Андрей Дугинец - Ксанкина бригантинка
Схватив на посудной полке карманный фонарик, Евгения Карповна выскочила за порог и осветила дверь снаружи. Да, замка вешать не на что. Но есть крючок, которым можно закрыть дверь, чтоб не отошла. И над крючком…
Евгения Карповна даже вздрогнула.
Над крючком была приколота двумя кнопками розовая бумажка, вырезанная в виде флажка, с аккуратно выведенными буквами: «С. 3.»!
Внизу, в правом углу двери заметила какую-то заплатку из фанеры, толкнула ногой, «заплатка» ушла внутрь, под дверь. Наклонившись, Евгения Карповна осмотрела фанерку, привешенную на двух маленьких петлях. И лишь когда из комнаты вышмыгнула Киска и полезла к хозяйке на плечо, поняла, что это лаз для кошек, сделанный более усовершенствованно, чем было в старой двери.
«И о кошках позаботились», — мелькнула благодарная мысль.
Сорвав бумажку, причинившую ей столько хлопот, Евгения Карповна вернулась в дом. Захлопнув дверь, внутри увидела крючок. Хотела запереться. Но махнула рукой, не стала этого делать. И, словно кого-то убеждая, подумала: «Ведь запираюсь я не от воров. У меня и воровать-то нечего. Просто не хочется, чтоб посторонний глаз видел, как я тут живу».
И, огорченно вздохнув, она подошла к столу, чтобы положить флажок, который, казалось, жег руку. Положила на краешек стола. Да так и застыла на месте: перед вазой с таинственно появившимися здесь хризантемами высокой башенкой, один на другом, лежали все ее замки, даже те, которыми она давно уже не пользовалась и не знала, где они валяются. Замков было восемь. Внизу лежал огромный и ржавый. Полупудовый — как назвал его завхоз, когда в первый день поселения Евгения Карповна попросила хоть какой-нибудь замочек. Тяжелый это был сторож, зато надежный. Правда, он так туго открывался и ключ от него был такой увесистый, что Евгении Карповне все это надоело, и она купила поменьше, дюралевый, тот, что лежит вторым. А потом, потеряв ключи, купила еще и еще. И даже не верилось, что их было уже восемь всего лишь за один год жизни в этой хибарке.
Осмотрев стопку замков, Евгения Карповна наклонилась над бумажкой, на которой лежали замки, и прочла написанное печатными буквами:
Запирать от нас не надо,
Мы ведь честная бригада.
«С. З.»
— Бригада? — недоуменно повторила Евгения Карповна. — Так, значит, «С. 3.» — это не один человек, а целая бригада? Еще чище!
И Евгения Карповна тут же тяжело опустилась на стул. Надо было накинуть на плечи теплую безрукавку, включить рефлектор, чтобы скорее согреться. Однако сейчас она ни о чем не могла думать, кроме этой стопки замков, этих стихов и всего, что произошло в ее жилище.
Но вскоре и замки, и стихи, и розовая бумажка с непонятными «С. 3.» отошли куда-то в сторону, забылись. На первом месте стояла эта добротно сработанная дверь, порядок в доме и кто-то невидимый, но добрый, заботливый и даже родной.
«С. 3.»!
Кто же это такой? Ну хотя бы узнать, мальчишки или девчонки? Или и те и другие, судя по умелым рукам, которые здесь потрудились?..
Кошки, как только хозяйка села, устроились у нее на коленях и замурлыкали. Поглаживая то одну, то другую, Евгения Карповна глубоко задумалась, не замечая, что все сильнее и протяжнее кашляет.
Раздумья Евгении Карповны прервал особенно сильный приступ кашля, который кончился болью в груди. Прижимая руку к груди, она прошла к вешалке, надела телогрейку, но кашель уже не оставлял ее в покое ни на минуту.
Выпив кодеину, Евгения Карповна легла в постель. Долго не могла согреться. Ворочалась с боку на бок, пытаясь избавиться от кашля.
К рассвету ей стало жарко, словно в горячо натопленной комнате. Посмотрела даже, не включен ли, случайно, рефлектор.
Заснула только под утро, да и то некрепко. Перед глазами все время, то увеличиваясь, то уменьшаясь, белела свежевыстроганная дверь из душистых сосновых досок.
Утром, проснувшись, она сразу глянула на дверь и тотчас почувствовала, что с этой таинственной заменой двери в ее жизни, в ее взаимоотношениях с ребятами произошло что-то новое, согревающее душу. Теперь она уже не сомневалась, что «С. 3.» — это ребячья добрая затея. И ей хотелось улыбнуться этой проказе. Но тут она закашлялась тяжело, надрывно. И опять потянулась за лекарством.
Однако лекарство ей в это утро больше не помогло…
* * *Нахохлившись, как воробьи в непогоду, Атнер, Ванько и Ксанка сидели на куче дров и смотрели на дверь одинокого жилища Евгении Карповны. Утром ее увезли в больницу. И уже вся школа говорила, что ей грозит туберкулез.
— Это все из-за нас, — вздохнул Ванько. — Она дни и ночи думала про нашу затею, переживала.
— Туберкулез всегда начинается от переживаний. Это правда, — согласилась Ксанка. — Не надо было трогать ее дверь. Пусть плотник сделал бы, а если мы сами, то без всяких «С. 3.». Ее эта тайна совсем доконала.
— Понимаете вы! — насупившись, возразил Атнер. — Раз у нее такое плохое здоровье, ей нельзя было жить в этой сырой «хижине дяди Тома». Вот что!
— Ей сто раз предлагали переселиться в новую квартиру! — ответила Ксанка, сердясь на Евгению Карповну.
— Так чего же она?
— Не знаешь — чего! В новом доме кошкам будет плохо!
— Так и там можно было сделать для них лаз под домом, — ответил Ванько.
Атнер посмотрел на друга, в душе завидуя умной мысли. И вдруг тоже придумал не худшее:
— Ребята, а давайте директора просить, чтоб он переселил Евгению Карповну, пока она в больнице!
— Правильно! — обрадовалась Ксанка, и на глазах у нее даже слезы проступили. В оправдание она тихо добавила, глотая слова: — Мне ее жалко. Ведь больная… — И вдруг спросила: — А где Валерка?
— В столярке, — ответил Атнер. — Он, конечно, жалеет ее. Больных всегда жалко. Но и обида еще не прошла…
— Да мы, если что надо, так и сами справимся, — кивнула Ксанка. — Валерку не надо, конечно, трогать. Придет время, он все обиды забудет. По-моему, он, как и я, долго не обижается…
* * *Учительская была полна народу, собрались все: и учителя, и воспитатели, и технический персонал школы-интерната. Вопрос был важный — надо срочно выяснить, что такое «С. 3.», из-за которого вот слегла в больницу воспитательница.
Не было здесь только Виктора Семеновича. А директор без него не хотел начинать собрания.
Некоторые уже начали нервничать, спрашивали, знает ли он вообще, что тут ждет его весь коллектив. Директор успокаивал, уверенный, что тот с минуты на минуту явится.
Наконец Виктор Семенович шумно вошел, раскрасневшийся, запыхавшийся, словно бежал.
— Что случилось? — удивленно спросил Сергей Георгиевич. — Почему задерживаешь?
Опоздавший виновато развел руками и ответил только одним словом:
— Дела!
Директор встал и, сообщив, зачем так экстренно все здесь собрались, попросил Виктора Семеновича рассказать о своих догадках насчет пресловутого «С. 3.».
Тревожно посмотрев в открытое окно, Виктор Семенович попросил дать ему немножко отдышаться.
Многие нетерпеливо зашаркали, зашевелились. У всех из-за этого внезапного собрания остановилась работа.
Понимая нетерпение товарищей, Виктор Семенович встал. Непривычно ему было выступать на собрании. Поэтому он долго молчал в установившейся тишине.
И вдруг в эту тишину ворвались резкие, заливистые звуки горна, барабанный бой и лязг железа.
Все всполошенно бросились к окну. На месте остался только Виктор Семенович. Он блаженно улыбался и поглаживал свои усы.
Мимо школы шел весь седьмой класс. Сгибаясь под тяжестью, ребята несли железный лом. Впереди всего отряда шли Валерий Рыбаков и Ксанка. Они высоко поднимали натянутое на древке красное полотнище, на котором, как эмблема, красивыми огромными буквами было написано: «С. 3.».
Следом за этими «знаменосцами» шли Атнер и Ванько. Эти несли длинную ржавую трубу, на которой один за другим были нанизаны замки самых разных форм и размеров.
— Валентина Андреевна, — обратился, директор к старшей воспитательнице, — что все это значит?
— Я ничего не понимаю, — бледнея, ответила та.
К окну неторопливо подошел Виктор Семенович и коротко пояснил:
— Вишь ты, Егорыч, «С. 3.»? Это сокращенное, значит: «Смерть замкам».
— Черт возьми! — воскликнул директор, шире распахнув окно. — Чего ж ты мне раньше этого не сказал? Это же здорово! А многие ведь думали об этом не очень хорошо…
— Я партизанил в отряде «Смерть фашизму!». А теперь с удовольствием вступил бы и в этот отряд, — добавил Висеныч, задумчиво покручивая ус.
— Я сам не прочь снять хотя бы один замок! — задорно заявил Сергей Георгиевич.
— На вашу долю еще один остался, — не глядя на директора, ответил Висеныч.
— Где?
— На вашей квартире. К нему невозможно подобрать ключи, фасон допотопный.
