Эдуард Успенский - 25 профессий Маши Филипенко
Валера немедленно схватил два таких устройства и стал их налаживать на разговор. Он двигал рычажки на обоих аппаратах в разные стороны и смотрел, что получается.
Сначала аппараты молчали. Потом в одном что-то щёлкнуло и сказали:
— Вы слушаете «Голос Америки» из Вашингтона. Передаём интервью с президентом Рейганом.
Валера испугался и закрутил ручку в другую сторону. Там сказали:
— Вы слушаете «Маяк». Передаём новости. Президент Рейган дал интервью…
Потом стали слышаться голоса всех московских таксистов:
— Водители машин в районе Покровско-Стрешнего! Просьба подъехать к ресторану «Охотничий домик». Там разъезд свадьбы.
— Машины, следующие на «Сокол» или в аэропорт Домодедово, заберите пассажиров из такси сорок четыре — двадцать. Они опаздывают на самолёт.
Потом раздался настороженный голос мужчины-водителя:
— Галочка! Галочка! На перекрёстке у Белорусского и часового завода стоит милицейская патрульная машина. Штрафуют за превышение скорости. Прими меры! Предупреди всех наших!
— Принимаю меры! Всем-всем машинам, следующим в районе Белорусского вокзала. У часового завода скрыта милицейская машина с радаром. Будьте осторожны. Не превышайте скорости в этом месте.
Валера дальше покрутил ручку, и стали слышны голоса милиции:
— Алло! Сто тридцатый говорит. Вы на Маяковке, к вам движется машина марки «Жигули» с превышением скорости. Номер МОЦ шестьдесят четыре — двадцать четыре. Задержите и проверьте документы.
— Алло! Задержали и проверили. Это журналист Щекочихин… из «Литературки». Спешит на встречу, на лекцию в рабочий клуб. Лекция бесплатная… Мы его отпустили.
Наконец Валера сумел настроить эти два аппарата на взаимную работу. Они ловили только друг друга. И по ним стало можно разговаривать, как по телефону.
Один аппарат оставили в служебной комнате, где сидела Маша Филипенко, а второй дали Диме Олейникову. И он отправился с ним к Александре Семёновне проводить день, как проводил его похищенный мальчик с индонезийским отчеством Алёша Воджаевич.
Через некоторое время из Машиного аппарата донеслось:
— Алло! Алло! Я — Дима. Вернее, я — Чайка! Прибыл на место проживания объекта. Гражданка Александра Семёновна настаивает на укладывании в дошкольную кровать. Производить укладывание?
— Алло! Алло! Я — Маша. Вернее, я — Майка. То есть Чайка. Нет, нет… просто Сокол. Я — Сокол. Производите укладывание. Спокойной ночи!
— Стой! Стой — закричал Валера Готовкин, прыгнув к переговорнику. — Я — заместитель Сокола. Я — Сокольник. То есть Соколик. Позови к аппарату бабушку.
— Бабушка, бабушка, вас свекольник к аппарату зовёт.
— Я — бабушка. Я — бабушка! Я — Буревестник. Я у аппарата.
— Не было ли каких записок и писем за это время?
— Сейчас посмотрю в почтовом ящике.
Все ребята в служебной милицейской комнате ждали. Наконец послышалось:
— Я — бабушка… Я — бабушка. То есть я не бабушка, я — Буревестник… Есть записка.
— Прочитайте! — закричал Соколик. Он же Валера Готовкин.
— «Палажите… плиту…» Алло! Алло! Эта записка написана по-английски!
— Что я говорил! — закричал за спиной у Буревестника Чайка — Олейников. — Записка написана на иностранном языке. Значит, его похитила военщина.
— Смирно! — скомандовал ему по радио Готовкин. — В кровать шагом марш! Производи укладывание. А за письмом мы сейчас пришлём сотрудника.
Сотрудником оказалась Надя Абдурахманова. Она немедленно пошла за запиской. И скоро вернулась с ней.
— Там его спать запихнули. То есть её.
— Кого её?
— Чайку нашу, Олейникова. Утром бабушка его разбудит и поведёт по всем местам, по которым Алёша ходил украденный.
— А что Олейников?
— Он кричит: «Я эту военщину и шпионщину разоблачу!» А Александра Семёновна рада. Она говорит: «Действуйте, ребята. Я с вами вместе милицию научу работать». И ещё она говорит, что Алёшу похитили не одного.
— Как не одного? — воскликнула Маша Филипенко. — А с кем ещё?
— С шубой и рюкзаком! — ответила Надя. — И с зимней шапкой. Вот фотографии Алёши, а вот кусочек шубы для заплаток,
— Зачем же шуба? — задумался Готовкин.
— На Север повезут! — решил Дима Аксёнов.
— Или следы запутывают! — предположила Лена Цыганова.
— Ребята! — сказала Маша Филипенко. — Сейчас поздно. Пора по домам. Завтра поведём розыск многими путями.
— Я лично завтра на Северный вокзал, — сказал Аксёнов. — Буду всех проводников спрашивать. Фотографию показывать: не видели ли они такого мальчика с индонезийским уклоном. Не увезли ли его на Север.
— Я лично завтра в парк, — сказал Готовкин. — Где собака его потеряла. Тоже с фотографией пройдусь, с садовниками поговорю.
— Я лично завтра буду здесь, — сказала Маша. — Буду эту записку с английского переводить. И по телефону отвечать. А вы все мне звоните. А сейчас по домам! Все как один!
Лена Цыганова сказала:
— Все по домам пойти не могут. Дима Олейников в кровати лежит. Он укладывание произвёл.
Они включили передатчик и послушали. Из передатчика слышалось пение Александры Семёновны:
Птички уснули в саду,
Рыбки уснули в пруду…
И донёсся дотошный голос Димы Олейникова, который спрашивал:
— Вы не можете уточнить, в какое именно время в саду уснули птички?
— В двадцать один ноль-ноль! — по-военному отвечала Александра Семёновна.
Маша отключила их разговор и спросила у ребят:
— Как быть? У него дома будет паника. Его собственная бабушка скоро побежит в милицию Диму искать. Будет два похищенных ребёнка.
Надя Абдурахманова вспомнила про визитную карточку Гули Курбановны:
— Пусть она позвонит Олейниковым домой и успокоит всех, что Дима в милиции.
— Нет, — сказала Маша Филипенко. — Я лучше профессору Баринову позвоню.
Она позвонила Дементию Дементьевичу и попросила разобраться с Димой. Профессор Баринов по инструкции избегал разговоров с бабушками. Но всё равно позвонил Олейниковым и всё им рассказал, что Дима не бродяжничает и не пропал. Что он участвует в серьёзном розыске мальчика. И в настоящее время уложен в дошкольную кровать и спит по заданию класса.
Димина бабушка хотела раскричаться: «Нужен мне ваш серьёзный розыск! Плевала я на дошкольную кровать!»
Но она в первый раз в жизни разговаривала с профессором, и это её удержало. Она только вежливо сказала:
— Ладно. Авось найдётся. Мы не очень-то и беспокоились.
Первый рабочий милицейский день закончился. Ребята разошлись по домам.
Все стали ждать завтра.
Ночь была длинная-предлинная. Но прошла в одну минуту.
Завтра в семь утра Маша Филипенко уже была в служебном помещении. Она взяла словарь и стала переводить записку. И всё время ждала новостей от телефона и от радиопереговорного устройства. Ждала известий с мест событий.
Вот пришло первое. Передатчик на столе щёлкнул и заговорил голосом Димы Олейникова:
— Алло! Алло! Я — Чайка! Мы проснулись. Начинаем утреннюю гимнастику и бег вокруг дома. Когда прибежим, будет завтрак из трёх блюд.
Дима замолк надолго: или бегал, или завтракал. Маша думала. Перед ней лежала загадочная записка на английском языке. Маша почти всё перевела:
«Палажите в городском парке на белую плиту на главной клумбе шесть котлет, три пакета молока, два батона, нож с вилкой и сапоги из шерсти овец, смешанной вместе. Иначе вашему ребёнку будет плохо».
Некоторые слова были написаны по-русски, некоторые по-английски. И те и другие были с большим количеством ошибок. Это здорово затрудняло перевод.
— Если шесть котлет, то похитителей шестеро. Но почему три пакета молока? Может, их трое? Отчего тогда два батона? И вообще, гангстеры, похищающие детей, должны заказывать у бабушек не молоко и валенки, а пиво и сапоги.
Зазвонил телефон. Объявился Дима Аксёнов:
— Алло! Это я — Дима. Я на вокзале, на Северном. Здесь никто такого мальчика не видел. Говорят: «У нас японцы редко ездят». Только один носильщик, восемнадцатый номер, говорит, что видел, но не помнит где. Обещал подумать.
— Что ты будешь делать? — спросила Маша.
— На Ленинградский пойду. Он у нас тоже северный.
— Хорошо. Только учти, что в одиннадцать у нас совещание. К одиннадцати приезжай.
Радиопередатчик на столе щёлкнул.
Это подал сигнал Дима Чайников. То есть Олейников, который Чайка:
— Алло! Алло! Я — Чайка. Мы закончили завтрак. Бежим в сквер с английским языком.
— Что это за сквер с английским языком? — спросила Маша. — Около английского посольства?
— Нет. Около Елисеевского магазина.
— Алло! Алло! Я ничего не понимаю. Дайте пояснения.
