Лидия Чарская - Малютка Марго
Действительно, Филю выгнали из лавки и проводили насмешками.
Геня сумела ловко подменить хозяйкину бумажку листком со стишками, сочиненными ею самой. Геня вообще была мастерица сочинять стишки о том, о сем. И попало же за это Гене. Пользуясь отсутствием мастериц, хозяйка больно наказала ее ремнем. Но Геня зажала рот, стиснула зубы и не испустила ни единого крика.
Ах, что было потом… Подвернулся в недобрый, видно, час под руку Гене белый прелестный сибирский котик, — и вмиг превратился в черного полосатого зверька: Геня не пожалела угля из печки.
Это случилось в отсутствие Евангелины Денисовны, уехавшей куда-то в гости. Не было дома и девочки Маши, отпущенной к старой бабушке в богадельню. В квартире были только Геня, Филя и Марго.
В двенадцать часов пришел Иванка. Марго сильно обрадовалась мальчику. Она поручила Филе заняться Яшкой, а сама, усадив Иванку в кухне на табурете, угощала его своей порцией воскресного завтрака, предусмотрительно оставленного ею для дорогого гостя.
Пока Иванка угощался непривычным для него вкусным кушаньем, Марго рассказывала ему о своей работе, о похвалах хозяйки, о положенном ей жалованье и о зависти мастериц.
— Обижают они меня, Иванка, — говорила девочка, — да все это вздор, терпеть можно. Мадам меня ценит, любит, мастерицей сделала, жалованье положила. Теперь копить на дорогу будем, и тебе голодать не придется, я с тобой поделюсь.
Иванка с аппетитом завтракал, гладил по голове Марго и ласково говорил ей:
— Ты потерпи, уж потерпи, Маргаритушка.
— Разумеется, буду терпеть…
— Очень это все хорошо, Маргаритушка, — улыбаясь и сияя глазами, говорил Иванка. — Ты в мастерицах работать будешь, я дела свои поправлю. На улице теплее погода стала, глядишь, можно снова работать с Яшей… Насобираем денег и махнем в Париж.
— Ах, Иванка, вот радость-то будет!
И Марго стала весело строить планы относительно будущего путешествия в Париж.
Глава XLII
О том, что произошло в рабочей комнате
Между тем, Геня и Филя, вдоволь набегавшись и натешившись с Яшкой, уселись за рабочий стол в мастерской. Посреди этого стола стояла закрытая и тщательно увязанная картонка с венком из белых роз, так искусно сделанных Марго. Рядом с нею лежал на столе другой венок, старенький, довольно потрепанный и засаленный, служивший образцом для цветочниц. Тут же стоял стакан с краской, которою мастерицы подкрашивали изредка листья и ветки искусственных цветов. Из стакана торчала длинная кисточка.
— Филя, — обратилась с самым невинным видом Геня к своей простоватой подруге, — ты знаешь уже теперь, что за зверь этот самый Яшка?
— Знаю, стало быть, облизьяна, — кивнула головой Филя.
— А знаешь, чем обезьяны отличаются от других зверей?
— Чево это? — не поняла Филя.
— Фу ты, глупая какая! Спрашиваю тебя: знаешь, чем от других животных отличаются обезьяны.
— Не, — простодушно ответила Филя.
— Да тем, что они человека любят передразнивать.
— Не понимаю…
— Сейчас поймешь. Вот возьми кисточку и покрась зеленой краской цветы на этом венке и ты увидишь, что Яшка то же самое станет делать.
— Что?
— Ах ты, Господи! — рассердилась Геня на бестолковую девочку. — Ну, вот, смотри…
Тут она взяла старенький, потрепанный венок и, макнув кистью в зеленую краску, стала выводить ею по каждому цветку, по каждому листику.
Яшка, в это время внимательно рассматривавший себя в зеркало, стоявшее в углу мастерской, вдруг прекратил свое занятие и шаловливо прыгнул на стол. Тут он стал усердно следить за каждым движением Гени, красившей цветы.
Геня, выкрасив несколько цветков, как бы случайно выронила кисточку из рук. В тот же миг кисточка и венок очутились в лапках Яшки. С уморительными ужимками обезьянка принялась макать кисть в стакан с краской и водить ею по листьям и цветам старенького венка.
Геня и Филя помирали со смеху, глядя на Яшку.
Вдруг лицо Гони приняло серьезное, сосредоточенное выражение.
— Ты бы, Филя, пошла в кухню, посмотрела бы, что там делает тот мальчуган. Не стащил бы чего. За этими нищими надо смотреть в оба. А я сейчас следом за тобой приду.
Филя, побаивавшаяся бойкой и живой Гени, беспрекословно подчинялась ей во всем. И сейчас она покорно вышла на кухню по первому ее слову.
Этого только и надо было Гене. Оставшись одна, она быстрым движением вырвала из рук Яшки старый венок и сбросила его на пол. Затем так же быстро развязала картонку, вынула новый венок и словно нечаянно бросила его на стол перед Яшкой.
Обезьянка, разумеется, не стала раздумывать, тотчас же снова макнула кисточку в зеленую жидкость и принялась усердно водить ею по нежным шелковистым лепесткам белых искусственных роз.
С затаенным волнением Геня следила за этой работой. У нее от радости глаза заблистали. Она далеко не ожидала такого успеха от своей затеи. Когда она обещала мастерицам подвести Марго, то думала поступить совсем иначе; просто дать Яшке поиграть работой Марго и предоставить ему возможность попортить хорошенький венок. А тут выходило нечто лучшее. Испорченный помятый венок всегда можно было бы починить и восстановить, а выкрашенные в зеленый цвет розы нельзя уже ни под каким видом переделать в белые.
«Зеленые розы! Ха-ха-ха! Их можно только разве увидеть во сне!» — торжествовала мысленно Геня, следя за работой Яшки.
Обезьянка все продолжала безжалостно превращать нежные белые цветы в ярко-зеленые, не понимая, какое горе этой работой приносит маленькой девочке, которая так нежно заботилась о ней.
Когда последняя белая роза превратилась в безобразно-зеленую, Геня грубо столкнула на пол обезьянку и тихо позвала Филю, придав наскоро своему лицу испуг и отчаяние:
— Филя! Филя! Иди сюда!
Филя быстро прибежала на ее зов.
— Ну, что там на кухне?
— Ничего, все целехонько… Калякают там себе на кухне… — начала она и вдруг с выпученными со страху глазами присела на пол.
— Батюшки-светы! Царица Небесная! Цветки-то, цветики! Батюшки! Кто-ж это их так?
В один миг Геня очутилась подле причитывавшей девочки и зажала ей рукою рот.
— Нишкни! Молчи! Ни одного слова! Чтобы никто не знал… ни единая душа, слышишь? Я пошла убирать Нештихину комнату, пришла и вижу: картонка раскрыта, обезьяна эта противная над венками трудится, старый испортила, за новый принялась. Ведь это Маргошкина вина. Завтра сдавать надо… Мадам узнает — беда! Маргошку убьет и нас заодно с нею… Скажет — не уберегли. Уж лучше молчать. Уложим и завяжем как было. Авось не заметят, а там в магазин отнесут и сдадут. Пока узнается — много пройдет времени, и я придумаю что-нибудь. Только ты молчи… Христа ради, не сознавайся, что при нас обезьяна напроказничала. Скажем, ушли из комнаты, а она и отделала работу по-свойски. И старый венок покажем.
— Господи Иисусе Христе, вот несчастье-то! — по-прежнему лепетала вся белая от испуга Филя.
— Молчи, тебе говорят! — прикрикнула на нее Геня. — Да чтобы Маргошка-то не узнала. Смотри — молчи!
— Господи Иисусе… Стало быть, буду молчать.
— То-то же… Не то и себя и меня погубишь.
— Ладно уж…
— Ну, а теперь пойдем к ним, не то догадаются сразу.
Тут Геня быстро положила обезображенный венок в картонку, тщательно накрыла его тонкой папиросной бумагой и, увязав картон бечевкой, как ни в чем не бывало, подхватила за ошейник Яшку и потащила его на кухню, где мирно, ничего не подозревая, Марго беседовала с Иванкой.
Филя покорно последовала за Геней.
Глава XLIII
Ужасное открытие
— Ну, девочка, смотри, неси картонку осторожнее. Вот тебе двугривенный на извозчика, боюсь, что ты не найдешь сама магазина. Васса донесет картонку и усадит тебя. Адрес магазина я скажу ей. Посылаю тебя, Марго, а не другую девочку, чтобы в магазине увидели мою искусную мастерицу. Ну, живо! Деньги они сами пришлют, ты можешь их не дожидаться.
С этими словами Евангелика Денисовна проводила Марго до дверей мастерской. Васса вынесла за нею картонку. Спустились с крыльца, вышли на улицу.
— Извозчик! — позвала Васса. — Невский, Торговый Дом «Жорж»…
«Жорж»! Так значит, венок заказал торговый дом «Жорж». Это — наша парижская фирма. Там служит дедушка Поля. Может быть, я узнаю в здешнем отделении что-нибудь о них… — радостно и взволнованно подумала Марго и остановилась как вкопанная, забыв, что Вассе поручено посадить ее на извозчика.
— Ладно уж, ладно, поезжай! Да держи обеими руками картонку-то. Не приведи Господь, еще уронишь невзначай, — напутствовала Марго Васса, сажая ее в извозчичью пролетку.
Извозчик тронул, и Марго поехала.
Пока извозчик плелся по пустынным еще в это раннее утро улицам столицы, Марго мечтала о том, как она расспросит в магазине о господине Ришаре.
