Рене Реджани - Пятеро ребят и одна собака
- Сейчас я не могу тебя взять, но, возможно, ты мне скоро понадобишься: мой помощник уходит в солдаты. Заходи, - хорошо?
Однако каждому нужна работа сейчас, сразу, немедленно. От «сейчас» до «потом» можно прийти в отчаяние, а порой даже умереть голодной смертью.
Когда ребята вернулись на пирс, уже смеркалось. С озера поднимался туман.
- Спасибо, Мария, - сказал Антонио. Им было грустно.
- Что ты собираешься делать? - спросила девочка. Антонио пожал плечами.
Они молчали, глядя на озеро, которое становилось всё темнее и темнее. Приближался паром. Будь Антонио один, он обязательно заплакал бы. Но тут мальчик почувствовал, как Мария взяла его за руку. Больше они не говорили ни о чём.
Паром подходил к берегу. На борту его стоял Карчофо. Мальчуган сиял от счастья.
Неожиданно Мария предложила:
- Дай мне твой адрес, Антонио. Я знаю Нандо и сообщу тебе, когда он уйдёт в солдаты.
Мальчик назвал адрес тётушки Пьерины. Мария повторила его несколько раз.
- Я запомню. До свиданья, - сказала девочка, встала нa цыпочки и поцеловал а Антонио в щёку. Потом она побежала навстречу отцу, который выходил из капитанской рубки.
Когда вернулись в Милан, было уже темно и очень холодно. Антонио и Карчофо даже не решались смотреть друг другу в глаза. Антонио не нашёл работы. Исчезла последняя надежда.
Друзья бродили по улицам, не осмеливаясь пойти домой. На площади под огромным тентом они увидели тир. Множеством огней горела световая реклама, а громкоговорители зазывали прохожих: «Одним спуском курка вы можете выиграть велосипед, десять бутылок вина, две бутылки ликёра, куклу. Стоимость выстрела пятьдесят лир». Некоторые попадались на удочку и выигрывали дешёвый галстук, плюшевую обезьянку или не получали ничего. Крупных выигрышей не доставалось никому.
Карчофо пошарил в кармане. У него оставалось всего сто лир, но сегодня они кутили, и мальчуган решил попытать счастья. Да и кто на его месте не поступил бы точно так же?
Он два раза выстрелил и действительно выиграл бутылку ликёра, только совсем маленькую. Ребята отошли в сторонку, но и здесь ещё раздавалось кваканье громкоговорителя.
Карчофо поднял бутылку и подмигнул своему другу, как бы спрашивая: «Выпьем?»
- Ну что ж, выпьем, - ответил удручённый неудачами Антонио.
Они откупорили бутылку, и Карчофо сделал первый глоток. Крепкий, горький ликёр обжигал губы, горло, желудок. Мальчугана чуть не стошнило. У Антонио получилось лучше. Второй глоток оказался вкуснее. Когда в бутылке ничего не осталось, ребята ощутили внутри приятную теплоту.
Они пошли дальше.
Улица, где находился самый роскошный ресторан Милана, была забита машинами. В аквариуме, выставленном в витрине, плавали живые рыбы. Огромные омары тщетно пытались вскарабкаться на горы салата. Возбуждали аппетит трюфели, куры, пирожные, а по краям витрины красовались пирамиды фруктов.
Через дорогу помещался более скромный ресторан. Белые тюлевые занавески стыдливо прикрывал и окна, выходящие на улицу. У двери висела табличка с перечнем блюд, возле которых были проставлены цены, а рядом виднелись фотографии залов. Кроме того, внимание прохожих привлекала афиша: крупными разноцветными буквами в ней было написано, что здесь каждый вечер на веранде устраиваются танцы под оркестр.
Должно быть, ликёр придал смелости мальчишкам; они толкнули стеклянную дверь и вошли в ресторан.
Глава 7. Друзей не предают
Проснувшись в то утро, Джанджи и Мантеллина ощутили в темноте какую-то непонятную тишину.
Они подбежали к окну. На улице было ещё темно, горели фонари и шёл снег. Среди света и тьмы в воздухе кружились белые хлопья. Теперь земля, помимо асфальта, приобрела ещё другой, чудесный белоснежный покров.
То здесь, то там уже заметны были следы лопаты, но белый слой тотчас же появлялся снова.
Тури отослал детей и собаку к тётушке Пьерине - у неё, по крайней мере, было тепло и велел оттуда никуда не уходить.
Снег валил весь день. Джанджи и Мантеллина почти не отходили от окна - они смотрели на улицу, как зачарованные.
На следующий день снег прошёл, но было пасмурно. Джанджи, Том и Мантеллина, несмотря на запрет Тури, вышли из дому и отправились туда, где не покрытую асфальтом землю, чтобы её не украли, ограждали решётки.
Действительно, решётки защитили снег. В саду он сверкал, нетронутый, будто сверху на нём лежали миллионы маленьких бриллиантов. Ветви елей, отягощённые снежным покровом, порой с глухим шумом сбрасывали его с себя, и белые хлопья падали в снег, покрывавший землю.
Из разных концов сада доносились голоса. Они резко выделялись в странной, снежной тишине. Город застыл, от снежных заносов остановились трамваи и машины; только изредка раздавался скрип лопаты, но и он вскоре пропадал вдали.
Джанджи и Мантеллина, привлечённые голосами, подошли к площадке, в центре которой возвышался большой фонтан. Здесь играли дети примерно их возраста. Они лепили снежки и бросали ими друг в друга.
Джанджи, Том и Мантеллина смотрели на происходящее, широко раскрыв от удивления глаза. Они не знали, что можно играть со снегом. Мантеллина потрогал в кармане розовую ракушку; оказывается, искать ракушки и бросать снежки - почти одно и то же.
Дети приблизились к фонтану. Под тонкой корочкой льда плавали золотые рыбки. Время от времени они поднимались кверху желая всплыть на поверхность, но ударялись головой о прозрачное стекло.
Никто не пригласил Джанджи и Мантеллину поиграть. Дети богачей играют только между собой.
В стороне от всех стоял мальчик лет пяти, нахмуренный, сердитый, со скучающим выражением лица.
- Let us play, darling! Let us play![11] - уговаривала его гувернантка, длинная и тощая, как гвоздь, англичанка. Она всячески пыталась расшевелить ребёнка и заставить его тоже принять участие в снежной баталии, но её усилия ни к чему не приводили. Она даже сама отважилась слепить снежок и бросить его - весьма осторожно - в малыша, одетого в пальто из верблюжьей шерсти с меховым воротником. Мальчик страшно рассердился, стал топать ногами и закричал:
- Вычисти меня немедленно, злая ведьма!
Гувернантка обмахнула его пальто шерстяной перчаткой и сказала:
- You must speak English, understand?[12]
- Уфф! - услышала она в ответ.
Когда ребёнок заметил троих друзей, робко прислонившихся к фонтану, он стал проявлять какие-то признаки интереса, показал гувернантке на Тома и что-то пробормотал.
Англичанка подошла к детям и сказала:
- Хотеть играть с собакой.
– Ты? - спросил Мантеллина; тем временем вслед за гувернанткой к ним подоспел и мальчик.
- Он! - ответила гувернантка.
- А! - воскликнули ребята и переглянулись.
Маленький незнакомец протянул руку и хотел схватить Тома, но пёс оскалил зубы, заворчал и отступил назад.
- Собака твоя? - спросила англичанка у Мантеллины.
- Моя! - сказал Джанджи.
Барчук затопал ногами и завопил:
- Я хочу играть с собакой!
- Be quiet, darling, bе quiet. Не is а wicked dog, you know. It is better not to play with him,[13] - уговаривала гувернантка.
Но ребёнок, ещё больше придя в ярость, заорал:
- No, he is not. You are а wicked, а wicked, а wicked![14]
- Shut up, you naughty boy! Cоmе along![15] - воскликнула гувернантка и хотела было увести его, но тут произошло нечто непредвиденное! Мальчуган буквально озверел и, словно одержимый, принялся колотить англичанку куда попало. Чем больше она пыталась успокоить ребёнка, тем сильнее размахивал он кулаками налево и направо и чуть не сбил с её носа очки.
Том, возбуждённый схваткой, принялся лаять, прыгать и бегать вокруг, хотя Джанджи и Мантеллина наперебой кричали ему:
- Том, сюда! Том, перестань!
Но где там! Его невозможно было остановить. Поднялась страшная суматоха, и англичанка растянулась на снегу, а Том запрыгал возле неё от радости.
Ребёнок замер от удивления, а потом стал смеяться до упаду. Несчастная женщина, сидя в снегу, подобрала очки и с величайшим достоинством приводила в порядок вуаль.
- You scoundrel, you harsh Boy! - ворчала она. Немного успокоившись, ребёнок подошёл к Джанджи и сказал:,
- Мне нравится твоя собака, продай её!
Джанджи схватил Тома за ошейник, прижал к себе и энергично покачал головой. Подошёл Мантеллина, чтобы в случае необходимости оказать своему другу поддержку.
- Ann, I will buy this dog. You understand? I will. You must buy him or I will tell mother to send you home![16] - приказал гувернантке барчук тоном, не допускающим возражений.
Англичанка сделала несколько шагов и спросила у Джанджи и Мантеллины:
- Вы продавать собаку?
Друзья рассмеялись ей прямо в лицо.
– Нет, мы ни за что не продавать собаку, - ответил Мантеллина, передразнивая её.
