. Смотри! – И она высунула желтый язык.
– Кто это? – снова спросила миссис Риккетт.
– Девочка с чаем. Наливай, давай! Я засыхаю.
Дрожащими руками Лиззи сделала, что ей велели. Протянула каждой милочке блюдце с чашкой, затем отошла, наблюдая за тем, как они попивают чай, не зная, должна ли она уйти или остаться. Наконец миссис Уиттл выхлебала свой чай до дна и протянула чашку обратно Лиззи.
– Налей мне еще. На этот раз сахару побольше. Положи на хлеб немного повидла. Пошевели угли в камине. Открой шторы. Налей мне еще чаю. – Приказания поступали одно за одним, пока милочки пили чай и ели хлеб с повидлом. Но хуже всего стало, когда та, что была словно в паутине, подняла покрывало и высунула из-под него свои худые ноги.
– Помой нас.
– Расчеши нам волосы, – захихикала миссис Риккетт.
– Посади нас на горшок.
«Я сделаю это, – мрачно решила Лиззи, несмотря на то что знала: это не ее работа. – Я сделаю это настолько хорошо, что Джудд подумает, что я лучше Ленивой Кошки».
Наконец милочки были отправлены обратно в постель, волосы их причесаны и уложены (делать это Лиззи очень понравилось), подушки взбиты, огонь горел, чайник был окончательно опустошен, весь хлеб и повидло съедены. Лиззи провела с ними все утро, а Ленивая Кошка так и не появилась. Девочка услышала, как урчит у нее в животе, и вспомнила, что сама до сих пор еще не ела.
– Что-нибудь еще? – спросила она.
– Ты принесла чай? – весело поинтересовалась миссис Уиттл.
– Кто это? – спросила миссис Риккетт. Но глаза у нее уже закрывались, а голова утопала в подушке.
Миссис Уиттл поглядела на нее, попыталась пихнуть локтем в бок и разбудить, но зевнула. Сонно улыбнулась Лиззи. Девочка подоткнула им одеяло, взяла поднос и на цыпочках вышла из комнаты.
– Пожалуйста, не просыпайтесь! – прошептала она. – Я умираю от голода!
Она быстро спустилась по ступенькам. Ни Джудд, ни Ленивой Кошки. Она открыла дверь в комнаты для слуг и сделала шаг вниз, вздохнув с облегчением. Дверь захлопнулась у нее за спиной, толкнув ее настолько сильно, что девочка уронила поднос, и все, что было на нем, со звоном покатилось по каменной лестнице. Вся посуда разбилась.
4
Хромая Бетси
Ходить к мяснику вместе с Рози Эмили понравилось. Утренняя морось прекратилась; день был ясным, видно было далеко. Уличные торговцы уже вовсю расхваливали свой товар:
– Свежая жеруха!
– Терки для мускатных орехов!
– Пироги, самые разные пироги!
– Кексы и кофе!
Беспризорники протягивали руки:
– Дайте пенни бедному мальчику! Ни мамы, ни папы! Ни кексов!
Рози торопливо бежала мимо всех, твердо намеренная добраться до своей любимой мясной лавки прежде, чем все хорошие куски расхватают. По мере приближения к магазинам улицы становились грязнее, разбитые колесами карет и повозок, запряженных ослами. Маленькие подметальщики бегали перед покупателями побогаче, чтобы расчистить им дорогу. На Рози и Эмили они не обратили внимания, понимая, что не получат от них ни монетки. Теперь Эмили видела, что в сточных канавах было красно от крови. Мимо них прошла женщина, согнувшись почти вдвое под весом целой овцы, взваленной на плечи. Она направлялась к ряду мясных лавок. С балок под навесами свисали мясные туши. Владельцы, одетые в синие костюмы мясников, стояли на улице, зазывая к себе покупателей:
– Я, я лучший мясник во всем Лондоне!
Рози прошла к последней мясной лавке в ряду, стены которой были покрыты блестящими белыми и голубыми плитками. Внутри какой-то мальчик, насвистывая, подметал с пола капельки крови, упавшие куски жира и кости. Перед магазином возились голодные собаки; мясник прогонял их прочь, пиная своими массивными ботинками.
Мясник хорошо знал Рози, он шутил и торговался с ней, пока она показывала Эмили лучшие куски мяса. Он завернул их покупки в бумагу и сложил в корзину.
– Вот такие люди, как вы, меня и разоряют! – ворчал он, пока Рози отсчитывала монетки. – Никому не говорите, что я продаю вам по такой цене!
Она отвернулась, порозовев и заулыбавшись.
– Он знает, что я сама когда-то торговала, – сказала Рози, обращаясь к Эмили. – Моллюсками и другими морепродуктами, для моего деда. Он был так рад, когда узнал, что я получила работу у его светлости, что дал мне сумку тушеного мяса просто так! А теперь мы купим немного свежих овощей, и можно считать, что с покупками на сегодня покончено. Вернемся к печке, Эмили!
И они поспешили к другому ларьку, выбрали овощи, которые сочетались бы с ужином для его светлости. Эмили с тоской глядела на поднос стоявшего рядом уличного торговца, который продавал развевающиеся разноцветные ленты. «Жаль, что я не могу купить красную для Лиззи, – подумала девочка. – Когда я буду получать хоть какую-то зарплату, я обязательно ей такую куплю». И она пропустила ленту между пальцами, наслаждаясь ее шелковистостью и ярким, насыщенным цветом летних маков.
– Не спи на ходу, Эмили, – сказала Рози. – Времени на это нет. Джудд ждет меня, чтобы я вернула ей кошелек и она могла посчитать сдачу. Я обязана отчитаться за каждый потраченный фартинг, так что не начинай ныть из-за каких-то ленточек.
– Это не для меня, – возразила Эмили. – Для Лиззи. Или для мамы. – Голос ее дрогнул. Ей стало больно при мысли о матери, лишившейся всей своей миловидности, исхудавшей, как птица, забывшая, что значит летать. «Пусть у тебя все будет хорошо, мама!»
Как только они вернулись и повесили за дверью свои плащи, вниз по лестнице быстро спустилась Джудд вместе с Ленивой Кошкой, с намерением проверить мясо. Женщина довольно кивнула, затем вытряхнула содержимое кошелька и пересчитала монеты.
