Эсфирь Цюрупа - Друзья мои мальчишки
— Будь здоров! — приказала Зоя Петровна Панкову, который стоял ближе всех к калитке.
А Дёмочкин нечаянно ответил:
— Спасибо. — И задумчиво спросил: — А как узнать, какой черепок исторический, а какой нет?
— На исторических бывают старинные надписи или рисунки, я по телевизору видала, — сказала Лана.
Эта Лана очень умная, умней всех. Она осенью уже пойдёт в школу.
Тут разговор их прервался, потому что Зоя Петровна вынула из кармана дудку, прижала к губам, и дудка пропела всем известный флотский сигнал:
Бери ложку, бери бак,
Нету ложки, кушай так!
И все побежали завтракать.
Матвей мрачный вернулся на террасу.
Всё уже было убрано со стола, ни крошечки не осталось.
— Где моя кружка с простоквашей? — спросил он громко и сердито. — И плюшка?
Прадед выглянул из-за газеты:
— А что это ты так требовательно разговариваешь, а? Пойди сам на кухню да и съешь свою простоквашу.
Но прабабушка уже тащила его кружку и плюшку, радуясь, что её недисциплинированному правнуку наконец-то пришла охота попить-поесть. Она же не знала, не догадывалась, что он, наоборот, очень дисциплинированный человек. И раз уж дудка проиграла: «Бери ложку, бери бак, нету ложки, кушай так!» — у него сразу же проснулся аппетит.
Глава 2. «Поклон от Онфима ко Даниле»
А петух у них и правда клюётся.
Зовут его Вельзевулом не просто так, а потому, что это почти то же самое, что «чёрт». Прадед дал ему такое имя, когда он был ещё цыплёнком, он и вырос таким злым.
Ни одной курицы у них нет, только петух. И то он появился у них совершенно случайно, ещё в прошлом году. Матвей тогда заболел и стал худой, и бабушка из Ленинграда написала сюда прабабушке, что ребёнку (это значит — Матвею) нужно варить бульон из свежего мяса. А мясо в магазине продавалось только мороженое, его морозят в холодильниках, чтобы оно летом, в жару, не портилось. Прабабушка сказала: «Нет уж, лучше я сварю бульон из птицы» — и попросила соседку купить на рынке курицу. А соседка привезла цыплёнка. Оказалось, что она купила живого, смешного, весёлого, и, конечно, никому в голову не пришло варить из него суп, а стали кормить его пшеном, и он у них стал жить. Прабабушка сказала:
— Ладно уж, пусть из него вырастет курица!
А из него вырос петух. Самый горластый на всей улице Зелёной, с самым красивым хвостом. Может, оттого, что он рос без всякого коллектива, он вырос сердитым. Не выносит громких разговоров, как кто крикнет — он клюётся. Пришлось делать на заборе ящик для газет и писем, потому что почтальон отказывается входить на участок: однажды он вошёл, крикнул: «Почта-а!» — а Вельзевул побежал за ним бегом, взлетел и клюнул в ухо. Прабабушка полчаса за этого петуха извинялась.
Сейчас Вельзевул заперт в сарае. Потому что на улице Зелёной — футбол. Сотни болельщиков кричат во все глотки, и Вельзевул в сарае от волнения непрерывно кукарекает. Игра в разгаре. Идёт второй тайм. 2:0 в пользу «Спартака». Удар по воротам противника. Штанга! Ещё удар. Го-о-о-ол! — крики, шум, аплодисменты, дудят дудки, трещат трещотки…
Но на улице Зелёной, куда ни погляди, ни одного человека. Удары по мячу, крики болельщиков несутся из раскрытых окон домов. Сорок домов на улице и сорок футбольных полей на мерцающих голубых экранах. Далеко отсюда, в чужой стране, на чужом стадионе сейчас играет советская команда «Спартак», защищает спортивную честь нашей Родины. И все болельщики с Зелёной улицы, все дачники и местные жители, все мальчишки-школьники, у которых каникулы, и слесарь, и истопник, и сторож в детском саду — все на посту возле телевизора.
И прабабушка Матвея и прадед — тоже. И потому у Матвея два часа полной свободы.
Сам Матвей за футбол не болеет. Не болеет, и всё. Он болеет зимой за хоккей с шайбой. И у него есть отличная клюшка, на ней один папин знакомый, взрослый хоккеист, написал шариковой ручкой: «Быстрота и натиск!» Этой клюшке все мальчишки в ленинградском дворе завидовали. Но то — зимние мальчишки. А теперешние, летние, Панков и Пискля, ему даже не поверили. Разговор про клюшку шёл у них через забор: Панков, Дёмочкин и Пискля были в детском саду, а Матвей на улице. Матвей им рассказал про клюшку и совершенно взрослого хоккеиста.
— Заливаешь, — сказал тогда Панков.
А это значит — врёшь.
И только один Дёмочкин ему поверил, Дёмочкин, который всегда задумывается.
Была бы тут у Матвея клюшка, он и на траве показал бы Панкову и Пискле, как он одним махом загоняет шайбу в ворота. Но клюшки нет, и ворот нет, и показывать некому. Матвей бродит по участку. Зачем ему прекрасная свобода, если ему некуда её девать?
Он уже сделал много важных дел. Прыгал на листах железа, сложенных возле сарая. По пожарной лестнице лазал на чердак — хотел понять, почему Вельзевулу так нравится там ночевать. И походил там немного, просто так. Качался на тонкой рябине. Колотил палкой по бочке. Полная свобода! Прабабушка сейчас всё равно ничего не увидит и не услышит. Когда по телевизору футбол, она про всё забывает. Посуда в раковине — немытая. Чайник на газу выкипает до донышка и однажды весь почернел и прыгал, пока не распаялся. Теперь из-за футбола у них новый чайник, со свистком. Как вскипит, так свистит. На свистки прибегает Матвей и выключает газ. А прабабушка думает, что это судейские свистки, и в тревоге спрашивает:
— Кто нарушил? Рукой сыграл? Куда судья глядит, расшферпучился, а не видит! На мыло его!
— Нет такого слова «расшферпучился», — невозмутимо говорит прадед. — И потом, это чайник свистел.
Но прабабушка отмахивается, она поглощена игрой. Сейчас можно хоть из пушек стрелять, она не услышит.
— Го-о-о-ол! — торжествующе вопит прабабушка и прыгает на стуле. Мяч бьётся в сетке ворот.
— Го-о-о-ол! — летит по улице Зелёной, вырываясь из всех окон, ликующий голос комментатора Озерова.
— Го-о-о-ол! — кричат все болельщики.
Три — ноль в нашу пользу.
Матвей хоть и не болеет, но доволен. На радостях он залезает на забор и поливает из шланга соседскую кошку, которая таскает у прабабушки из-под рук мясо и рыбу. Кошка, удирая, орёт дурным голосом. А его строгая, заботливая, добрая, справедливая прабабушка, которая жалеет всех животных и даже эту кошку-ворюгу, всё равно ничего не слышит. А прадед, если и услышит, возражать не станет. Он согласен с Матвеем, что человек должен иногда топать ногами по железу, если ему очень нужно, чтоб был гром и лязг, и безусловно может полить кошку-ворюгу из шланга. Мужчины всегда понимают друг друга.
Но вот все дела уже переделаны. Теперь Матвей глядит вверх, на верхушки сосен. В эту пору всегда приходят белки. Они тут не живут, они — из леса, который за детским садом. Там протекает узкая речка, но белкам больше нравится пить из бочки, которая стоит возле террасы. То один, то другой рыжий зверёк бежит по веткам сосен, высоко над домиками детского сада и никогда не спускается туда. Может быть, белок пугает множество детских голосов?
Вот она, вот она, белка! Там, на той стороне улицы, сбежала по стволу, по забору и, вытянув пушистый хвост, часто перебирая лапами, пересекает улицу Зелёную. На миг скрылась из глаз и взлетела на калитку Матвея, на тонкий ствол вишни, перекинулась на яблоню, с неё — на сосну у террасы и вот — здравствуй, белка! — сидит на высоком сучке и поглядывает на Гамбринуса, который дрыхнет на крыльце под солнцем. Сейчас будет потеха! Клацая коготками по коре, она спускается к бочке, пьёт, повиснув вниз головой, а напившись, взбирается вверх и на суку шелушит шишку. А чешуйки бросает в лежебоку Гамбринуса. Ага, очухался? Лаешь? Скачешь на задних лапах? Не достать!
— Уда-ар! Го-ол! — несётся с террасы, и вся улица отвечает громкими криками. А белки уж и след простыл.
Матвей стоит за калиткой. Он смотрит на ту сторону, наискосок, туда, где кончается забор детского сада и начинается лес. Сегодня старшая группа собирает в лесу шишки. Из них будут делать зверей, человечков, Чебурашек. Шишек надо много — для младшей группы тоже. Матвей видит: на опушке, меж кустов и деревьев, бродят знакомые люди: наклонилась, положила шишку в корзину строгая Зоя Петровна, пробежала девочка с бантами. Матвею тоже хочется собирать шишки, но он обещал прабабушке к детскому саду и на десять шагов не подходить. Конечно, шишек хоть целое ведро можно насобирать и у себя на участке, но зачем отдельный человек будет их ни с того ни с сего собирать?
— …Мяч на правой стороне поля… Сильным ударом кто-то подаёт мяч на штрафную площадку!!!
Почему голос Озерова всё приближается? Почему Озеров кричит уже в самое ухо Матвею? На кого злобно рычит Гамбринус, запертый за калиткой?
Матвей в удивлении оборачивается. Рядом с ним стоит рыжая корова и рыжий телок, объедают листочки на молодом вишнёвом деревце, которое прадед высадил на улице. За коровой стоит её хозяин — Матвей знает его. Он живёт в своём доме на той стороне, а по ночам сторожит детский сад, поэтому его зовут сторож. Кроме рыжей коровы с телком, у него есть ещё толстая свинья и толстые розовые поросята. Он для них из кухни детского сада носит полные вёдра всяких объедков и очистков. И все ребята знают, что поверх забора у него натянута проволока с колючками, чтоб мальчишки к нему за яблоками не лазали…
