Софья Сегюр - Проделки Софии
СОФИ
— Тысяча благодарностей, мамочка! Как раз завтра приедет Поль и две недели побудет здесь. У нас будет замечательное развлечение!
Назавтра, к великой радости Софи, приехал Поль. Когда девочка ему рассказала, что вот-вот должна прибыть черепаха, он стал издеваться над ней и спрашивать, к чему ей такое уродливое животное.
— Мы ее накормим салатом, приготовим ей кровать из сена; мы будем ее выносить на траву и вообще будем играть с ней. Уверяю тебя, это будет очень весело.
На следующий день привезли черепаху: она была толстая, похожая на тарелку, или скорее на крышку, закрывающую блюдо, некрасиво-грязного цвета, ее голова и лапы были втянуты под панцирь.
Боже! Какая уродина! — воскликнул Поль.
— А я нахожу ее симпатичной, — заметила Софи, слегка уязвленная.
ПОЛЬ (с насмешкой)
— Да, особенно у нее красива физиономия и очаровательна улыбка.
СОФИ
— Оставь нас с ней в покое. Ты над всем издеваешься.
ПОЛЬ (продолжая в том же тоне)
— А что еще в ней крайне привлекательно, так это легкая грациозная походка!
СОФИ (сердито)
— Замолчи! Если ты еще хоть слово скажешь, я заберу ее к себе.
ПОЛЬ
— Уноси, уноси! Прошу! Я не буду сожалеть, что так и не увижу какое это сообразительное существо.
Софи очень хотелось наброситься на Поля, но она вспомнила свое обещание и мамино предупреждение и ограничилась только гневным взглядом. Она попыталась взять черепаху и отнести на траву, но черепаха оказалась слишком тяжелой и девочка ее выронила. Поль, уже со жалевший о том, что дразнил кузину, кинулся ей на помощь. Он предложил положить черепаху на платок и нести вдвоем, держа каждый за свой край платка. Софи так боялась еще раз уронить черепаху, что приняла помощь Поля.
Когда черепаха почувствовала свежую траву, она вытянула лапки из-под панциря, потом голову и принялась есть траву. Поль и Софи удивленно переглянулись.
— Ты видишь, не так уж она и глупа, моя черепаха, — заметила Софи, — и довольно забавна.
— Да, — протянул Поль, — но уродлива.
— Ну, это я признаю, — согласилась девочка, — у нее голова жуткая.
— И лапы тоже, — добавил Поль.
Десять дней прошли без приключений. Дети заботились о черепахе, спала она на сене в комнате, ела траву, салат и казалась вполне счастливой. А на одиннадцатый день Софи пришла в голову идея. Она решила, что день слишком жаркий, что черепахе нужно охладиться и что купание в пруду пойдет ей на пользу. Она позвала Поля и предложила искупать черепаху.
ПОЛЬ
— Искупать? Где?
СОФИ
— В пруду, за огородом. Там вода свежая и чистая.
ПОЛЬ
— А ей не будет от этого плохо?
СОФИ
— Наоборот. Черепахи любят купаться, она будет в восторге.
ПОЛЬ
— Откуда ты знаешь, что черепахи любят купаться? Я думаю, что они не любят воду.
СОФИ
— Я уверена, что они любят купаться. Разве раки или устрицы не любят воду? А они похожи на черепах.
ПОЛЬ
— Может быть, ты права. Стоит попробовать.
Они взяли бедную черепаху, спокойно греющуюся на солнце, понесли ее к пруду и окунули. Почувствовав воду, черепаха вытянула лапы, чтобы оттолкнуться, ее скользкие лапы коснулись рук Софи и Поля и они выронили черепаху. Она упала на дно.
Испуганные дети побежали к дому садовника, чтобы попросить его вытащить несчастную черепаху. Садовник не стал медлить и побежал к пруду. Там было неглубоко. Скинув сабо и закатав штанины, он полез в пруд и достал со дна злосчастную черепаху. Он сразу же отнес ее к огню просушиться. Голова и лапы бедняги были втянуты. Она не шевелилась.
Когда она высохла, дети захотели отнести ее на траву, на солнце.
— Подождите, — сказал садовник, — я сейчас вам ее отнесу. Но я уверен, что есть ей больше не придется.
— Вы думаете, что купание ей повредило? — спросила Софи.
САДОВНИК
— Не сомневаюсь. Черепах нельзя купать.
ПОЛЬ
— Вы полагаете, она заболеет?
САДОВНИК
— Заболеет? Я думаю, что она сдохла.
— О, Боже мои! — воскликнула Софи.
ПОЛЬ (тихо)
— Не пугайся. Он не знает ничего. Он думает, что черепахи, как кошки, не любят воды.
Они пошли на поляну; садовник посадил черепаху на траву и вернулся к себе. Дети долго на нее смотрели, но она не шевелилась. Софи забеспокоилась, Поль ее утешал:
— Оставь ее в покое, завтра она будет есть и гулять.
Вечером они отнесли ее в комнату и положили рядом с ней свежий салат. Утром, когда они проснулись, то увидели, что салат не тронут, а черепаха по-прежнему не шевелится.
— Странно, — сказала Софи, — обычно за ночь она все съедала.
— Давай отнесем ее на траву, — предложил Поль, — может трава ей больше понравится, чем салат.
Поль был обеспокоен, но не хотел пугать Софи. Он внимательно осмотрел черепаху и сказал:
— Давай оставим ее на солнце. Это ей полезно.
СОФИ
— Ты думаешь, она больна?
ПОЛЬ
— Да.
Он не добавил: «Я думаю, что она умерла», хотя боялся именно этого.
Два дня они выносили черепаху на траву, но она не шевелилась. Салат, который они ей клали на ночь, оставался нетронутым. На третий день, когда они вынесли ее в сад, то почувствовали тяжелый запах.
— Она умерла, — сказал Поль. — От нее уже идет запах.
Они стояли вдвоем над черепахой, удрученные и растерянные, не зная, что делать, когда к ним подошла г-жа де Реан.
— Что с вами, дети? Вы замерли как две статуи рядом с черепахой, такой же неподвижной, как и вы, — сказала она и наклонилась, чтобы взять черепаху.
Разглядывая ее, она почувствовала запах.
— Но она дохлая! — "воскликнула г-жа де Реан, роняя черепаху, — от нее уже идет запах.
ПОЛЬ
— Да, тетя. Я думаю, что она умерла.
Г-жа де РЕАН
— Отчего? Не от голода, вы же все время выносили ее на траву. Странно, что она умерла неизвестно отчего.
СОФИ
— Это купание ее уморило.
Г-жа де РЕАН
— Купание? А кому пришло в голову ее купать?
СОФИ (пристыженно)
— Мне, мама. Я думала, что черепахи любят холодную воду. И я ее искупала в пруду, за огородом. Мы ее не удержали и она упала на дно. Садовник ее достал, но она довольно долго пробыла в воде.
Г-жа де РЕАН
— А! Твоя очередная «идея»! Ну, ты сама себя наказала. Мне нечего тебе сказать. Но на будущее запомни: у тебя не будет никаких животных, о которых надо заботиться. Вы с Полем губите всех животных. Хватит!
— Ламберт, — позвала она, — заберите черепаху и выбросьте ее.
Черепаха была последним животным, доверенным заботам Софи. Через несколько дней она попросила у мамы разрешения завести морскую свинку, которую ей предложили на ферме. Но г-жа де Реан отказала. Пришлось подчиниться, Софи осталась без животных. Она чувствовала бы себя очень одинокой, если бы не Поль.
Глава 22. ОТЪЕЗД
— Поль, — обратилась Софи к кузену, — почему тетя и мама о чем-то все время шепчутся? Мама плачет, да и тетя тоже. Ты не знаешь, в чем дело?
ПОЛЬ
— Нет, не знаю. Впрочем, я слышал как-то, что мама сказала тете: «Это ужасно — покидать родных, друзей и страну!», а тетя добавила: «Особенно ради Америки».
СОФИ
— Так что это значит?
ПОЛЬ
— Наверное мама и тетя собираются в Америку.
СОФИ
— А почему это ужасно? Наоборот, это очень интересно. В Америке мы увидим черепах.
ПОЛЬ
— И дивных птиц. Там есть вороны, не только черные, как наши, а всех цветов: красные, оранжевые, синие, фиолетовые, розовые.
СОФИ
— И попугаи, и колибри. Мама мне говорила, что их много в Америке.
ПОЛЬ
— А потом там живут дикари: черные, желтые, красные.
СОФИ
— Ой, дикарей я боюсь! Они могут нас съесть.
ПОЛЬ
— Ну мы же не будем жить среди дикарей. Мы их увидим, когда они будут гулять по городу.
СОФИ
— А зачем нам ехать в Америку? Нам и здесь очень хорошо.
ПОЛЬ
— Нам здесь прекрасно! Я тебя вижу очень часто, наши усадьбы рядом. Но что будет хорошо в Америке, так это то, что мы будем жить все вместе. Поэтому я полюблю Америку.
СОФИ
— Смотри, вон мама прогуливается с тетей. Они опять плачут. Меня ужасно огорчает, когда я вижу, что они плачут. Они уселись на скамейку. Пойдем их утешим!
ПОЛЬ
— Как мы их утешим?
СОФИ
— Не знаю, но давай все же попробуем. Дети побежали к мамам.
— Мамочка, почему вы плачете? — спросила Софи.
Г-жа де РЕАН
— Малышка моя, ты еще не поймешь моего горя.
СОФИ
— Я все понимаю. Вам не хочется ехать в Америку, так как вам кажется, что меня это очень огорчит. Но ведь тетя и Поль тоже едут с нами. Так чего же огорчаться, мы и там будем счастливыми. А потом, я очень люблю Америку, это очень красивая страна.
Г-жа де Реан удивленно посмотрела на свою сестру, г-жу д'Обэр, и невольно улыбнулась, слушая, как Софи рассуждает об Америке, о которой она ничего и знать не могла.
