Юрий Дьяконов - Приказ самому себе
— Думал, руки оторвутся. Это тебе, — сказал он.
В пакетах оказались две книги научно-фантастических повестей Беляева, „Туманность Андромеды“ Ефремова и тридцать журналов Искатель“. С разноцветных обложек, набранные крупным шрифтом, кричали слова: „Фантастика! Приключения!“.
— Спасибо, Жень! — обрадовался Зиночка. — Только их же и за два месяца не прочитаешь. Может, пока заберешь половину?
Женя обиженно засопел. Но тут же виновато улыбнулся:
—Разве я ничего не сказал?.. Вот баран! Поздравляю с днем рождения!.. Это мы с папой тебе дарим.
—Ну-у, Женька! Да я теперь!.. У-у-ух! — Зиночка закружился вокруг в диком индейском танце. И стал вдруг: — А что же я тебе подарю? На свой день рождения ты ведь в лагере будешь… Ага! Закрой-ка глаза! Да не подглядывай!
Женя закрыл, а когда разрешили открыть, глянул и вскрикнул:
— Ох, ты-ы! Крас-сота! — Из прямоугольной банки, шевеля прозрачными плавниками, смотрели на него пучеглазые золотые рыбки. Он смеялся, глядя, как красавицы, выпятив губы, хватают корм, Потом нахмурился:
— Не возьму, Зин! У тебя всего две.
— А вот и не две! Мама, скажи ему!
— Правда, Женя, — подтвердила мама. — У этих вуалехвосток появились детки. Пока крошечные. Но растут они быстро…
Присев на корточки перед банкой, Зиночка объяснял, как ухаживать за рыбками. Он не слышал, как тихо отворилась дверь. Что-то твердое легонько стукнуло его по макушке, зацепило прядку волос, потянуло вверх. Он глянул: над головой на зеленой, как цвет донской воды, леске болталась серебристая металлическая рыбка-блесна с хищным острым крючком. — Спиннинг! — радостно закричал Зиновий, вскакивая.
—Бери, рыбак! Ты ведь хотел, — смеясь, сказала Саша, поднимаясь из-за спинки стула. И тотчас потянула носом, — Тетя Оля! А чем это у вас вкусненьким пахнет?
—Пирогом, Сашенька, — появляясь в дверях, ответила мама. — Все в сборе? Тогда марш за стол…
—Сашенька, — после завтрака сказала мама, — поведи-ка мальчишек погулять. Праздник ведь. А Зинка опять до двух ночи уроки учил. Да и Женя, гляди, какой желтый.
— Ага, тетя Оля!.. Маль-чи-ки-и! Пошли в Театральный парк!..
День рождения Сильвы 25 апреля. Но праздновали его сегодня, так как папа только вчера, 1 мая, вернулся из Франции. Ну а какой же праздник без папиных подарков.
Сильва была в отличном настроении. Папа подарил ей шерстяной костюмчик, золотые туфельки, как у Золушки, красивый пенал из палисандрового дерева с набором чудесных авторучек и еще кучу всяких мелочей. Да и дела в школе радовали. Она снова отличница! Полгода занятий с опытными репетиторами не прошли даром. Помогла и Елизавета Серафимовна, которая давно, когда еще только приняла класс, сказала:
— Не бойся, девочка. Я обещала твоей маме, что выращу из тебя круглую отличницу. Класс должен иметь отличницу, и он будет ее иметь!.. Интеллигентным людям и помогать приятно…
У Сильвы собрались подружки из бывшего четвертого „а“, двое соседских мальчиков и Валерка Сундуков.
Зойке подарок купить было не за что. Она подарила Сильве наволочку на диванную подушку с красивыми яркими цветами.
— Прелесть! — похвалила Эльвира Карповна. — Неужели ты сама вышивала?.. Чудесно. Такой вышивке место на художественной выставке. Мы ее очень будем беречь! Правда, Сильва?
А Валерка преподнес Сильве большую красивую вазу для цветов, будто сплетенную из голубых, белых и розовых жгутов стекла.
—Валера! — воскликнула Сильвина мама. — Какой чудесный подарок! У тебя тонкий вкус. Но ведь это стоит таких денег!
—Ну что вы! — подражая папе, сказал Валерка. — Главное — чтобы Сильве нравилось. А деньги… я сам заработал.
—Какая самостоятельность, — сказала мама Сильве. Негромко. Но так, чтобы и Валерка мог услышать. — Чудесный мальчик!..
После праздничного стола и танцев под магнитофон они пошли погулять по праздничному городу.
Во всю ширину улицы Энгельса по дороге, по тротуарам текла праздничная толпа ростовчан. Текла в одном направлении — к Театральной площади. Там, по давней традиции, на высоком мраморном крыльце театра имени Максима Горького сегодня выступают лучшие артисты эстрады, коллективы Дворцов культуры.
Гремят оркестры. Тысячи людей танцуют на громадной площади. Шум, смех, яркие платья, улыбки, улетающие ввысь воздушные шары. И ни одной автомашины. Сегодня праздник людей! Пеших веселых танцующих и поющих людей… Автомашины тихонько, на цыпочках, обходят праздничные толпы по параллельным улицам.
Людская река увлекла Женю, Сашу и Зиночку, понесла по течению, выплеснула в море Театральной площади. Чтобы не потеряться, они взялись за руки и поплыли, не сопротивляясь. Попадали в водовороты, покружившись, оказывались то перед эстрадой, то перед сказочными деревянными избушками. Купили по шарику и отпустили, как птиц, в голубое небо. Потом их вынесло к аттракционам. Очередь огромная. Но проныра Сашка, крикнув: „Мальчики! Держитесь за столб, чтоб не унесло-о!“ — исчезла в толпе. А через пять минут выплыла, потрясая билетами: „Взяла на все-е!“
Покатались на „колесе обозрения“. Потом Саша спросила:
— А на самолете со мной кто? Билета всего два.
— Пускай Зинка пикирует. У меня от этого чертова колеса аж очки вспотели! — весело признался Женя.
Самолет, набирая скорость, взмыл в небо. Выше. Выше. Руки вцепились в борта кабины. Брезентовые лямки врезались в плечи, а тело потеряло вес и неуправляемой пушинкой падало в бездну голубого неба. Земля куда-то пропала! Везде небо. Да еще впереди голова Саши с растрепавшимися волосами. Казалось, падение никогда не кончится. Но в неуловимый миг тело вновь приобрело вес. Он рос, рос. Теперь уже Земля с острыми верхушками деревьев, яркими домиками аттракционов, тысячами людских голов летела навстречу, всей громадой падала на Зиновия…
— Смотрите! Наши! Магакян и Углов в самолет садятся, — крикнула Зойка. — Я бы умерла от страха. Какая все-таки Сашка!
Сильва брезгливо вздернула плечами. А Валерка сказал:
— Чего ты, Зойка, разохалась! Они же сейчас „маму“ кричать будут! После первого круга их высадят.
Самолет сделал мертвую петлю. Еще. Еще. „Маму“ они не кричали. Валерка покраснел и испуганно подумал: „Пока они крутятся, нужно поскорее уйти. А вдруг Сильве взбредет в голову…“ И едва Сильва открыла рот, он с перепугу гаркнул:
—Сильва!!!
Сильва вздрогнула. А Валерка сказал небрежно:
—Может, и мы… на самолете? Красота…
—Какая же порядочная девочка… — начала Сильва.
— Правильно! — перебил ее обрадованный Валерка. — Я же пошутил! Пойдемте лучше я вас мороженым угощу.
— А кататься? — удивилась Зойка. — Зачем же мы пришли?.. Сойдя с карусели, они нос к носу столкнулись с Сашей.
— Видеть ее не могу! — отворачиваясь, шепнула Сильва Валерке. — Так и перебегает дорогу везде… как черная кошка.
Валерка захохотал и сказал таинственно:
— Союз?!. Мы им еще такое устроим! Будут знать… Сильва улыбнулась и в знак согласия кивнула головой.
ТРУДНЫЙ ДЕНЬ
В душе у Зиновия все кипело. И он решился — пришел к кабинету директора. Входили и выходили учителя, родители, а он все ждал, прижавшись к прохладной стене. Наконец, вышла плотная, среднего оста, женщина. На лацкане синего жакета — узкая орденская планка. Большие карие глаза ее в полутемном коридоре щурились. Она устало провела рукой по пышным черным волосам с пробивающимися на исках белыми нитями. Увидела Углова и улыбнулась:
—Ты кого ждешь? У вас же каникулы.
—Вас, — краснея, ответил Зиновий.
— Лицо мне твое знакомо, а вот фамилию никак не вспомню, — заходя за стол, сказала Алевтина Васильевна.
— Углов я… Зиновий.
— Вот ты кто! — Улыбка исчезла с ее лица, глаза погрустнели. — Хорошо знала твоего отца. Прекрасный, отзывчивый человек. Он много помогал нашей школе… Что-то уж очень ты бледненький, Зиновий. Ты не болен?
— Не-ет, — еле выдавил из себя Зиночка.
Директор подождала еще немного, давая ему успокоиться, и спросила:
— Так что ты хотел мне сказать?
Он собрался с духом и, вскочив, выпалил:
—Алевтина Васильевна! Переведите меня в другой класс!
—Почему? Тебя кто-нибудь обидел?
—Нет… Маме нельзя волноваться… а она опять вызывает!
—Кто вызывает? За что?
— Она… она меня ненавидит! — испугался своей смелости и затопился: — Я отвечал за весь год. И диктанты писал. А она сказала: переведу условно… только пусть мать придет…
Директор с удивлением смотрела на дрожащего Зиночку. Хотела сказать что-то, но передумала. Налила воды и приказала:
— Выпей и успокойся. — Подошла к двери и попросила секретаря — Принесите мне снова журнал пятого „б“… Ты ошибаешься, Углов. За что тебя могут ненавидеть? Ты сделал что-то плохое?
