Борис Тартаковский - Мальчишка ищет друга
Пятиклассники обещали, что будут помогать рабочим изо всех сил.
— Но прежде всего, ребята, вы помогайте друг другу, — предупредил Андрей Шевякин, — чтобы хорошо учились не только Колька Пышнов и Катя Руденко, а все пионеры.
Запятая не на своём месте
Тошка не бросил своего крольчатника, но всё же с каждым днём всё больше и больше втягивался в заводскую жизнь. И в этом немалую роль играл Фёдор Калина — тот самый Калина, который сомневался, выйдет ли из Антона толк.
— Кто старое помянёт, тому глаз вон, — в первый же день заявил Калина. — Мы не назад, а вперёд смотрим. Так и называют нас: вперёдсмотрящие. Покажешь себя настоящим человеком, так, может быть, и в бригаду возьмём, когда закончишь ученичество. Всё зависит от самого тебя. Ясно?
— Ясно, — покорно ответил Тошка, хотя ему было ясно только одно: неуютно ему в этом огромном, грохочущем цехе, неуютно и на душе неспокойно.
Учителем Антона был Фёдор Калина, но Тошка чувствовал, что постоянно находится под ревнивым присмотром всей бригады. Первое время он неотступно думал, как-то поживают его кролики, ежи и мыши, как управляются без него Аркаша Чухрай и Витька Стременной. По неопытности могут ещё беды наделать…
— Смотри не зевай! — окликал его Фёдор Калина. — Не с кроликом имеешь дело…
Калина рассказывал о своём станке, о работе цеха.
И вдруг он обнаружил, что Тошка не знает правил умножения десятичных дробей!
— Ты сколько классов окончил? — удивился он.
— Семь.
— А не знаешь, что проходили в пятом! Ну, где ты поставил запятую? Это ведь десятичная дробь. — И Калина с отчаянием воскликнул: — Этак мы загубим всю работу!
В другой раз Калина обнаружил, что Тошка не знает геометрии.
— Как же ты вычислишь угол? — возмутился Калина.
Тошка отвёл в сторону серо-голубые глаза. Ему стало не по себе.
— Так, брат, дальше не пойдёт, — через неделю решительно заявил Калина. — Тебе учиться нужно. Подавай заявление в вечернюю школу.
Но Тошка испуганно замахал руками.
— Я всё давным-давно перезабыл.
— А я тебе помогу вспомнить. Пойми, Антон, без знаний ты никогда хорошим рабочим не станешь. Сам убедился. Если бы я доверился тебе, мы бы сняли с каждой заготовки на несколько миллиметров больше и испортили бы деталь.
Калина твёрдо заявил:
— Учиться нужно, обязательно!
Но товарищам по работе Фёдор ничего не сказал о Тошкиных промахах. Напротив, когда подошёл Андрей Шевякин и приветливо спросил, как идут дела, Калина ответил:
— Думаю, толк будет. Парень смекалистый. А в первые дни кто ошибок не делает?
Таких людей, как Фёдор, Тошка ещё не встречал. Узнав о болезни Тошкиной мамы, Фёдор заволновался, будто беда стряслась с его собственной матерью.
— Может быть, тебе денег нужно? — спросил он.
У Тошки блеснули глаза. Он не мог равнодушно слышать о деньгах. Как можно отказаться, когда их предлагают? Он сразу состроил жалобную гримасу. Калина понял это по-своему и торопливо сказал:
— Ты, Антон, не беспокойся. Зарабатываю я столько, что хватает и на меня, и на мать, да ещё деду посылаю каждый месяц. Заработаешь — отдашь.
И тут, неожиданно для самого себя, Тошка отказался от денег.
— Вот что, — решительно заявил Калина. — Завтра у тебя первая получка. Это, брат, событие! Знаешь, что мы сделаем?
— Что?
— После работы вместе сходим на колхозный рынок и купим твоей маме апельсинов. Для больных это хорошо. И вместе отнесём.
— Апельсины дорогие…
— Ничего, Тошка! Что Калина решил, то и сделает. Кстати, познакомлюсь с твоей мамой. Пусть порадуется первым успехам сына.
Мама действительно обрадовалась. Так обрадовалась, что не могла удержать слёз. Она благодарно смотрела на Федю — неуклюжего парня с круглым лицом, и он казался ей необычайно красивым, добрым и сильным. Она почувствовала, что с таким человеком её Антоша не пропадёт.
Наступили сумерки, когда Тошка возвратился домой. Он сразу кинулся в крольчатник. Там хлопотали Аркаша Чухрай и Витя Стременной. Перебивая друг друга, ребята рассказывали, что сделали за день. Тошка видел, что мальчики усердно поработали, но не хвалил их, чтобы не загордились. Наоборот, он заявил, что клетка шиншиллы плохо вычищена, у белых великанов мутная вода, в крольчатнике тяжёлый запах.
Он ходил по крольчатнику, заглядывая в клетки, привычно запуская пальцы в пушистую кроличью шерсть, и вдруг остановился. А что если бы его сейчас увидел Калина или Феня Рубашкина? Ему стало стыдно. У него даже в горле запершило. Махнув рукой, он вышел из сарая.
Когда Антон возился с замком от квартиры, на лестницу вышла старуха Панина.
— А к тебе какой-то парень приходил, — сообщила она. — Стучался, стучался. Странный такой…
— Он говорил что-нибудь?
— Как же, поговоришь с таким. Зыркнул только своими глазками и спрашивает: «А где Антон Пугач, не знаете?» Как же не знать, говорю. На заводе… Слава богу, может, наконец остепенится парень, настоящим делом займётся… «Скажите ему, бабушка, — отвечает, — что был Репа. И что я ещё приду. Так и скажите: придёт, мол…»
Хлопнув дверью, Антон скрылся в своей комнате.
Что у тебя в рюкзаке?
Недели две спустя после проверки, устроенной рабочими в пятом «А», ребята узнали, что бригаде Андрея Шевякина присвоили звание коллектива коммунистического труда.
Особенно доволен был Юра Погорелец.
— Мы можем гордиться нашими друзьями, — говорил вожатый. — Многие советские люди уже сегодня работают и живут так, как будут работать и вести себя люди в коммунистическом обществе.
— А мы можем стать учениками коммунистического общества? — спросила Люся Карпенко.
Все засмеялись.
— Почему вы смеётесь? — рассердилась Люся. — Ничего смешного нет.
— Смешно, что этот вопрос задала ты, Сорока, — ответил Колька Пышнов. — Если хорошенько подумать — тебя нельзя назвать ученицей даже сегодняшнего дня.
— А какого же дня?
— Вчерашнего.
— Почему вчерашнего?
— Потому что ты учишься и ведёшь себя, как ученики вчерашнего дня. Получаешь двойки, говоришь, что работа дураков любит…
— А что, ребята, если провести сбор «С чем мы идём в коммунизм?» — спросил вдруг Юра.
— А шефы будут? — заинтересовались пионеры. Так они называли бригаду Андрея Шевякина.
— Разумеется, будут. Сбор проведём в цеху. Идёт?
— Это здорово, — сказал Шура Чоп. — Посмотрим, с чем Сорока идёт в коммунизм.
Колька Пышнов предложил провести сбор уже на этой неделе.
— Чего нам тянуть? Каждый ведь знает, с чем он идёт в коммунизм…
— Э, нет! — возразил Юра. — К сбору надо хорошенько подготовиться. Разве тебе будет приятно, если шефы узнают, что в нашем отряде не все идут в ногу, кто-то плетётся позади, кто-то хромает, а есть и такие, что идут в коммунизм с пустым рюкзаком.
— А что должно быть в рюкзаке? — раздался голос Люси Карпенко.
— Хорошие дела, Люся, — ответил Юра. — И чтобы дела были полезные для школы, для нашего города, для всей страны.
— А как мы узнаем, у кого полней рюкзак, кто идёт впереди, а кто отстаёт? — спросил Шура Чоп.
— Давайте вместе подумаем и решим.
— Кто наберёт больше очков, тот, значит, идёт впереди, — сказал Юзеф Янковский.
— Вот наше звено набрало за прошлый месяц сто четыре очка, — вспомнил Шура, — а ты можешь сказать, что у каждого из нас в рюкзаке? Может быть, у меня полный рюкзак, а у тебя пустой?
— У меня не пустой. Это у тебя, может быть, пустой, — запротестовал Юзеф.
— А что, ребята, если мы в трудовых книжках будем указывать не очки, а сколько затратили на каждое дело рабочих часов? — предложил Юра.
Никто ничего не понял. Юра стал терпеливо объяснять.
— Юзеф, дай свою трудовую книжку!
Мальчик достал её из портфеля. Она была в аккуратной и красивой обложке. Её сделал сам Юзеф. Юра раскрыл книжку и громко прочёл: «В марте переплёл три библиотечных книги».
— Колька ошибся, — заявил Юзеф. — Не три, а четыре.
— Допустим, четыре, — согласился Юра. — Много это или мало?
— Много! — сказал Юзеф.
— Но ты согласен, Юзеф, что книга книге рознь? Одну можно переплести быстро, а другую не переплетёшь и за два дня. Согласен?
— Согласен.
— По Колькиной записи я не могу сказать, много ты сделал или не очень много.
— Это верно.
— А если бы Колька записал, сколько ты затратил рабочих часов на ремонт этих книг, то была бы полная ясность. Правда?
Тут уже все ребята поняли, к чему клонит вожатый, и всем Юрино предложение понравилось. Но, как всегда, посыпались вопросы. Таня Калмыкова поинтересовалась, зачтётся ли ей работа в коровнике.
— Это ведь считается, неправда ли?
— Считается, — подтвердил Юра. — И зачтут тебе столько часов, сколько ты в действительности работала. Тебе понятно?
