Ико Маран - Хоботок по прозвищу Слоняйка
— Не хочешь — не надо, — высокомерно сказал Быстроногий Олень. — А Зоркий Орел сделал себе настоящий томагавк из толстой фанеры, а лезвие из фольги. Он обещал и мне сделать точно такой же…
Большой Змей хранил молчание. Глазки Быстроногого Оленя забегали, когда он сказал:
— Зоркий Орел собирается объявить тебе войну. Он сказал, что ты больно задаешься и тебя нужно проучить.
На лице Большого Змея не дрогнул ни один мускул. Это известие не было для него новостью. Уа-та-Уа уже предупредила его, и он хорошо подготовился к войне. Большой Змей ответил:
— Это мы еще посмотрим, кто кого проучит. — Он открыл стенной шкаф и вытащил оттуда свое боевое снаряжение. Оно было роскошным: пестрый желто-красно-белый щит (круглое сидение от стула), мощный томагавк (старое топорище с железным болтом) и настоящий кинжал (вырезанный из дерева, лезвие обито жестью, а ручка обмотана зеленой изоляционной лентой).
Рыскающий взгляд Быстроногого Оленя так и застыл:
— Откуда жесть достал? — спросил он.
— Папа вырезал из консервной банки … А я сам прибил…
Быстроногий Олень с нескрываемой завистью повертел кинжал в руках, а потом как бы между прочим сказал:
— Давай меняться, я тебе отдам свое копье.
— Да у меня этих старых лыжных палок навалом, — ответил Большой Змей.
— Я отдам тебе свой пистолет.
— Мне папа купит такой же. Их в магазинах сколько хочешь.
То, что Большой Змей отказался, сделало кинжал в глазах Быстроногого Оленя особенно притягательным. Он почувствовал, что должен заполучить этот кинжал любой ценой.
— Послушай, Симка, — начал он уговаривать, — скажи, чего ты за него хочешь?
Большой Змей презрительно наморщил бровь, потому что тот назвал его мальчишечьим именем, и твердо сказал:
— Я ни за что на свете не отдам свой кинжал.
— Тогда сделай мне такой же.
— Это еще зачем? Ты такой задавака, и вообще ты не из моего племени.
Быстроногий Олень многозначительно сказал:
— Я сказал Зоркому Орлу, что я в его племени, но на самом деле я в твоем племени.
Большой Змей задумался. Такая двойная игра показалась ему не совсем честной.
Быстроногий Олень, наверно, догадался о его сомнениях и сказал:
— Это такая военная хитрость. Ведь он тоже пускается на военную хитрость. Это он подослал меня, чтобы я выманил тебя на улицу, а потом позвал его и мы вдвоем напали бы на тебя.
— Прямо сейчас?
— Нет, когда стемнеет. Он боялся, вдруг Марис опять предупредит тебя, а когда темно, мама не разрешает ей выходить.
В глазах Большого Змея загорелся враждебный огонек. Сомнения его полностью отпали.
— Что ж, — ответил он. — Военной хитростью на военную хитрость!
— Знаешь, как мы сделаем? — сказал он. — Будто я ни о чем не знаю. Я засяду в своем вигваме, а ты пойдешь к нему и вы оба нападете на меня, а потом мы с тобой поймаем его и скальпируем!
— А потом ты сделаешь мне такой же кинжал, да? Потому что я теперь твой друг!
— Да, и мы навсегда останемся друзьями. Большой Змей и Быстроногий Олень даже сплясали воинственный танец — так им понравился их военный план и договор о дружбе.
А в углу Хоботок сказал себе:
— Вот теперь мне все ясно! Дружба не закатывается за кусты и не заваливается под кровать — оттуда ее можно было бы легко достать. Как птица перепрыгивает с одной ветки на другую, так и дружба перепрыгивает с одного существа на другое — и попробуй ее удержать!
Решив, наконец, этот трудный вопрос, Хоботок должен был радоваться. Но он, наоборот, расстроился, и это нагнало на него сон. Засыпая, он все же поймал одну радостно трепещущую мысль: "А моя дружба не прыгает!" — и тут же захрапел.
5.Несмотря на предстоящий военный поход, у Большого Змея хватило выдержки приготовить уроки, поесть и убрать за собой со стола. Когда он все это сделал, он вдруг вспомнил, что после школы забыл помыть руки.
Он взглянул на них объективно: правая рука была грязная, а левая — еще вполне ничего. Это затруднило принятие решения, ведь одну руку невозможно мыть; начнешь мыть правую руку — зря намочишь левую, чистую. После долгого размышления Большой Змей направился в ванную.
Руки вымыты, теперь можно готовиться и к военному походу. До того как стемнеет, было еще много времени, но из дому нужно исчезнуть до прихода мамы. Отправляясь на войну, неразумно сталкиваться с родителями, потому что никогда не знаешь, как они отнесутся к перестрелке.
Великий вождь надел лыжную куртку, туго подпоясался ремнем и заткнул за него кинжал. На голову надел лыжную шапку, на которой красовались яркие перья, вырезанные из картона. В левую руку он взял щит, в правую — томагавк и подошел к зеркалу.
Вид у вождя был впечатляющий. Особенно, когда он делал хищное лицо и махал томагавком. Ге-гей! Сейчас он был готов выступить хоть против десяти вражеских воинов.
Часы показывали, что пора уходить из дому. Большой Змей вырвал из тетрадки лист и написал на нём крупными печатными буквами:
ПАШЁЛ К ДРУГУ
Подумав немного, переправил букву "Ё" на "О" и положил записку на самое видное место — на столик под зеркалом.
Первые двадцать минут он провел безмятежно в своем вигваме: отдирал от поленьев куски коры и, целясь, кидал об каштан; время от времени он любовался своим оружием и перьями на шапке. Потом он стал думать свою давнишнюю думу, как он оборудует свой вигвам, когда настолько вырастет, что летом сможет пойти работать. Прежде всего он настелет крышу, чтобы можно было сидеть в нем при любой погоде, потом он одну сторону забьет фанерой, навесит дверь. А под поленницей дров пророет потайной ход.
Поднялся ветер. Сверху стали сыпаться ледяные иголки. Небо потемнело, но это могло быть из-за черной тучи, которая закрыла собой небо.
На улице зажглись фонари. Хлопнула калитка. Большой Змей украдкой выглянул из-за поленницы. Это пришла мама. Значит, уже был шестой час. Но почему не идет Быстроногий Олень? Вдруг бабушка не выпустила его из дому? Нет, этого не может быть. Скорее он закроет бабушку на замок. А вдруг он попал в когти к Зоркому Орлу? Нет, Быстроногий Олень никому в когти не попадет, потому что у него на самом деле быстрые ноги.
Снова хлопнула калитка. Это был он! Большой Змей выскочил из вигвама и издал радостный крик, что можно начинать военный поход.
6.— И куда это парень запропастился? — уже который раз спрашивала себя мама. — Пойти поискать? Но где? К какому другу он пошел? И где этот друг живет?
Вдруг с улицы донесся радостный крик Сийма.
Мама выпрямилась, прислушалась и поспешила в прихожую.
На крик проснулся Хоботок и испуганно вскочил. Ему приснился плохой сон. Сейчас этот сон уже развеялся, но у Хоботка отпечаталось в голове, точнее в сердце, что Сийм в опасности и зовет его на помощь.
Хоботок огляделся вокруг. Сийма не было. В передней мама надевала пальто. Выражение ее лица говорило: и где этот сорванец пропадает, пойду-ка поищу его.
Сердце подсказало Хоботку, что он должен сделать то же самое. Незаметно он увязался за мамой и спустился в подъезд.
На улице уже было очень темно. Мама кликнула сына. Никто не ответил. Кликнула еще раз — снова никакого ответа — и, сердясь, вернулась домой.
Хоботок успел выйти во двор на несколько секунд раньше мамы. И благодаря этому он услышал, как скрипнула доска в заборе и увидел темную фигуру, перелезающую в соседний двор.
— Это Сийм, — решил Хоботок. Но он ошибся. Это был Эльдур — Быстроногий Олень. Сийм стоял за поленницей дров, укрываясь от ветра, потому что ему было холодно.
Хоботок быстрыми скачками добрался до забора и пролез через лазейку в соседний двор. Темная фигура в это время пересекала цветочные клумбы, которые разделяли два двора. Скорей за нею!
Темная фигура пролезла сквозь куст, подошла к сараю Ханно и три раза свистнула. Из сарая послышался ответный сигнал, и тут же дверь отворилась. Темная фигура прошмыгнула в сарай. На миг лицо осветилось в темноте — это был Эльдур.
— А где же Сийм? — спросил у себя Хоботок, подкрался к сараю и, приникнув к стене, стал прислушиваться.
— Ты чего так долго копался? — с нетерпением спросил Ханно.
— Я не мог раньше прийти, — уклончиво ответил Эльдур.
— Смотри, что я для тебя сделал!
— Покажи!
Хоботку тоже было интересно взглянуть, что Ханно сделал для Эльдура. Он подкрался к тому месту, где сквозь узкую щель в стене пробивалась полоска света, и заглянул внутрь. Эльдур стоял под электрической лампочкой и любовался томагавком, у которого лезвие отливало серебром, а рукоятка пестрела от разноцветных кусочков изоляционной ленты.
В руках у Ханно был другой такой же томагавк. Ханно сказал:
— Давай сделаем так, что ты навсегда останешься в моем племени. Возьмем к себе еще нескольких мальчишек, и тогда нам никто не страшен. Марис мы больше к себе не возьмем. Она все докладывает Сийму. Кстати, ты выманил его?
