Астрид Линдгрен - Мадикен и Пимс из Юнибаккена
Видно будет только под Рождество. Но мама уже достала с чердака колыбельку, в которой спали Мадикен и Лисабет, когда они были маленькие. Альва помогла маме обтянуть колыбельку новой материей с цветочками и украсить воланами. Они не переставая восхищались, как это прелестно.
Папа невзлюбил разговоры про воланчики и с тех пор называет все скучные для него разговоры «воланчики».
Часто папа задумывается: а что будет, когда Мадикен и Лисабет вырастут и тоже начнут обсуждать «воланчики»! Хорошо бы, чтобы к тому времени в доме появился мальчик, считает папа. Но, впрочем, он и девочке будет рад.
— Этого народу — чем больше, тем лучше! — говорит папа.
Но прежде чем ОНО появится, надо еще ждать и ждать, пока не пройдет темная долгая осень. Мадикен думает, что это очень скучно.
— У нас ничего нового не случается! — пожаловалась она Альве.
— А как же наводнение в подвале? — спрашивает Альва.
Но Мадикен считает, что от наводнения мало радости, поэтому она часто убегает в Люгнет поболтать с Аббе. С ним, по крайней мере, не соскучишься. Пока Аббе возится у плиты, он столько всего рассказывает между делом. Правда, рассказывает только тогда, когда они остаются на кухне вдвоем. Тогда Мадикен узнает, сколько замечательных дел он собирается совершить, когда будет взрослым. А задумал он немало. Либо он станет капитаном на бриге «Минерва» и всем бурям назло совершит кругосветное путешествие по ревущим морям и океанам, либо станет машинистом на транссибирской железной дороге, — он еще окончательно не решил, что ему выбрать. Мадикен находит, что куда спокойнее будет, если он станет машинистом. Но тут она, оказывается, ошиблась. По транссибирской дороге ездят сплошь одни анархисты с бомбами в кармане, и чуть ли не каждый день поезда с грохотом взлетают на воздух.
— Если там зазеваешься и вовремя не соскочишь, то превратишься в котлету, — говорит Аббе.
У Мадикен мурашки бегут по коже, но Аббе в восторге от такого будущего.
— А знаешь, куда можно полететь с поезда, если спрыгнешь? В бушующие волны бурной реки, а иногда в яму, где копошатся змеи! А что ты думала! Это тебе не то что в Европе.
И Мадикен все больше склоняется к тому, что пускай уж Аббе лучше будет кладоискателем, как он хотел раньше.
— Может быть, — говорит Аббе. — Хотя кладоискателю приходится забираться в жуткие подземные пещеры, в которых кишат змеи и всякие пресмыкающиеся. Именно там и надо искать! Но уж коли ты напал на подходящую пещеру, то можешь таскать золото ведрами, — утверждает Аббе.
Если останется время, он на воздушном шаре слетает на Северный полюс.
Сворачивая крендельки, он поет песенку:
Был упрям месье Андре,
Вбил он в голову себе,
Чтоб воздушный шар надуть
И на Полюс так махнуть.
У Аббе тоже крепко засела в голове мысль, которую вбил себе месье Андре: он хочет когда-нибудь сам затеять такое же путешествие.
— Как здорово, что на свете полно всяких приключений! — говорит он. — Я хотел бы всюду побывать, только бы мне успеть!
— И тогда ты больше не будешь печь крендельки? — спрашивает Мадикен.
— А ты как думала! Разве что когда мы будем праздновать Рождество на «Минерве», тогда я, может быть, еще тряхну стариной. Если только в это время не будет штормить, а то они будут скатываться с противня.
Иной раз бури и ураганы налетают и на Люгнет. Правда, от них крендельки никуда с противня не скатываются. Это бушует дядя Нильссон. Когда вокруг дома клубится туман, а с неба льет дождь, жизнь перестает его радовать, и тогда дядя Нильссон начинает размышлять о печальных вещах и все время указывает тете Нильссон, что она делает глупости. И не одна она такая, а вообще все бабы бестолковые в этом городе, в этой стране и вообще на всем свете. Дядя Нильссон возлежит на диване, сцепив руки на животе, и укоризненно смотрит на нее, точно она виновата во всех глупостях, какие творятся в мире.
— Зато какая удача, что нашелся на свете по крайней мере один человек, который всегда знает, что к чему, и никогда не делает никаких глупостей! — говорит Аббе.
— И кто же это? — недовольно спрашивает его дядя Нильссон.
Аббе слегка дотрагивается кончиком пальца до его носа:
— Ну конечно же ты, папаня!
— Гм! — бурчит дядя Нильссон и замолкает.
Он лежит, размышляя о чем-то, и только временами вздыхает. Тетя Нильссон даже обрадовалась, когда он наконец стал собираться, чтобы заглянуть ненадолго в «Забегайку».
— Больно уж он, бедненький, заскучал, — говорит она.
«А как же тут не заскучать, — думает Мадикен, — когда возвращаешься из школы под дождем, вся мокрая, а дома тебя еще ждут невыученные уроки!»
Но вот однажды все-таки случилось событие удивительное и невероятное! О нем рассказал папа, придя из газеты. Подумать только: в город должен прибыть летчик на аэроплане! Он расположится с аэропланом на Мельничном лугу за Южной заставой и оттуда будет делать полеты над городом. В папиной газете печатают его объявления.
— А он будет выпрыгивать с парашютом? — спрашивает Мадикен, которая сама уже пробовала совершить такой прыжок.
— Ни в коем случае! — говорит папа. — Но зато он будет летать кругами и показывать, как самолет кувыркается в воздухе, а также будет катать пассажиров. Кто захочет, сможет полетать над городом десять минут. В объявлении написано, что это стоит сто крон.
Аббе сделался сам не свой, когда Мадикен принесла в Люгнет газету для тети Нильссон и показала ему объявление. У него даже выступили слезы на глазах:
— Вот несчастье! Ну почему у меня нету ста крон? А то бы я полетал!
Тетя Нильссон считает, что Аббе заслуживает, чтобы ему дали потратить на себя сто крон, он каждый день трудится у плиты не покладая рук. Но чтобы выкинуть такие деньги на пустяки — это никуда не годится! Да кроме того, у нее сейчас нету ста крон, ей нечего дать ему, если бы она и захотела.
— Ты ведь и сам понимаешь, сыночек, — чего нет, того нет!
Аббе, разумеется, все понимает! Летать могут миллионеры и всякие прочие богачи. Но ведь мечтать-то никому не запрещается. И Аббе так сильно размечтался, что у него даже нос побелел.
— Но уж, по крайней мере, я хотя бы погляжу на настоящий аэроплан! — сказал он, когда они с Мадикен остались одни. От этой мысли им стало веселее.
Летчику повезло на хорошую погоду. Солнце сияет, на небе ни облачка. На поле стекается весь город. Явилось семейство бургомистра и все знатные господа, а за ними и прочая шушера — все, кто только мог наскрести пять крон на билет. Вот сколько, по словам папы, стоило удовольствие посмотреть вблизи на настоящий, всамделишный аэроплан. А папу пропустили бесплатно, потому что он журналист из газеты.
— Газетчикам никогда не надо ни за что платить, — объясняет Мадикен сестренке.
Но и папе это удовольствие обошлось недешево: ему надо было заплатить за маму, за Альву и, конечно же, за девочек. Он хотел пригласить и Линус Иду, но тут получил решительный отказ.
— Право слово, я скорей соглашусь, чтобы меня зарезали и разрубили на мелкие кусочки, чем летать по воздуху и еще кувыркаться.
Так Линус Ида поняла папино приглашение, хотя он вовсе не это имел в виду.
Кстати, когда самолет кувыркается, то эти кувырки называются не кувырками, а мертвыми петлями, объяснил папа. И летчики делают мертвые петли только тогда, когда они летают без пассажиров или если пассажир сам попросит.
И вот они стоят на поле и смотрят, как летчик делает высоко в небе мертвые петли. Таких чудес Мадикен и Лисабет никогда в жизни еще не видали.
Аббе, конечно, тоже никогда этого не видел. Мадикен сразу его заметила — он стоит у самого каната, которым отгорожено летное поле, и не отрываясь смотрит, задрав голову, на небо. Наверно, ему кажется, что он сам летает и делает мертвые петли.
Потом летчик приземлился, и люди ринулись на летное поле, чтобы поближе рассмотреть удивительную машину. Внимательнее всех ее рассматривал Аббе, он даже похлопал ее рукой, как будто это не машина, а лошадь.
— Слушай, — говорит он, обращаясь к Мадикен, — на этой штуковине еще лучше лететь к Северному полюсу, чем на воздушном шаре.
Бравый летчик в кожанке и авиаторском шлеме стоит возле своей машины. Он вежливо отвечает на вопросы и готов всем желающим продать за сто крон билет для полета. Но, как видно, никто не хочет тратить столько денег. А может быть, во всем городе не нашлось ни одного смельчака, который рискнул бы полететь?
Тогда летчик подошел к папе и спросил, не захочет ли он как журналист полететь совершенно бесплатно. Потому что папа ему очень помог, и угощал обедом в гостинице, и напечатал в газете его объявление. Так что будет справедливо, если он немного полетает.
— Да и нужно, чтобы люди убедились, что летать совсем не опасно, — говорит летчик.
