Алексей Мусатов - Мамаев омут. Повести и рассказы
— Ребятам твои опыты очень понравились. И они будут рады с тобой познакомиться, — продолжал Миша.
— Ладно, — нехотя согласился Вовка. — В пятый так в пятый. Только я плавать хочу… И рыбу ловить.
— Всё будет, — пообещал Миша. — Мы ещё морской на соревнование вызовем.
После регистрации Вовка побывал на осмотре у врача, потом помылся под душем, облачился в полотняные трусики, голубую рубашку, белую панаму и стал похож на сотни других пионеров, приехавших в «Чайку».
На другое утро на отрядной линейке вожатый Миша объявил ребятам, кто из юннатов приехал к ним в лагерь отдыхать.
Он назвал несколько имён юных животноводов, чабанов, птицеводов, растениеводов, трактористов, ирригаторов и сообщил, чем каждый из них прославил себя в родном колхозе, поселке или городе.
— К нам также прибыл Вова Горелов из перегудовской школы, — под конец сказал Миша.
— Это какой Горелов? — оживились ребята.
— Тот самый, что плодовые деревья хорошо прививает?
— Хозяин «школьного лесничества»?
— Он самый, — подтвердил Миша. — Ведь так, Вова? Покажись ребятам, пожалуйста…
Вова вдруг почувствовал, что ноги его стали какими-то ватными, непослушными. Вот уж не думал он, что его тёзка Горелов такая известная фигура.
Он с трудом вышел из строя и опустил голову. А Миша между тем говорил, что у юннатов ещё будет время познакомиться, расспросить друг друга о работе, завязать хорошую дружбу.
После линейки к Вовке подошли двое пионеров, мальчик и девочка, оба крепкие, смуглые, темноволосые, с чёрными, как спелая смородина, глазами. Перебивая друг Друга, они о чём-то быстро и горячо заговорили.
Вовка растерянно замотал головой — по-иностранному, мол, не понимаю.
На выручку подоспела девочка-переводчица. Она сказала, что их друзья, болгарские пионеры Василь и Марийка, уже слышали о Вове Горелове и сейчас очень рады лично познакомиться с замечательным советским юннатом. У них в Болгарии тоже много лесов, и пионеры по примеру советских ребят начинают заводить свои «школьные лесничества».
Мальчик и девочка согласно закивали головами и, радушно улыбаясь, стали пожимать «другарю» Вовке вспотевшую руку.
— Не понимаю по-иностранному, — упрямо бубнил Вовка, озираясь по сторонам, где уже столпилось десятка два пионеров.
— Так я ж тебе ясно перевожу… Чего ж тут не понять? — удивилась переводчица и ещё раз повторила слова Василя и Марийки.
Вовка спохватился и тоже стал радушно улыбаться и пожимать болгарским пионерам руки.
— Гут, гут! Очень хорошо! Ол райт! Спасибо! — невпопад забормотал он.
Кругом захохотали.
Потом появился лагерный фотограф и пожелал снять всех пионеров вместе. Он заставил Вовку взять под руки болгарских мальчика и девочку и встать с ними в центре группы. Но Вовка заявил, что он очень плохо получается на карточке, и пристроился во втором ряду. А когда фотограф скомандовал: «Внимание! Снимаю!» — он отклонился в сторону и спрятал голову за плечо какого-то рослого мальчишки.
Фотограф переснял ещё раз, но Вовка повторил тот же маневр и остался в полной уверенности, что лицо его на фотографии не получится.
— Скромность — вещь, конечно, похвальная, — сказал ему Миша, — но зачем же чураться товарищей? А потом, тебе и самому приятно получить карточку — увезёшь домой память о лагере, о друзьях.
— Я потом снимусь… на прощанье, — пообещал Вовка.
А ещё вожатый сказал, что через два дня в лагере зажжется пионерский костёр и на нём выступят юннаты с рассказами о своих делах.
— Надо, Вова, и тебе рассказать о «школьном лесничестве». Ребятам будет очень интересно.
Вовка смешался и метнул на вожатого растерянный взгляд. Выступать на костре? Но он же толком ничего не знает, что там в лесу делали Горелов и его приятели. Да к тому же он приехал в лагерь не за тем, чтобы произносить речи, — он хочет отдыхать, купаться, загорать на солнце.
— Ты что, робеешь? — спросил Миша.
— Не умею я этого самого… выступать там, докладывать, — признался Вовка. — Волнуюсь очень… И заикаться начинаю.
— Ничего, ничего, — успокоил Миша. — Ребята все свои, с полуслова поймут. Так что ты подготовься, обдумай всё по порядку.
И он повёл пионеров на опытный юннатский участок, расположенный на узком участке земли у самого подножия гор.
Проходя мимо делянок и грядок с различными посадками и посевами, Миша пояснял, где какие заложены опыты, и спрашивал ребят, кто из них на какой делянке хочет поработать. Такой уж у них заведён порядок в лагере — весной первая смена отдыхающих заложила опыты, а остальные смены их продолжают.
Вовка выбрал делянку с арбузами и дынями. Как-никак, а он всё же что-то делал у себя в школе в «Сладком» звене. Правда, арбузы здесь были не чета перегудовским — крупные, тяжёлые, звонкие, а от солнечно-жёлтых дынь, казалось, уже сейчас исходил соблазнительный аромат.
Вожатый рассказал ребятам, какие сорта арбузов и дынь выращиваются на делянке, чем их удобряли, подкармливали, как обрабатывали землю.
— К концу месяца будем снимать урожай и определять вкусовые качества наших дынь и арбузов, — сообщил Миша. — А сейчас не мешало бы провести ещё одну прополку. А ну, по коням! В атаку…
Ребята разобрали тяпки и разбрелись по делянке. Вовка отошёл на дальний конец участка. Ох уж эти сорняки, нужны они ему как прошлогодний снег! Из головы у него не выходили слова вожатого: «Так что подготовься, обдумай всё по порядку…»
А как готовиться? Если бы Вовка знал, что в лагере так заинтересуются опытами Горелова, он бы хоть расспросил о них перегудовских ребят, захватил бы какие-нибудь записи, дневники.
— Почему ты одни верхушки срубаешь? Разве так можно? — услышал Вовка голос вожатого. — Сорняки надо с корнем уничтожать, насмерть. Такое уж первое правило у юннатов.
Миша встал рядом с Вовкой, глубоко вонзил в землю тяпку, потом нагнулся и, нащупав рукой подрубленный корень сорняка, вырвал его из грядки.
— Вот так, в таком духе…
Вовка с мрачным видом принялся корчевать сорняки «насмерть».
Вскоре к нему подошёл стриженый большеголовый мальчишка с облупленным носом, тот самый, с которым Вовка ехал вчера рядом в автобусе.
— Слышь, а я и не знал, что ты Вова Горелов, — заговорил он, с любопытством оглядывая его. — Давай тогда знакомиться. Я Шурка Нефёдов. Мы ведь с тобой соседи…
— По палате, что ли?
— Не только… Ты ведь из перегудовской школы, а я из киреевской. Это хоть и в другом районе, но близко. Слыхал про нашу, школу?
— Ага, — наугад ответил Вовка.
— А ты письмо получил?
— Письмо? — удивился Вовка.
— Да понимаешь… Прочитали мы статью о тебе в журнале.
Вовка насторожился. Опять эта статья!.. И о чём в ней только говорится?
— Какая статья? Где? — вырвалось у него.
— А ты что, не знаешь?.. В «Юном натуралисте» напечатана… Как ты с ребятами дикие яблони культивируешь.
— А-а, — спохватился Вовка. — Была такая… помню.
— Ну вот, — продолжал Шурка. — Мы тоже попробовали прививки делать, а у нас ничего не получилось.
— А вы бы читали лучше, — буркнул Вовка. — Там всё расписано.
— Пять раз читали, — признался Шурка. — Только очень мало там написано, как эти самые прививки проводить. В журнале ещё и фотография была напечатана — ты с ребятами чего-то около дикой яблони делаешь. Но тоже ничего не поймёшь. Вот мы письмо тебе и послали. Ты что, не получил его?
— Не было никакого письма, — сухо ответил Вовка, чувствуя, как внутри у него всё замирает. Значит, в журнале напечатана не только статья, но и фотография Вовки Горелова. Этого ещё недоставало!
Ведь достаточно Шурке всмотреться сейчас в Вовкино лицо, и он сразу догадается, что перед ним совсем не Горелов…
Вовка низко склонился над грядкой и вновь принялся за прополку. Он делал это с таким усердием, как будто полоть сорняки было самым излюбленным его занятием, — засовывал пальцы в землю, нащупывал корневища, с треском вырывал их из грядки. Потом Вовка даже присел на корточки и повернулся к Шурке спиной, чтобы только тот не видел его лица.
Что же теперь всё-таки делать? В первую очередь надо отвязаться от этого Шурки, убежать с участка и наедине всё обдумать.
Но как убежать?
— Ты бы рассказал мне поподробнее об этих прививках, — попросил Шурка.
— Ладно, потом. — Вовка дёрнул плечом и вдруг выругался: — А-а, чёрт!..
— Ты что? — спросил Шурка.
— Гвоздь тут в земле… палец поранил. — Вовка замахал рукой, потом быстро замотал носовым платком большой палец левой руки.
— Ты смотри, гвоздь-то ржавый, наверно, — посочувствовал Шурка. — Сходи-ка в медпункт.
— И то схожу, — согласился Вовка и, не оглядываясь, направился в лагерную санчасть.
