Марта Финли - Элси выходит замуж
— Моя дорогая доченька, пусть твоя чаша всегда будет полна!
Тем временем мистер Динсмор повернулся к Травилле и, крепко пожав ему руку, сказал шутливо, желая скрыть чувства, переполнявшие его душу:
— Желаю тебе счастья, сынок.
— Спасибо, папочка, — очень серьезно ответил Эдвард, хотя в его глазах плясали озорные искорки.
Тетушка Уэлти, которая стояла поблизости, ожидая возможности поздравить невесту, покачала головой и сделала племяннику замечание:
— Какой он тебе сынок, Хорас? Мистер Ванилла, от души желаю вам счастья! Но как мне теперь вас называть?
— Эдвардом, тетя Уэлти.
— Ах да! Эдвард. Хорошее имя. Его очень легко забыть. Элси, дорогая, ты вела себя очень мужественно. Как львица! Пусть тебе никогда не будет жаль, что ты не выбрала тот путь, который предпочла твоя старая тетя.
— Одиночество не может принести счастья! — насмешливо заметила Анна, услышав слова мисс Стэнхоп.
— С возрастом взгляды у людей меняются, — мягко ответила ей мисс Стэнхоп, — и многие начинают высоко ценить свободу и покой.
— Осмелюсь заметить, что годы не оказали на взгляды миссис Анны Персиваль никакого влияния и не сделали ее такой счастливой и довольной, как мою старую незамужнюю тетушку, — сказал мистер Динсмор.
— Будем надеяться, что Анна найдет свое счастье, папа, — сказала Элси, тепло принимая поздравления от зловредной родственницы.
Гостей, приехавших в этот торжественный день в Оакс, было слишком много, чтобы упомянуть о каждом. Прибыли все Динсморы с женами, мужьями и прочими чадами и домочадцами, а также почти все Аллизоны. Но Гарольд Аллизон не приехал и даже не ответил на приглашение.
Правда, в самом конце венчания Элси показалось, что в сумраке, за настежь раскрытой входной дверью, мелькнуло бледное лицо Гарольда. Но она не была уверена, потому что лицо сразу же исчезло.
— Гарольд приехал? — спросила она у Ричарда, когда тот подошел, чтобы поздравить новобрачных.
— По-моему, нет. Я его не видел. Не представляю, что случилось. Гарольд очень обязательный, и вдруг — такая безответственность!
Среди гостей был и Гарри Дункан, который, как и обещал, выкроил пару недель и приехал на свадьбу. Он всячески пытался заслужить благосклонность жизнерадостной, голубоглазой Мэй Аллизон. А брат Мэй, Ричард Аллизон, был очарован красотой смуглой и грациозной Лотти Кинг.
Гости чувствовали себя свободно и непринужденно. В столовой их ожидал роскошный банкет, и вскоре все перешли туда.
Сверкал хрусталь, матово светился тонкий китайский фарфор, сияли приборы из золота и серебра. Были поданы изысканные блюда, способные удовлетворить вкусы самого привередливого гурмана. Благоухали цветы. Букеты стояли на столе, на окнах и на шкафах с антиквариатом. Гирлянды были прикреплены на коврах, на косяках дверей и над камином. Дивный аромат цветов смешивался с запахами фруктов, дорогих вин и кушаний. Негромко звучала красивая музыка—в столовой играли невидимые гостям музыканты.
Погода стояла ясная, теплая. Воздух на улице был приятен и свеж, и поэтому окна и двери оставили открытыми. Через них были видны сотни ламп, которые сияли в листве деревьев, ярко освещая поместье.
Вскоре аллеи, сад, лужайки, цветники наполнились многочисленными гостями, которые, воздав должное обильному угощению, вышли прогуляться. В неподвижном вечернем воздухе разливалась тихая музыка, слышались веселые разговоры и радостный смех. Звуки эхом отражались от холмов, и казалось, что людей гораздо больше, чем на самом деле.
Элси незаметно удалилась и быстро сменила роскошный подвенечный наряд на удобное, элегантное дорожное платье. В нем Элси была так же красива, как и в свадебном.
Переодевшись, она пошла прощаться с близкими родственниками и подругами, которые специально собрались в библиотеке.
Семейный экипаж мистера Динсмора, легкий на ходу, вместительный, удобный, стоял у дверей. Серые в яблоках кони, готовые отправиться в путь, горячились и нетерпеливо били копытами. Новобрачные отбывали в порт, чтобы пересесть на пароход до Нового Орлеана. (Вслед за ними в более скромном экипаже ехали слуги.) А из Нового Орлеана путь Элси и Эдварда лежал в Вайемид, где они собирались провести медовый месяц — план, который созрел в голове Элси еще год назад.
Элси тепло попрощалась с близкими — с миссис Травиллой, тетей Уэлти, мамой Розой и братом, маленьким Хорасом (сестричку Розочку, которая уже давно спала, Элси поцеловала в кроватке).
Остался только обожаемый отец. Когда Элси подошла к нему, от ее оживленности и спокойствия не осталось и следа. Обвив руками папину шею, она разразилась рыданиями:
— Папа, папочка, ох, папа!
Эти слезы чисты и чудесны,
Дивен свет молодого лица —
Белоснежной голубкой невеста
Вылетает из дома отца...
Зов любви — неизведанной, новой —
И пугает ее, и манит.
Но любовь, что ей с детства знакома,
Как святыню, она сохранит.
Мистер Динсмор, утешая дочь, с нежностью погладил ее по голове и сказал:
— Доченька, мы расстаемся ненадолго. Бог даст, все мы будем живы и здоровы, и через несколько недель я вновь обниму тебя, мое сокровище. Время летит быстро. Будем с тобой переписываться. Я стану писать тебе каждый день.
— Да, да, драгоценный мой папочка. А я каждый день буду тебе отвечать!
Мистер Эдвард Травилла стоял рядом. Было заметно, что он искренне сочувствует Элси и мистеру Динсмору. Но вот, держа отца за руку, Элси подала вторую руку мужу. Два джентльмена вместе провели ее к экипажу, усадили и обменялись сердечным рукопожатием. Мистер Травилла сел рядом с Элси. Сопровождаемый хором прощальных возгласов, экипаж быстро укатил прочь.
— Дорогой мой, пожалуйста, не грусти, — с любовью сказала Роза, взяв мужа за руку. — Ведь замужество Элси — обретение, а не утрата. Дочери ты не лишился, да еще приобрел сына.
— А мне чудится, что я расстался с ней надолго... навсегда, — со вздохом ответил мистер Динсмор. — Кажется, что без Элси дом опустел! — он тряхнул головой, отгоняя грустные мысли, улыбнулся жене и поцеловал ее. — Пойдем, дорогая! Нам некогда печалиться. Мы должны вернуться к гостям и проследить, чтобы всем было хорошо.
Глава 13
Невеста и жена — ты жизнь моя! Нам вместе через скорбный мир идти К воротам за пределы бытия, Где ждут нас неизвестные пути. Едины в каждой мысли, в каждом деле, Пойдем с тобой к высокой, трудной цели.
Альфред Теннисон. «Принцесса»
По щекам Элси неудержимо струились слезы. Час настал: несмотря на то, что расставание с отцом было в высшей степени условным, она вдруг ощутила себя полностью отделенной от него, словно безвозвратно переступила порог до мелочей знакомого, привычного и уютного родного дома и сразу очутилась в новом, огромном, неизвестном ей мире. И замерла, одинокая, осиротевшая, не понимающая, что делать, как себя вести, к кому прилепиться. Но состояние потерянности длилось недолго: Элси бережно обняли мужские руки, такие же сильные, как руки отца. Это были объятия, наполненные нежностью и добротой. В таких объятиях женщина обретает покой. Убирая с влажного горячего лба прядь волос, она опускает утомленную голову на плечо мужа, и слезы ее высыхают.
— Жена! Моя драгоценная жена!
От слов Эдварда и, особенно, от интонации, с которой они были сказаны, Элси затрепетала. Отчаяние от расставания с самым дорогим для нее человеком утихло. В сердце шевельнулось новое светлое чувство. Оно росло, изгоняя страх и одиночество. «К мужу твоему влечение твое» (Быт.3:16), — вдруг всплыли в ее памяти слова Писания, и душа Элси наполнилась радостным ощущением покоя, защищенности, принадлежности мужчине, женой которого ей суждено быть отныне и навсегда — и на земле, и в вечности.
— Муж. Мой муж, — несмело прошептала она, заглядывая в серые, все понимающие глаза. Было очень странно называть мистера Травиллу мужем. Элси даже показалось, что она совершает непростительную дерзость. — Мой милый, добрый друг, не огорчайтесь и не сердитесь на меня из-за моих пустых, глупых слез.
— Не пустых и не глупых, дорогая. Они вполне естественны и оправданы. Я хорошо понимаю тебя: никто лучше меня не знает, кем долгие годы был для тебя отец.
— Он был мне и отцом, и матерью.
— А еще верным другом и мудрым наставником, которому ты всегда доверяла. Я знаю, моя маленькая женушка, чем ты пожертвовала ради меня! Только Богу известно, как сильно я тебя люблю, как высоко ценю твою жертву, и какое бесконечное блаженство ты внесла в мою жизнь и в мою душу!
