Андрей Дугинец - Ксанкина бригантинка
— Я сам не прочь снять хотя бы один замок! — задорно заявил Сергей Георгиевич.
— На вашу долю еще один остался, — не глядя на директора, ответил Висеныч.
— Где?
— На вашей квартире. К нему невозможно подобрать ключи, фасон допотопный.
— Ну уж это я сам подберу! — засмеялся директор и повернулся к улыбавшимся сотрудникам: — Может, на этом наше собрание и закончим?
— Кто все это придумал? — как протест, раздался голос старшей пионервожатой.
— Ксанка, — ответил Виктор Семенович.
— Самая дисциплинированная девочка в классе! — с ужасом воскликнула вожатая.
— Плохому ученику такая идея в голову не придет, дорогая Вера Павловна, — заметил директор. — Одно неладно, что все это втихую, тайно.
— А какая жизнь ребятам без тайны! — удивленно посмотрела на него все время молчавшая Валентина Андреевна. — Я бы хотела, чтоб за этой у них появилась новая тайна, еще более интересная!
Этот разговор заглушила веселая, задорная песня, которую во всю силу голоса вдруг запели ребята, когда поравнялись с открытым окном:
Живем в комарином краю
И лучшей судьбы не хотим.
Мы любим палатку свою,
Родную, сестру бригантин.
6. Не сдаваться!
Черная непроглядная ночь. Студеный осенний дождь льет как из ведра. Все живое попряталось в свои жилища. И лишь один кто-то неугомонный медленно и неуклюже шагает по полю. Вспыхнувшая возле школьных ворот электролампа осветила странную приземистую фигуру в одежде, похожей на скафандр космонавта, только шлем на нем не круглый, а цилиндрический.
Кто его знает, может, он не землянин. А какие скафандры у космонавтов с других планет, поди узнай.
Провода опять замкнулись, лампочка погасла, неуклюжий ушел в поле, в сторону совхозной пасеки.
Ветер качает, дергает провода, ноет, скулит и кружит дождем, как пургой.
Опять вспыхнула лампочка. С поля бежит человек в скафандре.
* * *Утром дождь утих, но грязища была непролазная. Не надеясь на улучшение погоды, директор школы-интерната мобилизовал всех ребят на уборку дров под навес. В хоздворе было как на огромной муравьиной куче. Одетые в черные спортивные костюмы, все таскали белые березовые поленья. Работали все — и большие и маленькие.
Дежурный по школе Атнер вышел за ворота узнать, о чем это Висеныч так горячо спорит с усатым, розовощеким пасечником из совхоза. Пасечник рассказывал, видно, очень недоброе, потому что учитель разводил руками, ахал и повторял:
— Не может быть, Антоныч! Да не может этого быть. Ведь они еще дети. Это же для них опасное дело!
И вдруг Висеныч заметил Атнера.
— А ну-ка, дежурный, иди сюда! — поманил он пальцем.
Атнер, чувствуя беду, быстро подошел к мужчинам и поздоровался.
— Ты Ивана Антоновича знаешь, конечно? — кивнув на пасечника, спросил Висеныч. — Ну так вот, минувшей ночью кто-то разорил у него два улья.
— Унесли много меда? — в тревоге спросил Атнер.
— Да не в меде дело! — сокрушенно почесывая затылок, заметил Иван Антонович. — Пчелок жалко. Лежат в грязи, побитые дождем, как дети после бомбежки! А пчелки-то опытные. Я их специально на зиму не прятал, держал на морозе, закалял. Две зимы они уже выдержали. А тут… — И вдруг старик сам подошел к Атнеру и доверительно положил руку ему на плечо. — Да ты, милок, не бойся, я ведь не собираюсь в милицию тащить. Мне главное что? Там еще уцелели два улья. Так мне бы просто договориться по-хорошему с этими разорителями, чтоб не трогали больше. А медку если хочется, так я могу сам принести вдвое больше. Мне ведь дорог сам опыт. Ну и пчелок жалко.
Видя, что Атнер внимательно слушает, пасечник решил, что мальчишка что-то знает, и пригласил:
— Вот идемте, посмотрите. Там и след от сапог остался, может, признаете. Милиция, она, конечно, все узнала бы по следу. Но нехорошо по-соседски тяжбу заводить. Ребята-то у вас хорошие, не раз помогали мне. А это… какая-нибудь одна паршивая овца завелась.
На пасеку шли по вязкой грязи гуськом, следуя за Иваном Антоновичем, чтоб не затоптать след разорителя ульев.
В сотне метров от дома пасечника стояли четыре улья, похожих на миниатюрные домики. Один из них был перевернут, в стороне от него валялась крышка и соты, перемешанные с грязью. К этому улью даже не подошли. Остановились возле второго, который внешне был в порядке. Но, когда пасечник приподнял крышку, он оказался пустым. Лишь на дне чернела куча погибших пчел.
— Вот! — развел руками пасечник. — Это я утром закрыл, а всю ночь крышка лежала в грязи и дождь бил пчелок насмерть! — И, видно, не в силах больше смотреть на это разорение, пасечник ушел домой.
— Следы большие, — робко сказал Виктор Семеныч, приседая возле улья. И вдруг он закричал на Атнера, закричал со злобой, какой ребята никогда в нем не замечали: — А ну-ка, предводитель, глянь сюда! Глянь! Что это? — Брови Висеныча вытянулись, словно ими одними он хотел уничтожить виновника беды. — Я тебя спрашиваю, атаманище, что это такое?
Атнер увидел под крышкой пчелиного домика приклеенный алый флажок со знакомым шифром «С. 3.».
Увидел и остолбенел. Он быстро перебрал в уме всех членов своей бригады, гадая, кто бы это мог сделать. Но сказать ничего не мог.
Молча, как враги, вернулись они с Висенычем на территорию школы-интерната, где ребята уже возвращались с хоздвора.
— Собери сейчас же свою бригаду в мастерской! — сквозь зубы сказал Висеныч. — Но ничего заранее не говори, иначе буду считать предателем.
* * *Висеныч сидел на верстаке и каждому члену бригады «С. 3.», входившему в столярку, молча указывал рукой на другой верстак, — садись. Ребята усаживались тесной семейкой, в середине Ксанка. И когда все сошлись, Висеныч тихо сказал:
— Н-да. — И опустил взгляд на кучу стружек под ногами.
Ребята робко и выжидающе смотрели на любимого учителя, стараясь угадать, что произошло.
На черном осунувшемся лице Висеныча пуще обычного выделялись сизоватые мешочки под глазами. Сегодня эти мешочки подрагивали. Что у него случилось? Может, кто из родных умер? А поделиться не с кем, вот и собрал их, самых близких. Ксанка тихим, робким голосом спросила:
— Виктор Семеныч, что у вас случилось?
— Не у меня одного, ребятки, — печально качнув головой, ответил Висеныч. — У всех нас… — и он рукой очертил круг, объединяя себя с сидящими напротив детьми. — У всех…
Ребята молча и как-то испуганно переглянулись. Низко опустив голову, словно виноватый, ни на кого не глянул только Атнер.
— Ходили мы с Атнером на пасеку, в совхоз. Пришли, смотрим — вокруг ульев черным-черно, все пчелы погибли.
— Мыши забрались? — привстав, спросил Валерка. — Они головки отгрызают пчелам.
— Один улей совсем разворочен, крышка лежит в грязи, рамки валяются. Другой тоже раскрыт. Пчелы замерзли, в грязь втоптаны. — Висеныч всей пятерней провел по затылку, тяжело вздохнул и вытащил из-за пазухи красный флажок. — Вот это было прикреплено к разграбленному улью.
Все, кроме Атнера, увидев флажок со знакомыми буквами, словно по команде, спрыгнули и подбежали к Висенычу.
Ксанка, как бомбу, взяла флажок из рук учителя и стала его рассматривать со всех сторон.
— Что ты им любуешься?! — сердито бросил Атнер. — Ясно, что это подделка. Кто-то на нас наклепал.
— Что-то подделка, а что-то и нет… — тихо и деловито, словно стоит у разгадки страшной тайны, возразила Ксанка. — Вот смотрите, зеленое пятнышко на обороте.
— Ну и что? — вырвав из рук флажок, задорно спросил Атнер.
Ванько спокойно взял у него флажок и, рассмотрев со всех сторон, передал Валерке, а тот — Ахмету.
— Ну что, ты что сама на себя наговариваешь? — подступил Атнер.
— Это наш флажок. Тот, что висел на двери у Евгении Карповны, — уверенно ответила Ксанка.
— Значит, ты разорила пасеку? — закричал Атнер. — Или я! Больше некому!
— Да ты не кипятись! — с досадой махнула Ксанка. — Я только о флажке говорю, что это наш, а все остальное — подделка, поклеп на нас!
— Ксанка права, — пряча флажок, сказал Висеныч, и все затихли. — Идемте на улицу, еще что-то покажу.
За дверью мастерской лежал дном вверх какой-то старый фанерный ящик. Висеныч осторожно поднял ящик и отбросил. На маленьком куске фанеры, которую так бережно укрывал Висеныч, ребята увидели комок густой грязи с глубоким отпечатком большого ботинка или сапога.
— Вот это след того, кто разорил пасеку, — сказал Висеныч. — Я принес его оттуда.
Ребята обступили след и, затаив дыхание, внимательно его рассматривали.
— Взрослый, — заметила Ксанка.
— Конечно, — подтвердил Атнер. — Да еще какой! — Обувь носит, наверное, сорок третий размер.
