Жаклин Келли - Удивительный мир Кэлпурнии Тейт
— А мои планы, как насчет моих планов?
— Зачем тебе идти в колледж? — фыркнул Ламар. — Ты просто девчонка. Девчонки не в счет.
— Ламар, — нахмурился отец, — не разговаривай с сестрой таким тоном.
Даже страшная ярость не помешала мне заметить разницу между тем, что отец сказал, и тем, о чем он умолчал. Он не сказал, что Ламар не прав, просто пожурил его за грубость.
Я пыталась подыскать достойный ответ Ламару, найти убедительный аргумент для родителей, но к ужасу своему вдруг бурно разрыдалась. Все уставились на меня, и от их взглядов меня окатило невыносимым жаром. Я выскочила из-за стола и помчалась наверх, рухнула на противный матрас. Никто не пришел, чтобы меня утешить, никому нет до меня дела. Я вытерла предательские слезы и сообразила, что впервые в истории кому-то из детей нашего семейства удалось покинуть столовую без разрешения. Крошечная, но победа. Мало. Ужасно мало.
Через час поднялась наверх Агги. Пора было ложиться спать. Я бурлила как вулкан, впадая то в ярость, то в тоску.
— Ну ты даешь, — начала кузина.
— Заткнись, — рявкнула я в ответ. — Тебя не спрашивают.
И отвернулась лицом к стене.
Она явно не знала, что сказать. Впрочем, я тоже. Никогда еще я так не разговаривала со старшими. Даже с Ламаром.
В конце концов все сводится к одному вопросу: я что, не такая умная, как братья? Ответ: конечно, нет.
Я гораздо умнее.
И если в жизни придется всего добиваться самой, пусть будет так. Как-нибудь разберусь.
Глава 14
Деньги, деньги, деньги
Капитан Фиц-Рой взял группу туземцев в качестве заложников за пропавшую шлюпку…, некоторых из этих туземцев, а также одного ребенка, купленного за перламутровую пуговицу, он взял с собой в Англию…
Это было в субботу, в одну печальную субботу. Весь день лил холодный дождь. Мне было велено сидеть в гостиной на скамеечке и вязать еще одну варежку. Я вязала все лучше. Но радовало ли меня это? Нисколько.
Мама с Агги трудились над вышивкой. Джей Би в углу возился с деревянными кубиками, что-то бормотал себе под нос и время от времени смеялся над чем-то, понятным ему одному. В камине горел веселый огонь, трещали пекановые дрова, искры летели из-за каминной решетки, стараясь оживить унылый день и развеять мое не менее унылое настроение.
Зазвенел дверной колокольчик, возвещая перерыв в работе. Я вскочила на ноги.
— Я открою!
Это моя учительница мисс Харботтл явилась что-то обсудить с мамой и Агги. Я пристроила ее отсыревшее пальто и зонтик, с которого так и текло, на вешалку в холле. В простом черном платье и промокшей шляпке она была похожа на мокрую ворону.
— Как ты поживаешь, Кэлпурния?
— Очень хорошо, спасибо, мисс Харботтл, а вы?
Я сделала реверанс; кажется, это ее порадовало. Обычный обмен любезностями. В школе меня упрекают в излишней дерзости (поэтому мне частенько приходится стоять в позорном углу), но вне школы я до странности робею в присутствии мисс Харботтл. Школа — ее естественная среда, и всегда чуточку страшновато видеть ее «во внешнем мире». Ну, вроде как наткнуться на змею в своем собственном ящике или на броненосца у Тревиса в спальне.
Я проводила учительницу в гостиную, мама и Агги встали, поздоровались и вежливо поинтересовались ее здоровьем.
— Кэлли, попроси, пожалуйста, Виолу подать чай, — сказала мама.
Я с легким сердцем поскакала в кухню. Чай для такой важной гостьи, без сомнения, включает Виолин слоеный шоколадный торт, самый вкусный торт на свете. Нам, детям, он доставался только по особо торжественным случаям. Раз уж я оказалась в нужном месте, почему не выпросить кусочек? Буду передавать чашки (и торт), вообще изображать хорошую девочку.
Виола чистила — что бы вы думали? — конечно, картошку.
— Мама велела чай. Да, и шоколадный торт на четверых.
Я не посчитала младшего брата. Это уж было бы слишком. В крайнем случае дам ему откусить от моего.
Виола оторвалась от картошки и покосилась на меня.
— Сервиз парадный?
— Да, у нас мисс Харботтл.
Виола надела чистый фартук и занялась чайным подносом, а я вернулась на свою скамеечку.
Беседа перескакивала с одной темы на другую, все это меня не слишком интересовало: кто заболел, кто выздоровел, кто женился, кто умер. Хаотичный разговор. Хаотичный — хорошее слово, новое. Надо бы и Тревиса научить.
Появилась Виола с подносом. Я вскочила, чтобы ей помочь и сосчитать кусочки торта. Виола вернулась на кухню, мама разлила чай, я разнесла чашки и тарелки. Пора было приниматься за еду, но тут мисс Харботтл наконец решила перейти к делу. Взглянув на маму, она начала:
— А не хотела бы Агата стать помощницей учительницы? С ее аттестатом она прекрасно могла бы обучать малышей азбуке.
Я как раз откусила первый кусочек восхитительного шоколадного торта. Божественно! Я медленно жевала, стараясь не упустить ни одной молекулы удовольствия. Я была так поглощена тортом, так сосредоточена на неописуемом вкусе, что в первый момент не заподозрила дурного.
Что случилось?
Разговор внезапно угас, течение беседы прервалось. Воцарилось молчание, и оно все длилось и длилось. Я взглянула на маму. Она выжидательно смотрела на Агги, как бы подталкивая ее к чему-то. Так мама смотрит на ребенка, когда он не торопится есть вареную морковку. А Агги спокойно жевала торт. Что я пропустила? Молчание затягивалось. Даже Джей Би в своем углу удивленно поднял голову.
— Агги, ты не слышала, что сказала мисс Харботтл? — осведомилась наконец мама.
— Ну, я же не глухая. Просто хочу услышать, какова оплата.
— Оплата? — казалось, мама впервые слышит это слово. — Оплата?
Я всегда думала, что леди не пристало обсуждать денежные вопросы на людях. Это faux pas. Разговор становился все более интересным.
Мисс Харботтл удивилась и, кажется, обиделась.
— Даже не знаю, мы надеялись на волонтера, но я могу обратиться с этим вопросом в попечительский совет школы. Можно назначить вам жалование, скажем, двадцать центов в час.
Я быстренько подсчитала в уме: шесть часов в день умножить на пять дней в неделю, умножить на двадцать центов в час получается целых шесть долларов! Ничего себе! Я взглянула на Агги новыми глазами.
Никому и в голову не могло прийти, что она запросит плату за свою работу, но чем больше я об этом думала… почему бы нет? Наступил новый век, и женская работа должна оплачиваться так же, как мужская. В прошлом году, во время сбора хлопка, папа платил мне никель за то, что я присматривала за цветными ребятишками, пока их родители гнули спину в поле. И я была в восторге, что мне платят за работу.
Агги положила вилку, вытерла губы салфеткой и вдруг сказала такое, чего я в жизни не слышала ни от девочек, ни от молодых женщин, ни от почтенных леди:
— Этого недостаточно.
С ума сойти! Мы разинули рты от такого нахальства. Не только заговорить о деньгах, но и потребовать больше! Атмосфера накалялась. Мама покраснела, мисс Харботтл поперхнулась и раскашлялась — наверно, от изумления крошка не в то горло попала. Я сбегала в кухню за стаканом воды. Она с облегчением глотнула и стала обмахиваться носовым платком, время от времени похлопывая себя по груди.
Агги мелкими глоточками пила чай, невозмутимая, как удав.
— Мне нужно тридцать центов в час.
— Невозможно, — выдавила из себя мисс Харботтл.
— У меня есть аттестат, это, наверно, стоит лишних десяти центов в час?
— Агата, у меня нет слов, — заявила мама. — Откуда такая меркантильность? К чему эти разговоры о деньгах? Наша семья за честь сочтет, если ты бескорыстно поможешь школе. Разве мы о тебе недостаточно заботимся?
— Что вы, тетя Маргарет, и я страшно благодарна. Но я хочу вносить посильный вклад в ремонт нашего дома в Галвестоне. Понимаете, я должна посылать деньги маме с папой.
— О! — сказала мама. — Ну конечно, это твой долг.
— А! — сказала мисс Харботтл. — Понимаю. Похвальное намерение. В таком случае я погляжу, что можно сделать.
И погода в комнате враз переменилась — был шторм, стало ясно.
Через неделю Агги была зачислена в штат Школьного департамента округа Колдуэлл со сказочным окладом тридцать центов в час. Девять долларов в неделю. Ее характер — по крайней мере дома — даже улучшился.
Другое дело в школе. Она не подавала виду, что мы родственники. Никогда не улыбалась, встретив меня в коридоре. Вне дома мы с братьями должны были называть ее мисс Финч. Она оказалась суровой по части дисциплины, а уж про чувство юмора я и не говорю (впрочем, чувство юмора в нашей школе — большая редкость). Ее ученики быстро отучились баловаться на уроках. Она преподавала самым маленьким, и под ее руководством малышня, спотыкаясь, продиралась через скучнейший «Букварь Мак-Гаффи». Вот типичный пример рассказика из этой книжки: «Это киска. Это миска. Миска для киски. Киска ест из миски». Не очень захватывающе, но надо же с чего-то начинать.
