Валерий Приемыхов - Двое с лицами малолетних преступников
— За нашу победу! — сказал гость.
Сэр доставал из мешка и раскладывал закуску. Незнакомец молча жевал. Удивительно, но Сэр совсем не опьянел.
— Ты зачем приехал? — спросил он.
— Повидаться.
— Мы виделись сегодня, когда ты мне деньги давал.
— Чем ты недоволен?
Сэр помолчал.
— Ты Гришу… убил?
— Этого придурка? — лениво спросил незнакомец.
— Он безобидный…
Гость расхохотался. Он странно веселился — вдруг начинался хохот, обрывался сразу, вроде он себе рот зажимал ладошкой.
— За что ты его, Полундра?
— А чтоб не болтался под ногами. Он не такой уж дурак. Что-то там соображает своими тухлыми мозгами.
— Ты меня убьешь? — тихо спросил Сэр.
Полундра молчал. Ему доставляло удовольствие смотреть на потевшего от страха жалкого алкоголика.
— Ты же молчать обещал насчет кладбища.
— Буду! — выкрикнул Сэр.
— А по пьяни? С дружками? А в ментовку попадешь?!
— Я уеду. Я на Черное море поеду.
— Хорошая мысль, — вяло сказал Полундра.
— Уеду, клянусь! Ты меня никогда не увидишь.
— Откуда ты знаешь, что этот придурок не в психушке? Проверял, что ли?
— Нет, что ты, Полундра, — засуетился Сэр, — этот пиджак на тебе, он же ведь с Гришей уехал в психушку. Ну я и подумал…
— А, пиджак…
Труха опять посыпалась на Винта, заскрипели пружины. Наверно, Полундра снимал пиджак.
— Держи.
— Зачем он мне?
— Я тебе его дарю, — сказал Полундра тоном, после которого от подарков не отказываются.
— Спасибо.
— Живой твой придурок. Мы с ним повидались, а потом его опять в психушку забрали. Можешь его навестить.
«Врет!» — подумал Винт под диваном.
Они еще выпили. Гость засобирался уходить. Сэр проводил его до порога. Долго стоял там, хотел быть уверенным, что тот не вернется и не спрятался за дверью. Прошаркал к столу, сел.
— Вылезай! Он ушел.
Винт выбрался из-под дивана.
— Что ж ты велосипед не спрятал?
— А как вы узнали, Сэр, что я здесь?
— Твои ноги с моего места видно.
На ящике стояло несколько бутылок с иностранными наклейками, яркая ветчина лежала на чистой бумаге, из пакета выглядывала палка дорогой колбасы. Свеча горела не простая, с золотыми прожилками, толстая.
— Выпьем? — предложил Сэр.
— Я не люблю, — сказал Винт.
— Я тебе сладенького, — суетился Сэр, — видишь, банан нарисован. Бананом пахнет… и крепость, на, почитай.
— Не по-русски, — сказал Винт.
— Крепость читай там, сбоку. Крепость по-русски…
— Двадцать пять процентов.
— Видишь, — сказал Сэр, — это детям можно…
Винт налил себе капельку.
— Где твой дружок?
— Из дому не выпускают.
— Значит, нахулиганил.
Сэр выпил водки из темной бутылки. Винт отхлебнул сладкую зеленую жидкость из своего стакана. Действительно, было совсем не горько, вкусно пахло бананом. В животе стало тепло.
— Вот мой долг… — Сэр достал из кармана пачку денег, не считая отделил часть.
— Это много, — сказал Винт.
— Ничего, — сказал Сэр, — вы хорошие ребята, не жалко…
Он оглянулся тревожно и опять начал пить. Винт когда-то читал про землетрясения. Ни один прибор не может определить, когда земля начнет уходить из-под ног, самый ученый академик не знает времени извергаться вулканам и рушиться зданиям, а глупое зверье чует без всяких приборов. Сэр своей паникой просто звал на себя беду. То шептал, то начинал кричать, прислушивался к чему-то, срывался с места, бежал на улицу смотреть в сторону города. Пил все время — жадно, много и часто.
— Зачем он приходил? — в десятый раз спрашивал он себя.
— Кто этот Полундра? — спросил Винт.
— Ужасный, — сказал Сэр, — ужасный, ужасный, ужасный… Он человека может убить. Запросто. Возьмет какую-нибудь железяку и по башке. Ему ничего не стоит. Не вздумай попадаться ему на пути. Увидишь и прячься сразу. Ни в коем случае, ни за какие деньги…
Он снова налег на водку.
— Умеют делать! — говорил он, разглядывая бутылки. — Такую водку можно пить. На здоровье!
Замолк, с ужасом уставился на подаренный гостем пиджак. Подобрался к нему, как к змее, потом взбесился. Швырнул пиджак со всей силы на пол и начал топтать. Винт подтянул ноги, чтоб ему не мешать. Сэр скакал на пиджаке, и тень его на стене прыгала и ломалась. Он утомился, сел, дышал тяжело. Вдруг подозрительно посмотрел на Винта и сказал:
— Что я тебе сейчас сказал?
— Ничего.
— Если я что-нибудь скажу, не запоминай. Это опасно. Не надо тебе ничего запоминать.
Ему стало холодно, он обнял себя руками за плечи, но его заколотило еще сильнее. Винт закрыл дверь, но все равно у Сэра зуб на зуб не попадал, тряслась сигарета во рту. Винт отряхнул пиджак, накинул ему на плечи. Тот пригрелся, успокоился. Руки перестали ходить ходуном, он смог выпить еще стакан. Это не пошло ему на пользу. Он вдруг взвизгнул, сбросил пиджак.
— Ты кто?
Тут уж Винту стало не по себе. В глазах у Сэра пропало всякое соображение, он уставился на него слепыми, белыми глазами. Винт потихоньку начал подвигаться к выходу.
— Куда?!
Сэр хотел схватить, достать его рукой, промахнулся и плашмя лицом грохнулся на бетонный пол. Попытался подняться, не смог. Речь его стала бессвязной, он скрипел зубами и грозил кому-то тощим кулаком.
Винт замучался поднимать его с пола. Кое-как уложил на диван, накрыл пиджаком и задул свечку.
Паршиво было на душе. Все-таки состояние передается от одного человека к другому. Ярко полыхала на комбинатовской трубе реклама АСС. Даже от нее сегодня вечером веяло жутью.
— Как ты мог?! — орал Кухня утром по пути в школу.
— Так и мог, — виновато гудел Винт.
— Продался за какую-то мелочь! — Он потряс пачкой денег, которые Винт принес от Сэра.
— Ты бы сам попробовал!
— Он бы у меня в две секунды раскололся. Ты зачем пошел? Ликер пить? Ты пошел все у него разузнать.
— У него белая горячка! — возмутился наконец Винт. — Он зарежет и думать забудет. Я после всю ночь уснуть не мог.
— Давай не пойдем на первый урок? — предложил Кухня у самой школы. — А то Сэр денется куда-нибудь, и мы ничего не узнаем.
— Не узнаем, и хорошо. Меньше знаешь — дольше проживешь. Первые два урока Лины Романовны, забыл?
— А после школы мне надо домой. Пулей…
— Никуда Сэр не денется, — сказал Винт, — знаешь, у него сколько водки. С географии сбежим…
На виду у всего класса Кухня затеял считать деньги, неожиданно на них свалившиеся. Винт поглядывал на него с неодобрением. Кухня слюнил пальцы, неторопливо складывал купюры, туманно смотрел в потолок и шевелил губами. Полкласса считали вместе с ним про себя.
— Кухтин! — сказала Лина. — Сейчас отберу!
Кухня прервался, не досчитав, небрежно сунул деньги в карман, вздохнул утомленно. Давно пора было показать народу — они с Винтом умеют делать бизнес, если им хочется!
— Слушай, — подвалил Бряндя на перемене, — вы не займете до понедельника.
— Не займем, — сказал Кухня.
— Сейчас, — сказал Винт, — мы и трудились, чтоб тебе занять до понедельника…
Они произвели впечатление. Даже Симакин подошел и предложил купить почтовую марку с Гитлером.
— На фиг нам твой Гитлер? — опешил Винт. — Что у нас, деньги лишние?
— Хорошее вложение капитала, — сказал Симакин, — она через пять лет будет стоить в двадцать раз больше…
— Мы ее и через пять лет не купим, — сказал Кухня.
— Деловые! — вздохнул Винт. — Приклей себе эту марку знаешь куда?!
Всем классом пошли смотреть на героя Селезнева — ничего особенного, так себе — маленький, толстый, румяный. Но важный, чувствовал общее внимание и только на цыпочки не вставал, чтоб его лучше видели.
— Чума! — сказал Винт.
Селезнев из шестого класса взял и специально левой рукой написал на листке бумаги в клеточку: «Положи деньги в парке под памятником 312 погибшим за свободу борцам, а то с твоим сыном будет несчастный случай». Положил эту писульку в конверт, заклеил, отправил по почте своей маме. Поначалу все шло отлично. Его не пускали в школу, он торчал круглые сутки у телевизора, жрал конфеты. Мать места себе не находила, боялась за своего ребенка. Несчастный случай с сыном, то есть с Селезнем, все-таки произошел. Его поймала милиция, когда он притащился к Тремстам двенадцати за мамиными деньгами.
— Тоже мне! — сказал завистливый Кухня. — Герой.
Про этот бизнес областная газета написала целую статью с фотографией Селезня.
— Верь мне, Винт, — сказал Кухня, — если мы распутаем это дело, про нас не так напишут…
Второй Линин урок тянулся дольше учебного полугодия.
Они даже портфели не взяли, думали, успеют обернуться до конца занятий. Бежали всю дорогу. Натолкнулись на длинноволосого человека, идущего навстречу, пробормотали извинения, побежали дальше. Человек стоял и смотрел на две мальчишеские фигурки, пересекающие шлаковые завалы перед Парижем.
