Лора Уайлдер Инглз - Долгая зима
Мама осторожно нажала на столбик. Один человечек перекувыркнулся, а второй занял его место. Первый опустился вниз, второй поднялся вверх, и оба принялись плясать и кувыркаться, кивая головами и дергая руками и ногами.
В полдень мама сварила суп из устриц, Лора накрыла на стол, а Кэрри и Грейс играли с веселыми человечками.
— Устрицы готовы, — сказала мама. Попробовав суп, она поставила кастрюлю обратно на плиту и, нагнувшись, заглянула в духовку. — Хлеб поджарился. Интересно, что делает папа?
— Он носит сено, — ответила Лора.
И тут папа открыл дверь из пристройки. За спиной у него громоздилась куча сена.
— Суп готов? — спросил он.
— Я уже снимаю его с плиты. Хорошо, что скоро придет поезд. У нас кончается уголь. — Тут мама посмотрела на папу и сказала: — Что случилось, Чарльз?
— На северо-западе появилась туча, — медленно проговорил папа.
— Неужели опять пурга! — воскликнула мама.
— Боюсь, что да. Но она должна испортить нам обед. — Папа пододвинул к столу свой стул. — Я навез полный хлев сена и набил им пристройку. А теперь давайте есть устричный суп!
Солнце все еще светило. Горячий суп получился очень вкусным, хотя мама сварила его на сильно разбавленном молоке. Папа накрошил себе в тарелку поджаренного хлеба и сказал, что он вкуснее всякого печенья.
Лора с удовольствием ела вкусный суп, но все время думала о надвигающейся темной туче и прислушивалась.
Ветер налетел внезапно. Стекла в окнах зазвенели, и весь дом задрожал.
— Да уж, это вьюга так вьюга! — воскликнул папа, подходя к окну. Но в окно ничего не было видно. Снежные вихри взвились с высоких сугробов и бешено заплясали на ветру. Небо, солнце, город — все исчезло, утонуло в слепящей круговерти. Дом снова остался один в пустоте.
"Поезд теперь не сможет прийти", — подумала Лора.
— Ничего, девочки, — спокойно сказала мама. — Уберем посуду, откроем свои журналы и спокойно проведем остаток дня.
— А угля нам хватит? — спросила Лора.
— До ужина хватит. А потом будем топить сеном, — ответил папа.
Мороз пробирался вверх по оконным стеклам, от стен несло холодом. Возле печки было слишком темно для чтения. Когда посуду вымыли и убрали, мама поставила на покрытый красной клетчатой скатертью стол зажженную лампу.
Керосина осталось только на донышке, но лампа светилась веселым теплым светом.
Лора развязала пакет с "Другом детей" и вместе с Кэрри принялась перелистывать блестящие белые страницы журналов.
— Выберите рассказ, а я почитаю вам вслух, — предложила мама.
Усевшись между печкой и накрытым яркой скатертью столом, вся семья стала слушать рассказ, который чистым мягким голосом читала мама. Рассказ унес их далеко-далеко от лютой стужи и тьмы. Потом мама прочитала еще два, а остальные решила приберечь на следующий раз.
— Вот видите, как хорошо, что мы не прочли сразу эти чудесные рассказы, а оставили их на Рождество, — заметила Мэри.
Все были очень довольны. Остаток дня прошел незаметно, наступила пора кормить животных.
Вернувшись из хлева, папа на некоторое время задержался в пристройке и притащил оттуда большую охапку жгутов, скрученных из сена.
— Этого тебе хватит, чтобы сварить завтрак, Каролина. Жгуты толстые и крепкие. Они должны хорошо гореть.
— Неужели мы будем топить печку сеном? — удивилась Лора.
— Конечно, будем, — отвечал папа, согревая руки над печкой. — Хорошо, что оно уже лежит у нас в пристройке. На таком ветру столько сена мне бы ни за что не принести, разве по одной травинке в зубах.
Папа так крепко скрутил жгуты, что на вид они казались твердыми, как деревяшки.
— Палки из сена! — засмеялась мама. — Это ты замечательно придумал. С тобой не пропадешь!
— С тобой тоже, — улыбнулся папа.
На ужин была горячая вареная картошка и по куску хлеба с солью. Хлеба больше не было, но в мешке еще осталось немного бобов и несколько брюквин. Ужин запили горячим чаем с сахаром. Даже Грейс дали чая, потому что в доме не осталось ни капли молока.
Лампа начала мигать. Пламя изо всей силы старалось подняться по фитилю, пропитанному последними каплями керосина. В конце концов мама задула лампу, и кухня погрузилась во тьму. А на дворе ревела и выла метель.
— Печка гаснет, так что все равно надо ложиться, — тихонько сказала мама.
Рождество кончилось.
Лора лежала в постели и слушала, как все громче и громче ревет ветер. Он выл, как та стая волков, что окружила их маленький домик в прерии много лет назад, Лора тогда была еще совсем маленькой, и папа мог носить ее на руках. И таким же страшным голосом выл огромный волк, которого они с Кэрри встретили на берегу Серебряного озера.
Ветер ревел разными голосами. Временами Лоре казалось, будто она слышит то вой пумы у Тенистого ручья на Индейской территории, то боевой клич индейцев, которые кружились в военной пляске на реке Вердигрис ночи напролет. Потом до Лоры доносилось то глухое бормотанье множества людских голосов, то пронзительные вопли жертвы, за которой, свирепо воя, гонится стая диких зверей.
Хотя Лора и понимала, что это всего лишь вой ветра и рев бури, она, дрожа от страха, натянула на голову одеяло и заткнула уши. Но ничто не могло заглушить эти жуткие звуки.
Голь на выдумки хитра
Сено пылало жарким пламенем, но сгорало гораздо быстрее, чем дрова. Мама держала вьюшки закрытыми и следила, чтобы огонь не погас. Папа целый день скручивал жгуты из сена, и выходил только в хлев покормить животных. Ветер крепчал, становилось все холоднее и холоднее.
Папа часто приходил на кухню погреться у печки. От стужи у него так онемели руки, что ему было трудно как следует скручивать жгуты.
— Можно, я помогу тебе, папа, — попросила Лора.
Папе очень не хотелось пускать Лору в холодную пристройку.
— у тебя руки слишком малы для такой работы, — сказал он, но, подумав, согласился: — Пожалуй, без помощи мне не обойтись. Один человек не может и закручивать жгуты, и таскать для этого сено. Ладно, пойдем, я покажу тебе, как их делать.
Лора закуталась в папину старую куртку, накинула капюшон, шарф и пошла с папой в пристройку.
Стены пристройки не были обиты досками изнутри. Снег задувало в щели, и он струйками вился по полу.
Папа взял охапку сена и стряхнул с нее снег.
— Если на сене останется снег, в печке он начнет таять, и жгуты будут плохо гореть.
Лора взяла из кучи столько сена, сколько могла охватить руками, стряхнула с него снежинки и, глядя на папу, стала повторять за ним его движения. Сначала он изо всех сил скрутил стебли травы, держась руками за разные концы жгута. Затем подсунул под левый локоть "правый" конец жгута и крепко прижал его к левому боку, чтобы жгут не раскрутился. Потом взял правой рукой другой его конец — "левый", а левой рукой перехватил тот конец жгута, который был зажат под левым локтем. Папа еще раз скрутил жгут, на этот раз подсунув под левый локоть другой его конец. Наконец весь жгут был плотно скручен и согнут пополам. Каждый раз, когда папа скручивал сено и подсовывал его под левый локоть, жгут свертывался спиралью.
Когда весь жгут плотно закрутился, папа соединил его концы, еще раз сложил жгут пополам, бросил на пол твердую сенную палку и поглядел на Лору.
Она старательно повторяла все его движения, но сено скручивалось так крепко, что не складывалось пополам.
— Сложи жгут так, чтобы он немножко ослаб, а потом засунь концы в складки, и пусть он сам закрутится обратно, — пояснил папа.
Лорин жгут получился неровный и мохнатый, а не гладкий и твердый как у папы, но папа сказал, что для первого раза это неплохо, следующий будет лучше.
Лора скрутила шесть жгутов, каждый следующий был лучше предыдущего, а шестой получился совсем таким, как надо. Но она так замерзла, что руки перестали ее слушаться.
— Хватит! — сказал папа. — Собери свои жгуты и иди погрейся.
Они внесли все в кухню. У Лоры от холода совсем одеревенели ноги, а руки покраснели. Когда она поднесла их к теплой печке, те места, которые поцарапало острыми листьями травы, стало больно колоть и саднить. Но зато она помогла папе. Жгуты, которые она сделала, позволили ему согреться, прежде чем им пришлось опять идти в холодную пристройку скручивать новые.
Весь этот и весь следующий день Лора помогала папе скручивать жгуты, мама поддерживала огонь в печке, а Кэрри помогала ей по дому и присматривала за Грейс. На обед мама приготовила печеную картошку и брюквенное пюре с перцем и солью, а на ужин растолкла вареную картошку и согрела в духовке, потому что жарить ее было не на чем — жир кончился. Но ужин был горячий и вкусный, его запили горячим чаем с остатками сахара.
На второй вечер за ужином мама сказала:
— Это последний каравай хлеба. Нам обязательно нужна мука, Чарльз.
