Н. Ковалева - Зима и лето мальчика Женьки
Однажды утром дверь в подвал беспардонно распахнулась, тревожа сырой весенней стылостью. В проеме стоял мальчишка. Две пары глаз уставились на непрошеного гостя. Казалось, тот и сам слегка ошалел от встречи. Модная, но изрядно замусоленная «аляска» болталась на пацане, как белье на веревке. «Классная куртеха! Если молнию застегнуть до самого носа, ни один ветер не пробьет. Не то что моя — пиджак с пуговицами на рыбьем меху», — подумал Брига.
— Привет, паря, — хмыкнул Брига, нащупывая нож.
— Привет, — незнакомец прошел по-хозяйски к перевернутому ящику, заменяющему стол. — Давно тут кукуете?
Владька вытаращился спросонок. «Случись что, он не помощник. Его еще от слабости мотает. Всю зиму проболел. И даже не то чтобы сильно, а так, хандрил. Все лежал и в потолок смотрел. Поесть — и то приходилось заставлять».
— Всю зиму.
— Первый раз подорвались? — оценил паренек.
— Первый.
— Из какого детдома?
— Из Макаренского.
«Ох, и тощий он, и бледный, как кипяченое молоко, — до синевы. А глаза — шнырь-шнырь! точно вся сила только в глазах и осталась».
— Сам-то откуда?
— Из Барков.
Брига присвистнул. Про детдом в Барках старшие рассказывали ужасы: туда вроде сплавляли самых отъявленных бегунков. И чуть что — в психушку. И школа там только для дураков. И забор колючей проволокой обнесен.
Ха! Удар поддых заставил Женьку сложиться пополам. Шустрые руки незнакомца с легкостью вырвали нож из кармана Бриги.
— Зубами-то не щелкай, если перо щупаешь, — захохотал пришелец. — Держи! И не теряй.
Складень приземлился у самых ног.
— В руки дай, — распрямился Брига.
— В руки, так в руки. Не гордые, — дурашливо ответил и склонился парень.
Женька размахнулся, ударил его ребром ладони по шее — и тут же осел: гость въехал головой ему в живот.
— Да не дергайся! Я таких троих — на одну руку. Не драться пришел. Нож-то на! Фигня перо. Шамовка есть? Со вчера не ел.
Вадька вытащил кусок хлеба и две селедочные головы — Брига и рта разинуть не успел.
Ел незнакомец жадно, старательно обсасывая каждую косточку. Мальчики смотрели, как их завтрак уплывает безвозвратно. Поев, незваный гость нарочито громко рыгнул:
— Ща бы водочкой додавить. Курева нету?
Брига мотнул головой:
— На, Белморкэ´мел! Затягивайся…
Женька уже успел забыть вкус папирос: тут бы хоть еду найти. Его шатнуло с отвычки, и мальчик притулился к стеночке.
— Меня Беня зовут.
— Брига. А что ж так, Беня? Как барана в деревне.
Беня насупился, но на миг; потом расхохотался и подмигнул, застучал пальцами по ящику-столу.
— Это наш литератор так прозвал, в Барках. Беня Крик. Был такой бандюк давно, еще до войны. Он все у богатых отбирал и бедным раздавал. Про него даже писатель какой-то писал. Не помню. Давай краба! Не журись! Я над вами шефство беру.
Вадька неожиданно вклинился:
— А если нам не нужно ваше шефство?
Беня не смутился:
— Надо, надо, сами не знаете! Ты вот первый раз травку нюхаешь, а мне уже не привыкать. Три года в бегах живу. С Барков два раза бегал.
— А про колючку правда? — не утерпел Женька.
— Правда. Пацана как зовешь?
— Малой.
— Так и будет. Пусть он водички наберет пока. Пойдем-ка! Надо шамовки и курева раздобыть. Я без него опухну. По дороге перетрещим. А подвальчик я еще в прошлый раз застолбил. Тихо тут.
Трещал вообще-то один Брига. Беня слушал молча, и только когда Брига рассказал про сумку, бросил почти ему с завистью:
— Подфартило! Но ты на фарт не рассчитывай, он в нашем деле — не главное.
— А что главное?
— Голова. И бегать быстро уметь. Научу еще. Сеточки срезать — навару почти ничего. Лучше на колхозном рынке пастись. Только меня там знают как облупленного. На том и сыграем. Как в нотах, чики-пуки.
— По нотам, — поправил Брига и чуть не взвыл: ярко встали перед глазами нотные листы с чередой значков.
За эти месяцы он ни разу не вспомнил о нотах. Музыка вдруг отошла на второй план. А тут до боли захотелось коснуться клавиш, растянуть тяжелые меха непослушными пальцами. Брига мотнул головой, отгоняя непрошеные мысли.
— Ты че, зассал? — толкнул плечом Беня.
— Ну, нафиг!
— Да ладно, не втирай! По первому разу все боятся. Ты со мной. Не трухай.
Беня топал впереди, поминутно подтягивая длинные рукава куртки. Нырял в городскую толпу, как опытный пловец — в море. Страха в нем не было — видно, воровство стало для парня привычным делом.
«Три года в бегах, — подумал Брига уважительно, а потом — с надеждой: — Может, и нас не найдут?»
На рынке суетились, гомонили, толпились вокруг прилавков. Брига топал меж рядами: с одной стороны — столы с лотками, с другой — ящики, все, как и говорил Беня. За ящиками торгаши почти не следили — успеть бы народ отоварить. Коробки и кошельки с мелочью продавцы держали под рукой — под прилавком. И все казалось простым; а все равно Бригу душил страх. Он знал: здесь, если поймают на краже, уделают так, что мама не горюй. В магазине просто ментов вызвали бы, а тут сам милиции ждать будешь, как избавителей. Брига не рискнул бы сунуться сюда в одиночку. В ящиках алели яблоки, персики манили ворсистым бочком, мед в банках золотился на солнце — слюну хоть полотенцем вытирай. Брига шел за синей «аляской» и следил: с кем Беня разговор начнет. Его тут точно знали как облупленного: тетка в сером фартуке поверх телогрейки легла грудью на лоток, пацан что-то брякнул, продавщица взвилась:
— Ты, гопота, мне поговори, поговори! Сразу участкового позову.
Беня тормознул возле солидного грузина:
— Эй, Гоги, почем виноград?
— А ты что, брать будешь? — настороженно спросил тот.
«Надо же, чисто говорит!» — удивился Брига.
Глаза заметили: коробочка с мятыми рублями в коробке, в прилавке, крупные купюры грузин кладет в карман. Беня велел фруктов не брать, только деньги. А хотелось, ой, как хотелось!
А Беня вел свою игру: лениво ковырялся в дальнем лотке. Вот сделает к нему Гоги шаг — можно будет увести коробочку с рублями. Брига повернулся спиной к грузину: мясо вроде разглядывает, а глазом-то косит. Гоги стоял как приклеенный.
— Гнилья-то понакидал! — нарочито громко проговорил Беня.
Грузин застыл. Беня чуть не по локоть запустил руки в лоток.
— Ты пальцы убери! Денег нет — товар не порть. Проходи!
— За просмотр у нас денег не берут.
За спиной у Бени зароптала очередь:
— Парень, ты брать будешь?
А он только того и ждал.
— А ты будешь гнилье это хавать? Народ, на вас тут бабки рубят и фуфло пихают.
Народ заинтересованно подтянулся. Беня поймал волну и вещал возле прилавка:
— Кавказня! Везде окопалась, ступить некуда. В магазине цена тому винограду полтинник за кэгэ. А у него? Люди! А? Он же его небось марганцем накачивает. Вот у него он и красный такой, спелый… А? В марте, да?
Толпа на миг онемела. Потом прорвало:
— Ты не берешь — отойди.
— Почто марганцем-то?
— Это что марганцовкой, что ли? Она ж ядовитая!
— Да отойди ты от прилавка, босяк!
Беня вдруг хватанул ягоду, выдавил на ладонь.
— Вот смотрите, я ж говорю марганцовка!
— Та не может того быть! Люди, яка така маргинцовка? — спросила полная тетка.
— А не веришь — на, попробуй! — Беня сунул ладошку под нос хохлушке.
Тетка шарахнулась:
— Та хиба я дурнее тебя? Бачу, шо маргинцовка, — и затопала прочь.
— В самом деле марганцовка, простите? — тронула ее за рукав бабулька в смешных очочках.
— А то! — ответил за хохлушку Беня, демонстрируя всем желающим свою ладошку, испачканную виноградным соком.
Очередь начала рассасываться. Маловеры и сомневающиеся жужжали напряженно и вразнобой, угрожающе. Нюхали сок с чумазой ладони, смотрели, однако попробовать никто не решался. Невозмутимый Гоги не выдержал. Обо всем забыв, рванул по долгому ряду остановить, спасти если не выручку, так хоть репутацию.
Вот тут Брига и метнулся. Миг — и коробка с рублями оказалась в его кармане. И чудно: не заметил никто.
— Гдэ, щенок, марганцовка? Гляди: вот, ем! Сам ем! — сбиваясь на акцент, кричал Гоги.
Краем глаза Брига заметил, как продавец сунул в рот горсть винограда и заработал челюстями. Мальчик, не торопясь, пошел к выходу. Сердце билось о ребра пойманной птицей: «Сейчас схватят, сейчас спохватятся! Хочется сорваться, но Беня четко сказал: «Пока шухер не заметишь, не беги. А то махом поймут. Но и не тяни. Понял?»
На улице Женька не выдержал, помчался со всех ног к парку. Отдыхиваясь, устроился на лавочке. Теперь ждать…
Оголтело горланили воробьи, возвещая конец долгой голодной зимы. Брига пошарил в кармане, нащупал крошки. Еще вчера он сам слизал бы их с ладони, все до последней. А сейчас разбогател.
