Лидия Чарская - Синие тучки
А ему так интересно смотреть туда.
Прежде там не было так интересно, а с того вечера, как он слышал разговор мамы с фрейлейн, Витик положительно только и думает, что о соседней даче и ее обитателях.
Три дня тому назад, когда шел дождь и Витик не ходил на прогулку, а сидел в детской и устраивал смотр оловянным солдатикам, которых у него было целых четыре коробочки, он слышал, как мама говорила фрейлейн в соседней комнате:
— Ради Бога только, чтобы Витик как-нибудь не увидел его.
— Нет, нет, не беспокойтесь, я буду следить, — отвечала фрейлейн.
— Ведь это чудовище! — ужаснулась мама, — и подумать, что такое чудовище поселилось с нами рядом! Пожалуйста, берегите Витика, прошу вас!
— О, будьте покойны! Витик и не увидит его! — поторопилась успокоить маму бонна.
Витик навострил ушки, страшно заинтересованный разговором, но было уже поздно: он не услышал ничего. Мама ушла в столовую, фрейлейн пришла к нему и строго-настрого запретила тут же подходить к забору, отделяющему «уголок» от соседней дачи.
Витику ужасно интересно было узнать, что это за чудовище, о котором говорили мама и фрейлейн, с рогами оно или с хвостом и бросается ли чудовище на людей или сидит на привязи.
— Фрейлейн, а оно кусается? — спросил он робко бонну.
— Кто? — не поняла фрейлейн.
— Да чудовище, о котором вы сейчас говорили?
Но тут фрейлейн страшно рассердилась и сказала, что Витик скоро состарится, если будет все знать, и велела ему забыть про чудовище.
Но вот тут-то Витик и не мог сладить с собою. Чудовище не выходило у него из головы с этой минуты.
Его поминутно тянуло теперь в «уголок», и он не отрываясь смотрел в чужой палисадник, через отверстие между двумя смородинными кустами. К забору, однако, Витик подходить не смел. И не оттого, чтобы боялся. Нет! Витик никогда не был трусом и даже не боялся лягушек, в то время как фрейлейн благим матом кричала, завидя их; а просто Витику запрещено было подходить к забору, а Витик был послушный мальчик. Он приходил в «уголок» в те часы, когда фрейлейн была занята чем-либо, и думал о чудовище, благо думать ему не было запрещено.
И чудовище представлялось Витику то в виде огромного льва, с мохнатой гривой, то в виде длинной-предлинной змеи.
Ах, как ему хотелось повидать его хоть одним глазком… хоть на минуточку. Ведь Витик не был трусом и потом… потом…
Уж очень ему хотелось повидать чудовище!
II.Витик лежит в своем уголке. Фрейлейн отпустила его в сад, потому что он только раздражает ее сегодня, и зубы у нее при нем болят сильнее.
Ах, что за прелесть «уголок» Вити! Это совсем, совсем особенный уголок!
В то время как за изгородью сада по шоссе снуют люди, кричат разносчики и серая пыль клубится столбом, здесь чудо как хорошо, зелено и уютно! Белые, желтые и розовые кашки мелькают тут и там в зеленой траве. Быстрые ящерицы скользят мимо и смотрят во все глаза на маленького мальчика, растянувшегося в траве. Витик не боится ящерицы. Уже если чудовища он не боится, то уж ящерицы и подавно!
Он с наслаждением потягивается, жмурится, как котенок, и думает все об одном и том же:
«С рогами чудовище или с хвостом? на цепи или ручное? И увидит ли его когда-нибудь он, Витик?»
III.Витик сам не заметил, как уснул, лежа на мягкой траве в своем уголке.
Лежал, лежал и уснул.
Вдруг чувствует во сне, как что-то холодное прикасается ему к носу. Витик мигом просыпается.
— Лягушка! Бррр… — вздрагивает мальчик.
Он, конечно, не трус и не боится лягушек, но кому же приятно, когда лягушка усядется вам на нос?
Громкий хохот раздается где-то близко, близко около него.
Витик вскакивает на ноги и смотрит перед собой большими, круглыми от удивления, глазами.
На заборе, отделяющем «уголок» от соседней дачи, сидит мальчик быстроглазый, стройный, хорошенький. На нем рваная курточка с матросским воротником и щегольские желтые сапожки.
Очевидно, курточку он порвал только что, когда лез на забор, потому что все остальное в костюме мальчика новешенько и чисто. Лицо его весело улыбается и губами, и глазами, и щеками. Во всем улыбка. Даже задорно вздернутый носик и белокурый хохол над лбом улыбаются тоже…
— Вот так ловко! — смеется мальчик, — прямо в нос угодил и не целился даже!
Тут только Витик понимает, в чем дело; не лягушка его задела за нос, а небольшой резиновый мячик, который валяется здесь же в траве.
— Что это ты на меня глаза выпучил? — говорит мальчик. — Шагай ко мне! Влезай на забор! Ну, живо! — командует он.
Но Витик очень хорошо помнит, что ему запрещено подходить к забору, и не двигается с места.
Тогда веселый мальчуган в одну минуту спрыгивает на землю, подскакивает к Витику и, дернув его за белокурый локончик, красиво вьющийся на лбу, говорит:
— Здравствуй!
Витику не нравится, что с ним так здороваются, и он хмурит брови. Мальчик замечает это и хохочет громче.
— Федул, что губы надул? — кричит он.
— Совсем я не Федул, — обижается Витик, — а Витя.
— Ну, ладно, Федул или Витя, не все ли равно? — вскричал весело мальчик. — А вот что разиня ты, так это верно! Лежит в этаком довольстве — смородина сама в рот лезет, а он и ягодки не отведал.
И с этими словами веселый мальчик быстро подскочил к кусту, с которого свешивались зеленовато-розоватые ягоды красной смородины, которая могла поспеть не ранее, как через месяц, и с жадностью стал их есть.
— Мне запрещено кушать ягоды! — произнес Витик, глядя на мальчугана, уписывающего смородину за обе щеки, — она еще не поспела.
— Вздор! — прервал его тот. — Или ты трусишь? боишься животик бобо будет, касторки дадут, в постельку положат? — поддразнил его мальчик и смеялся. — Ах ты нюня, девчонка!
Но тут уже Витя не выдержал дольше и, чтобы выказать своему незваному гостю, что он не нюня и не девчонка, стал рвать ягоды по примеру того и класть их в рот. Ягоды были кислые-прекислые, и Витику они не нравились совсем, но, чтобы не отставать от своего нового приятеля, он все ел и ел без конца. Наконец весь рот у него стянуло от неприятного ощущения кислоты и под ложечкой стало неприятно сосать и пощипывать. К тому же один вопрос занимал Витика гораздо больше ягод. Ему ужасно хотелось расспросить веселого мальчика, где спрятано чудовище у них на даче и какое оно на вид, с рогами или с хвостом?
Он уже было и рот раскрыл для этого, как вдруг веселый мальчик отскочил от куста и изо всех ног кинулся к забору.
Через минуту оттуда послышалось жалобное мяуканье и снова появился из-за кустов веселый мальчик, но уже не один, а с большим жирным котом на руках.
— Вот так толстяк! — вскричал он, показывая кота Витику, — в жизни не видел такой здоровенной кошки. Он, поди, и играть не может, неповоротлив, как тюфяк. Сейчас попробуем!
И, прежде чем Витик успел остановить веселого мальчика, он вытащил из кармана кусок бечевки и, сорвав большой лист лопуха, стал привязывать его с помощью веревки к хвосту кошки.
Задумано — сделано!
Кошка делает движение и лопух за нею. Кошка вправо — и лопух вправо. Кошка влево — и лопух за нею. Кошка совсем очумела, кружится волчком по полянке, а веселый мальчик заливается-хохочет.
— Вот так тюфяк! Отлично двигается!.. А я-то думал…
Но тут произошло нечто совсем неожиданное и для Витика, и для веселого мальчика.
Обозленный коташка вместо того, чтобы по-прежнему кружиться в погоне за собственным хвостом, метнулся к тому месту, где сидел Витик, и изо всех сил оцарапал его за щеку.
Витик сначала закричал благим матом, потом заплакал навзрыд. Кошка с лопухом в ту же минуту исчезла куда-то, а веселый мальчик подскочил к Витику и стал его утешать.
— Ну, ну, не реви… будет! Велика важность, кошка цапнула! До свадьбы заживет. Не реви! Смотри, как я кораблик спускать буду!
Витик перестал хныкать при слове «кораблик» и внимательно осмотрелся кругом, ища, где бы мог находиться кораблик. Но его нигде не находилось. Тогда веселый мальчик расхохотался своим громким смехом.
— Думаешь, нет кораблика? Надул я тебя, — смеялся он. — А вот! разве не кораблик?
И самым неожиданным образом он подскочил к Вите и, сдернув у него с ноги желтую туфельку, подбежал к пруду и пустил ее на воду.
Витику это так понравилось, что он и сам рассмеялся.
И правда, кораблик! Плавает роскошно, точно на парусах.
С одной ногой в чулке, с другой в туфле, Витик со всех ног несется к пруду. Веселый мальчик уже там и отталкивает Витину туфлю от берега большим суком.
— Бери вон ту палку и делай то же! — командует веселый мальчик Витику и бросает ему такую же жердь, найденную тут же у пруда.
Витик не заставляет себя просить вторично и тоже отталкивает туфлю от берега поднятым суком. Но туфля не слушается; она завязла в тине и не хочет плыть. Витик тянется еще дальше от берега своим суком и вдруг…
