Елена Усачева - Механизм чуда
— Без отца, — отрезала Ева. Нет, нет, эту игру они сыграют сами, без помощников.
— Е! Антон, конечно, знает о сейшене. Спрашивал, пойду ли я. — Стив губами наиграл неуверенный марш. — А какой повод?
— Будем машину времени испытывать. — Ева скрестила пальцы. — Стимпанковская вечеринка. Как у тебя в прошлый раз.
— Что, готова разве?
— На собачках уже экспериментировали, пришло время людей.
— Пушкина, что ли, зарядите?
Бедный Пушкин, все от него хотят избавиться.
— У меня на квартире, поэтому я полечу.
Стив уважительно помолчал.
— И далеко ты собралась?
— В прошлое.
Еще пара вопросов, и она не будет знать, что отвечать.
— Интересно, — коротко ответил Стив и дал отбой.
— Как же ты с ногой? — волновалась Маша. — Кто будет продукты покупать?
Из-за суеты с подготовкой Ева забыла про свою ногу. Конечность не напоминала о себе, только если сделать очень резкое движение, боль отдавалась в спину.
В магазин послали Левшина. Слегка опоздавшая Катрин помчалась за ним следом. Ругала всех, что Лешку отпустили без нее. «Как вы могли? Как могли? Он же дурак! Он ничего не понимает!» Ева слушала и желала Левшину потеряться среди полок, оказаться погребенным под банками шпрот, закопаться в лоток с батонами — чтобы только не встретиться с Катрин. Но та похожа на электродрель, достанет любого, даже если он забурится под кафель пола.
— Они же два часа ходить будут, — вздыхала Маша.
— Пусть ходят, — прошептала Ева.
Ра пропал. Дома сидел Птах. Услышав Еву, завел неожиданную лекцию о том, что этот мир условен, что уверенным можно быть только в существовании бытия и небытия. Что одно другое отрицает… Ева попросила передать, что она ищет Ра.
— Да они уже давно ушли.
— Они?
— Приходил тут какой-то с челкой.
Ева положила трубку. Полет во времени становился все реальней. Неужели и правда можно полететь? Это же готовиться нужно. Как космонавты готовились: центрифуга, невесомость, дайвинг. И обязательно — удача. Какие существуют приметы на удачу?
Поискала в Интернете. С приметами у космонавтов все было хорошо. Мягкая игрушка. Ева поискала у себя по полкам. Нашла. Страшного зеленого лягушонка с широкой улыбкой и бантиком на шее. Пойдет. Что еще? Расписаться маркером на двери номера перед уходом. Где-то тут маркер у нее был. А расписываться можно на дверце шкафа. Мама, правда, убьет. Но это если Ева вернется. А если она не вернется, то уже никто никого не убьет, а только порадуется, что хоть такая память осталась. Посмотреть фильм «Белое солнце пустыни». Это что за раритет? Может, что посовременней? «Зомбиленд» или «Труп невесты»? Помахать рукой на прощание. Помашет. Выбрать бы кому. За две недели до полета выпить сто грамм спирта. С этим опоздали. Дружественный пинок от начальника. Это ей Пушкин обеспечит. Имя Таня на борту корабля. Последняя примета расстроила. Не собирается она царапать на железе машины всякую гадость…
Чтобы не думать обо всем этом, Ева пошла в родительскую спальню готовить шкаф. А что? В детской книжке в лифте летали в космос, Старик Хоттабыч путешествовал на ковре-самолете. Через шкаф отправлялись в Нарнию. Плавали в тазу и в лапте. Все в порядке, у нее получится.
Маркером написала на дверце: «Поехали!» И поехала.
Шкаф был хитрый. Когда Ева в детстве играла в прятки с одноклассниками — а они тогда еще ходили друг к другу в гости, — то любила прятаться в этом шкафу. Одна половина его была отдана под длинные платья и брюки, другая занята полками для белья, внизу властвовали коробки с обувью. Вроде бы не спрячешься. Но Ева знала одну тайну. Из отделения с платьями можно было пролезть на полки с бельем — там не хватало одной планки, ошибка сборки: привезли разделяющую две части шкафа панель, но она оказалась сильно уже. На полках искать не будут: в голову не придет, что туда могут залезть. Среди платьев поищут-поищут, поищут-поищут и уйдут. А она тем временем… Да! Нужно еще отвинтить заднюю стенку у шкафа. Чтобы, если что…
— Пушкин, — вдруг вспомнила она. — Можно тебя попросить об одолжении?
— Целовать тебя не буду. Не надейся! — буркнул он в телефон, и Ева улыбнулась. Все-таки Пушкин — это Пушкин. — Я знаю эти ваши девчачьи уловки, — торопился он вперед. — Хочешь заставить Антона ревновать, чтобы, увидев тебя вместе со мной, он сначала мне шею сломал, а потом тебя утащил за горы?
— Почему за горы?
— Уговорила, за моря. Был у нас такой парень. Девчонки пошутили, стали его целовать, все подряд. По кругу. Так ему сначала один пацан по шее дал, потом другой по кумполу настучал, третий в рожу двинул. Короче, после реанимации он уже никого не узнавал и пошел учиться в школу для дебилов.
Ева была не против, чтобы Пушкину кто-то настучал по его наглой роже, но просьба у нее была другая.
— Можно тебя попросить немного покричать? Когда я перемещусь во времени, пошуми немного.
— Зачем? Ты хочешь, чтобы полиция пришла на мой голос?
— Я хочу слышать твой голос, улетая.
Пушкин замолчал. На памяти Евы такое случилось впервые. Чтобы Пушкин не знал, что сказать.
— Влюбилась, что ли? — прошептал он.
— Поздно об этом говорить, — довольно улыбнулась Ева. Победить Пушкина — это, считай, жизнь прошла не зря.
— А!!! Я понял! Не получится. Хочешь уесть Кузьмина? Мимо, подруга, мимо. У нас одна девчонка тоже так — не могла решить, кого любит. Все выбирала, выбирала, а когда выбрала, парни плюнули на нее и нашли себе других девчонок.
— Кто умер?
— Все живы, — грустно ответил Пушкин и сбросил звонок.
Ева покашляла, прочищая горло. Терялась она в таких ситуациях: ждешь от человека одного, а он поступает по-другому. Что мешало Пушкину согласиться ей помочь? Что он упирается?
— Ничего, пошумит кто-нибудь другой! — успокоил ее Ра.
Он пришел ровно в три, принес машину. Загадочно улыбался, вертел в длинных смуглых пальцах железный браслет от часов.
За ночь машина времени изменилась. Теперь она была обтянута фольгой — от каждого движения серебристая ткань шуршала и трещала. Трещало и что-то внутри.
— Что это? — Ева испуганно смотрела на большие колбы с тонкими нитями. Они время от времени загорались. Одна такая колба лежала на боку, демонстрируя зрителям множество ножек.
— О! Это Петр Павлович сегодня принес. Называются радиолампы. Говорит, у его приятеля завод продавали, там целая комната такого добра. Мы завтра поедем забирать. Это же клад! А теперь — смотри.
Ра повернул черный стертый рубильник. Машина времени загудела, как возмущенный рой пчел. Справа и слева белые лампы озарились зеленым, а потом веером собрались в тонкую зеленую линию.
— Внимание! — произнес Ра в странный прибор — белую коробочку с ладонь величиной. Половину лицевой стороны занимала пластиковая решетка с бежевой сеткой, сзади у коробочки была железная изогнутая подставка, за которую Ра держался. — Внимание!
Ева заметила, как нитка в колбе дрогнула, веером открывая свое зеленое нутро. Как только звук угас, цвет снова собрался в нитку.
— Говорит Советский Союз!
И снова танец света, снова нервное подрагивание нити.
— Почему Советский Союз? — прошептала Ева.
— Потому что перед тобой ламповый магнитофон «Астра-4» 1975 года выпуска. Работает при скоростях протяжки магнитофонной ленты четыре семьдесят шесть, а также девять пятьдесят три сантиметра в секунду. Время записи или воспроизведения при емкости катушки с лентой триста пятьдесят метров — четыре и два часа. Номинальная выходная мощность усилителя два вольта, максимальная четыре. Рабочий диапазон звуковых частот на линейном выходе и скорости четыре семьдесят шесть сантиметров в секунду шесть тысяч триста Герц…
— А это что? — Ева ткнула пальцем в дергающийся зеленый свет. Все равно слова ей были непонятны.
— Индикатор уровня записи. Он…
— Красиво. А зачем?
— Для антуража. Ты не представляешь, как все здесь круто. А тебе — вот.
Это был обыкновенный джойстик для игровой приставки. От него тянулся провод и пропадал в фольге.
— Зачем?
— Когда будешь готова перемещаться, сдвинь рычаг вперед. И действуй.
— На две недели назад?
— Ну не день же рождения Пушкина вспоминать! Я готов вспомнить то мгновение, когда впервые увидел тебя.
Щелкнул между пальцами браслет. Смотреть выше, в глаза, Ева не решалась. Ра и правда вел себя странно. Вроде бы она ему нравилась, а вроде бы…
Она покрутила в руках черную пластмассовую коробочку. Рядом с ламповым магнитофоном современная конструкция смотрелась убого. Да, прошлое было куда более эффектно.
— Вот и твоя кукла.
Алиса — старинная знакомая из детства. Та самая, что можно было водить за руку и укладывать спать. Давно забытая. Но пришел и ее час. Вчера куклу забрал Петр Павлович, когда передавал Еву с рук на руки папе.
