Виктор Сидоров - Федька Сыч теряет кличку
Сыч поморщился.
– Подрались. Вчера…
– Вчера подрались, а сегодня плачешь, – улыбнулся Андрюшка.
Сыч хотел ответить, но губы его задрожали, а на глазах выступили слезы. Андрюшке стало не по себе. Если Сыч плачет – дело, видать, серьезное.
– Сильно больно? Да?..
Сыч поднял глаза и тихим, дрогнувшим голосом выдавил:
– Мой папка помер…
– Папка?! Как помер – совсем? – испуганно воскликнул Андрюшка.
– Конечно, совсем. Сейчас приезжали – сказали… В какой-то канаве нашли… От водки…
Андрюшка был потрясен. Как Сыч теперь жить будет? Ведь один остался на свете. То, ради чего Андрюшка шел сюда, совершенно вылетело из головы. Сидит, молчит и смотрит на Сыча, а тот будто заснул. Да только кто спит с открытыми глазами! Но вот Сыч глубоко вздохнул, проговорил:
– Жалко батю… Бил крепко, а жалко… Он ведь сам по себе хороший, с горя таким стал…
Взглянул на Андрюшку, а в больших серых глазах такая тоска…
– Ты, Сыч, сильно не переживай. У нас ведь и без родителей не пропадешь. В детдоме жить будешь. Там хорошо. Я заходил раз к знакомому пацану, видел…
Сыч медленно покачал головой.
– Я в детдом не пойду. У меня дядя есть. Дядя Боря. Он ракетчик. Хочет к нам, то есть ко мне… Ну, в наш дом приехать… Я письмо вчера от него получил… И фотографию.
Андрюшка подскочил.
– Ну вот! Еще лучше получается. Дай-ка карточку посмотреть.
Сыч исподлобья взглянул на Андрюшку: «А вдруг и этот начнет насмехаться?» Но потом достал из кармана письмо и фотографию, нерешительно протянул Андрюшке.
Дядя Боря Андрюшке понравился. Письмо прочел внимательно, повернулся к Сычу.
– Ответ написал?
– Нет.
Андрюшка предложил сейчас же ответить, сообщить, что умер отец, и попросить дядю Борю ехать побыстрее. Сыч ожил, разыскал листок бумаги, сел за стол. Андрюшка дал ему авторучку. За полчаса они вдвоем написали хоть и грустное, но довольно подробное письмо. Конверта у Сыча, конечно, не оказалось, и ребята отправились на почту, которая была недалеко от Андрюшкиного дома. По дороге Андрюшка рассказал Сычу о «Веселом керогазе», о Тимке, который не испугался горячей воды и устранил аварию, а главное, о мотоцикле, подаренном Агнией Петровной. Сыч заинтересовался Андрюшкиным рассказом, однако в то, что ребятам подарили мотоцикл, пусть даже поломанный, не поверил. Поэтому, запечатав письмо и бросив его в почтовый ящик, Андрюшка повел Сыча в «Веселый керогаз» показать машину.
Работа в мастерской шла полным ходом. Было оживленно и шумно. Стучали молотки, гремело железо, валил удушливый дым из-под раскаленных паяльников. Сыч остановился: он представлял, что «Веселый керогаз» – это грязная запущенная сараюшка, в которой торчат двое-трое ребят и чинят от скуки ведра и кастрюли. Оказалось все совершенно иным. Ему было удивительно, что на окнах висели шторки, а на подоконниках алели кустистые герани, что в мастерской полно ребят и все они не просто заняты, а увлечены своими делами. Сыч внимательно оглядел верстаки с новыми поблескивающими тисками, полки-клеточки, которые протянулись во всю длину и высоту стены. В клеточках стояли чайники, электрические утюги, кастрюли, электродуховки, плитки и даже лежал самовар. А на каждой вещи прикреплена проволочкой бумажка с фамилией владельца.
– Это, – пояснил Андрюшка, – готовая продукция.
«Ого! – качнул головой Сыч. – Будто все сговорились ломать и нести сюда вещи на починку. Уж больно много!» Но, конечно, никто специально не ломал ни посуды, ни электроприборов. Просто нашлось где ремонтировать, вот люди и понесли их в «Веселый керогаз». Несли теперь уже чуть ли не со всего квартала.
Подошла Светка с толстой тетрадью в руках. «Журнал работы», – как называла эту тетрадь Светка. Туда она записывала, кому и что отремонтировал «Веселый керогаз». Сыч еле узнал Светку, так она изменилась за два года.
– А ты чего пришел сюда? – свысока глянула она на Сыча. – Как клиент или просто посмотреть?
Сыч растерялся, промычал что-то неопределенное. Светка оглядела его критически и важно произнесла:
– Вообще-то сюда посторонним вход запрещен, – и пошла гордой начальнической походкой. Сыч смущенно улыбнулся:
– В самом деле нельзя?
Андрюшка захохотал.
– Да брось ты! Она у нас такая. Сама себя в начальники назначила и теперь командует. Идем в ту комнату.
И тут Сыч увидел мотоцикл. Самый настоящий «ИЖ». Приземистый, руль, как рога. У мотоцикла возились измазанные маслом Тимка и Алька. У Тимки одна рука была забинтована.
– А, Сыч, – произнес он. – Здорово. Ты как попал сюда?
– Да вот Андрюшка привел…
Тимка пододвинул табуретку.
– Садись. А мы вот решили пока разобрать машину, посмотреть что и как. Если сумеем исправить, тогда покатаемся. – И Андрюшке: – Гляди, я уже инструкцию нашел и книжку. По ним отремонтируем и соберем.
Будто на другую планету попал Сыч. Здесь все не то: не те заботы, не те разговоры, да и ребята совсем другие. Когда приятели Сыча собирались вместе, разговор у них шел лишь о деньгах, о предстоящем или законченном «деле», о развлечениях. Трудно представить Генку и Жмыря с молотками и ключами в руках. А ведь, пожалуй, интересно повозиться с мотоциклом. Видал, как Тимка орудует! И Андрюшка, и этот головастый с большими ушами – Алька.
Смотрел, смотрел Сыч на ребят, не вытерпел, взялся помогать.
Пришел Фаддеич, достал трубку, закурил, помолчал:
– А кто из вас мотор ладить может?
Ребята приостановили работу, обернулись к Фаддеичу.
– Никто, – сказал Тимка.
Фаддеич крякнул, недовольно запыхал трубкой.
– Нехорошо. Машина – не забава. Она умелые руки любит. Сломать машину каждый сможет.
Ребята смущенно переглянулись, а Тимка бодро заявил:
– У нас книга есть про мотор. Научимся.
– Вишь ты, шустрый какой: «Научимся!»
Встал, подошел к мотоциклу, не торопясь и очень внимательно остукал его.
– Мотор еще послужит, коли руки приложить… Ну-ка, парень, дай ключи, – обратился он к Андрюшке.
С Фаддеичем дело пошло быстрее и интересней. Он называл каждую деталь, объяснял, для чего она нужна. Тимка с восхищением подумал: вот дед так дед! За что ни возьмется, все умеет и знает. Конечно, если Фаддеич поможет – будет у них мотоцикл! Сидит Тимка и мечтает о том, как будет отремонтирован мотоцикл, как раздобудут они коляску к нему, как каждый научится водить машину. А тогда, тогда!.. Да что там говорить! В какие путешествия можно отправиться! Взять ружье, набрать еды – и айда в Кулундинские степи, на Кучукское озеро или махнуть в Горный Алтай. Там, говорят, такая красота, что и во сне не приснится! Забраться куда-нибудь в глушь, разбить палатку, развести костер и целую ночь рассказывать необычайные истории…
Пока Тимка про мотоцикл, про коляску да учебу говорил, ребята не особенно прислушивались. А как дошел до путешествия, побросали все, заинтересовались. Андрюшка вздохнул.
– Мотоцикл маленький. Сколько ребят усядется? Самое большое пять. А куда палатку, куда бензин, еду, снаряжение? Вот бы автомашину свою, дворовую иметь! Хотя бы «Москвича». Тогда другое дело! Тогда в любое путешествие можно ехать.
Размечтались ребята. Тихо отложил инструменты и Фаддеич. Задумался старик, о трубке своей забыл, устремил взгляд через окно куда-то далеко, далеко.
– А если тележку сделать и мотоциклетный мотор на нее поставить? – говорит Алька. – Потянет?
– Пожалуй, – отозвался Андрюшка.
– Вряд ли, – покачал головой Тимка.
Отвел глаза Фаддеич от окна, слушает ребят, улыбается в заскорузлую рабочую руку. Как понятна старику красивая мальчишеская мечта о далеком путешествии в неизведанные края! «Ах вы, галчата», – думает растроганно Фаддеич и неторопливо набивает трубку. Давно ему не было так легко и радостно, как здесь, в этом «Веселом керогазе». Словно частицу молодости вдохнули в старика мальчишки. С ними он снова почувствовал себя занятым, нужным и рабочим человеком. Смотрит Фаддеич на ребят и вспоминает свое собственное далекое детство. И он мечтал о путешествиях. Еще как мечтал! Да все попусту. Десяти лет ушел к кулаку работать. Потом был и плотогоном, был и рыбаком, столяром, мотористом, слесарем. Да разве упомнишь все. Пришла гражданская война. Партизанил. Бил беляков по всей Сибири. Потом снова работал. Так и ушла мальчишеская мечта, оставив лишь грустное и трогательное воспоминание.
– Можно баркас с мотором сделать, – глухо говорит Фаддеич, снова глядя в окно. – Тогда до самого Ледовитого дойти можно.
Ребята притихли, будто оглушенные словами старика.
– Баркас?! С мотором?! – воскликнул Тимка. – До Ледовитого?
Нет, это слишком прекрасно! Баркас, чайки, убегающие берега Оби, Новосибирское море, тайга, Ледовитый океан… Только одни эти слова заставили замереть сердца. Нет, в такое счастье трудно сразу поверить. Но ведь это говорит Фаддеич! Не он, не Андрюшка или Алька, а Фаддеич. Значит… значит…
