Лидия Чарская - Том 15. Сестра милосердная
К обеду вышел из своего кабинета профессор Сорин. Пришел доктор Магнецов, находившийся безотлучно в доме, серьезный, задумчивый человек, со сдержанными манерами и тихой речью. Его познакомили с Ирой и в серьезном, умном взгляде доктора, обращенном на Славу, она прочла то же искреннее участие, ту же бесконечную готовность помочь больному. Да и не только самому Алексею Алексеевичу Сорину, но и всем окружающим: прислуге, Степану, добродушной Анне-Марие и Иде, был, по-видимому, дорог этот хрупкий и нежный, как цветок, мальчик.
Обед прошел оживленно. Подкрепленный свежим воздухом и прогулкой, Славушка кушал нынче с большой охотою, и аппетит сына самым благоприятным образом отразился на настроении самого профессора. Он шутил, добродушно посмеивался над Анной-Марией, пересолившей в честь приезда нового члена семьи молочное блюдо. Рассказывал о своем труде, о будущей книге, на которую возлагались большие надежды, делился своими планами с присутствующими или внимательно слушал Славушку, который рассказывал отцу про сегодняшнюю прогулку.
После обеда Степан покатил в гостиную кресло ребенка. Доктор направился вслед за ними.
— Могу я предложить вам пройти со мною в кабинет, Ирина Аркадьевна, — попросил девушку Сорин.
В большой светлой комнате, второго этажа с огромными шкапами во всю стену, сплошь заставленными книгами, с таким же огромным письменным столом, Ира остановилась пораженная. Прямо перед нею над письменным столом профессора, заваленным бумагами, всевозможными книгами, брошюрами и заставленным стеклянными колбочками и ящиками с сухими растениями, висел портрет женщины. Каждая черточка ее тонкого лица дышала глубокой грустью. Задумчивые черные глаза смотрели прямо на Иру. Кроме удивительной красоты этой женщины, Иру поразило сходство с мальчиком, который находился сейчас там, в гостиной, в обществе доктора и верного слуги.
— Смотрите на мою Нину, барышня? — спросил Сорин, — произвела она на вас впечатление? Неудивительно…
По лицу Сорина текли слезы.
* * *
Чудесный июньский вечер.
В гостиной на мызе Сориных все окна раскрыты настежь. За роялем сидит доктор Магнецов и тихо играет Лунную сонату. Как она прекрасна! Славушке, лежащему на диване, кажется, что под звуки этой сонаты, там за открытыми окнами, под зеленым навесом сосен елей, кружатся и прыгают маленькие существа — лунные эльфы. И хотя солнце еще не зашло и сумерки только-только начинают спускаться — эльфы уже здесь. Эльфы уже танцуют. Они уже водят хороводы под звуки Лунной сонаты и пляшут с крошечными венчиками на головах. Ира сидит подле больного.
— Славушка, о чем вы задумались? — спрашивает у мальчика Ира.
— Я думаю об эльфах, Ирина Аркадьевна, и мне кажется, что я вижу их там в саду, танцующими под зелеными ветвями сосен. А вы? Вы не видите их?
— Какой вздор, Славушка. Ваша головка полна бредней, должно быть, потому что нынче Иванова ночь. Потому что сегодня ночь волшебных сказочных чудес и выдуманных людьми фантастических переживаний, о которых мы говорили вчера. Не правда ли?
— Ну да, конечно… Вы правы… Анна-Мария рассказывала мне, что в ночь под Ивана-Купалу просыпаются в лесах ведьмы, лешие, лесовики, эльфы и русалки и приходят плясать на поляну. А вы знаете, Ирина Аркадьевна что сегодня финны жгут костры на нашем озере?… Они сходятся поздно вечером на берег и прикатывают смоляные бочки. Их сжигают у самой воды, и здешний богач-помещик, барон Арнгольд, устраивает мальчикам чудесное угощение. Те весело угощаются, потом пляшут и прыгают через костры… И тут же выбирают короля и королеву праздника. Ах, как все это должно быть интересно, право! В прошлом году мы приехали сюда на мызу из-за границы уже много позже праздника, а сейчас папа не позволит мне ни за что отправиться на берег, потому что всю ночь меня будет колотить лихорадка… Уж такой я несчастный, право. А между тем, если бы вы только знали, как мне хочется посмотреть вблизи на этот финский праздник, на эти костры и танцы, Ирина Аркадьевна!
— Бедный Славушка, не горюйте, мы откроем окна, закутаем вас хорошенько и подвезем ваше кресло поближе, чтобы вы могли полюбоваться хотя бы издали, — утешала мальчика Ира.
— Ах, как мне хочется взглянуть на все это! — шептал в волнении мальчик.
— Доктор! — неожиданно позвала Ира все еще перебиравшего клавиши Магнецова. — Доктор, не можете ли уделить мне минутку…
Рояль затих, и Виктор Павлович подошел к ним.
— Что угодно, Ирина Аркадьевна? — осведомился он.
— Не находите ли вы возможным доставить маленькую радость нашему больному, — отводя его к окну, спросила Ира, и тотчас же продолжала еще тише, чтобы ни одно слово уже не долетало до Славушки.
— Почему бы не доставить ему эту маленькую радость? Его жизнь так бедна событиями.
Доктор долго обдумывал ее просьбу. Затем поднялся в кабинет отца и довольно продолжительное время оставался там.
Когда же Виктор Павлович снова появился на пороге гостиной и навстречу немому вопросу Иры улыбнулся, девушка обрадовалась, как ребенок.
— Одевайтесь, Славушка, мы отправимся на озеро. Вы увидите и костры и пляску… Папа разрешил, доктор тоже, и что за чудесный вечер вам предстоит нынче! — весело говорила Ира.
То был, действительно, чудесный вечер… Вернее, чудесная ночь, похожая на волшебную сказку. Огненной лентою костров разукрасился берег. Потемневшее озеро казалось теперь замкнутым в огненное кольцо. Со всех ближайших и дальних мест съехались и сошлись финны. На расстоянии десяти шагов горели огромными факелами смоляные бочки. Подле них мелькали фигуры нарядных по-праздничному одетых мужчин, женщин и детей, в ярких платках, с венками из полевых цветов на головах, с букетиками таких же цветов, заткнутых в петлицы курток и за ленты шляп у мужчин. Даже старики и старухи приехали сюда вместе с молодежью на своих гремучих таратайках. Богач мызник барон Арнгольд прислал на берег целую телегу с угощеньем для соседей-крестьян. Заунывная песнь финнов, треск горящего дерева, шипение смолы, ржание лошадей, смех и веселый говор, все это наполняло обычно тихий берег. И замкнутое в огненный свой венец, как коронованная царица, озеро, казалось теперь сказочно прекрасным.
Когда Степан прикатил на берег кресло, и Славушка очутился в самом кольце праздника, у мальчика дыхание захватило от восторга.
— Папа! Ирина Аркадьевна! Доктор. Смотрите! Ах, как все это красиво!.. Как прекрасно! Боже мой! Смотрите! Сколько народу!.. А вон там девушки в белом! Какие они нарядные! И сколько цветов! Сколько цветов!
— Смотрите, Славушка, к нам подходит Ида. Как ее изменил наряд. Она ли это? — сказала Ира.
Как раз в эту минуту заиграли скрипки, дрогнул барабан, затренькали балалайки и из-под шатра ближайших зеленых сосен выступил странствующий оркестр, приглашенный бароном Арнгольдом на празднество в эту ночь.
И вмиг хлопотавшие вокруг костров парни и девушки встали в пары. Одновременно целая группа девиц и подростков с букетами в руках приблизилась к семье Сориных. Впереди всех выступала их работница Ида в белом с розовыми лентами платье. Ее румяное лицо горело при ярком свете костров. Она держала два венка в руках. Подойдя к креслу Славушки, Ида сделала несколько книксенов и затем быстро залопотала что-то по-фински.
И сопровождавшие ее другие девушки тоже говорили что-то и тоже делали книксены, чрезвычайно потешая этим Славушку. А Ида все лепетала и приседала поминутно, отмахивая книксен за книксеном. Наконец, Степан пришел всем на выручку. Он знал немного по-фински и выступил не без доли смущения в качестве переводчика.
— Маленький барин, — начал он переводить слова Иды и ее спутниц, — все эти девушки, парни и дети слышали от нашей работницы, что вы, маленький барин, нездоровы и не можете ни ходить, ни танцевать, а так как они все очень жалеют вас, то и хотят утешить и позабавить вашу милость. Ида говорит, что все молодцы здешние и все девушки выбирают вас нынче королем праздника и передают вам два венка: один для вас, другой для царицы или для королевы, как у них там прозывается. Извольте же взять венки, Святослав Алексеевич, один они просят позволить надеть на вашу голову, а другой уж вы сами найдете кому отдать.
— Меня выбрали королем праздника? — вскрикнул Славушка. — Папа, папа, ты слышишь, чего они хотят? Они меня выбрали королем. Доктор! Ирина Аркадьевна! Но что я же я могу делать? Я не могу ни танцевать, ни прыгать через костры, — со вздохом печали произнес мальчик.
— Да они знают, что не можете, — вмешался Степан, — они только просят позволить им надеть венок на вашу головку, Святослав Алексеевич, и предлагают полюбоваться их праздником.
— Ах, если так! — И сияющий от удовольствия Славушка быстро сорвал шляпу и подставил свою кудрявую в золотистых локонах головку Иде. Та почти с благоговением осторожно надела венок. Сопровождающие Иду девушки запели какую-то красивую песню, похожую скорее на гимн.
